Понятие социальной стратификации

Социальная стратификация — это социологическое понятие, обозначающее:

— структуру общества и отдельных его слоев;

— систему признаков социальной дифференциации;

— отрасль социологии.

В теориях социальной стратификации на основе таких признаков как образование, доходы, род занятий и т.д., общество делится на «высшие», «средние» и «низшие» классы и страты.

Основными системами (типами) социальной стратификации являются:

– Рабство. При данной системе стратификации выделяются две основные группы населения, различающиеся по своему статусу, правам и обязанностям: свободные и рабы;

– Касты. При кастовой системе стратификации статус определяется с рождения и является пожизненным;

– Кланы. Данный тип характерен для аграрных обществ. Кланы напоминают очень разветвленные семьи;

– Классы.

Первые три типа социальной стратификации относятся к закрытым, четвертая – к открытой. Закрытая система – это социальная структура, члены которой с большим трудом могут изменить свой статус. Открытая система – это социальная структура, члены которой могут менять свой статус относительно легко.

Степень социальной стратификации общества меняется с течением времени в одной и той же стране. Согласно теории Г. Ленски (1970) максимальный уровень расслоения общества наблюдался в эпоху рабовладения и феодализма. Согласно теории К.Маркса, неравенство в обществе постоянно нарастает («эскалация неравенства»). П.А.Сорокин утверждает, что уровень неравенства в обществе колеблется (флуктуирует).

2. МАРКСИСТСКАЯ СТРАТИФИКАЦИЯ:

Маркс и марксизм

В теории марксизма господствует жесткая бинарная схема: общество состоит из двух противоположных враждующих классов:

— рабы и рабовладельцы,

— крестьяне и феодалы,

— пролетарии и буржуазия.

Вся история общества — это борьба классов за верховенство в обществе, за право диктовать ему свою систему ценн0стей.

На протяжении истории, как уже говорилось ранее, при рассмотрении теоретического наследия Маркса, происходит периодическая смена общественно-экономических формаций: рабовладение сменяется феодализмом, феодализм — капитализмом. Крайние стадии — первобытно-общинный строй и коммунизм не знают социальной стратификации.

Однако необходимо заметить, что собственные взгляды Маркса и официальная идеология марксизма, утвердившегося в странах советского блока,– это не одно и то же.

Прежде всего: ошибочно приписывать Марксу и открытие классов, и жесткую бинарную схему, и утверждение вечного противостояния богатых и бедных. В действительности теория классов начинает складываться задолго до него.

Так, например, еще Платон в своем «Государстве» писал о том, что всякое государство делится на противостоящие друг другу большие общности, классы, которые противоположны во всем. Эта противоположность доходит до того, что в одном государстве складываются два.

Платон о классах:

«...Подобного рода государство неизбежно не будет единым, а в нем как бы будут два государства: одно — государство бедняков, другое — государство богачей. Хотя они и будут населять одну и ту же местность, однако станут вечно злоумышлять друг против друга».[140]

О классовом расслоении государства говорил в своей «Политике» и Аристотель.

Чаще всего он говорил о делении общества на состоятельных (богатых, благородных) людей и на простой народ (народную массу). В свою очередь в составе простого народа он выделял земледельцев, ремесленников, торговцев, моряков, военных, поденщиков. Наряду с этим он проводил и другое деление, которое включало в себя т.н. «золотую середину».

Аристотель о классах:

«В каждом государстве, — писал Аристотель, — есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими».[141]

Так как «...между простым народом и состоятельными возникают распри и борьба, то, кому из них удается одолеть противника, те и определяют государственное устройство, причем не общее и основанное на равенстве, а на чьей стороне оказалась победа, те и получают перевес в государственном строе в качестве награды за победу, и одни устанавливают демократию, другие — олигархию».[142]

К слову, демократию Аристотель не чествовал. Презрительное определение «чернь» афинским низам дает он же в своей «Политике»:

Аристотель о демократии:

«корабельная чернь, став причиной Саламинской победы и благодаря ей гегемонии Афин на море, способствовала укреплению демократии».[143]

Как видим, он устанавливает связь между демократизацией государственного управления и растущими притязаниями тех, кто вызывает презрение у «золотой середины» полиса. И это презрение, которое испытывает к ней сам Аристотель, тоже проявление классовой борьбы.

В определенной мере это презрение афинского философа оправдано. Ему хорошо известно многое и в действительных интересах политических классов, и в методах политической борьбы. Впрочем, о методах знала вся Греция.

Так, например, младший современник Геродота, Фукидид (ок. 454— ок. 396/399 до н. э.), древнегреческий историк, оставил нам пример того, как она водворялась на Керкире:

Фукидид об установлении демократического правления на Керкире (Корфу)

Узнав о подходе афинского флота сторонники демократической партии «принялись убивать в городе тех из своих противников, кого удалось отыскать и схватить. Своих противников <…> они заставили сойти на берег и перебили их всех. Затем, тайно вступив в святилище Геры, они убедили около пятидесяти находившихся там молящих выйти, чтобы предстать перед судом, и осудили всех на смерть. Однако большая часть молящих не согласилась выйти. Когда они увидели, что происходит с другими, то стали убивать друг друга на самом священном участке. Некоторые повесились на деревьях, а другие покончили с собой кто как мог. В течение семи дней <…> демократы продолжали избиение тех сограждан, которых они считали врагами, обвиняя их в покушении на демократию, в действительности же некоторые были убиты из-за личной вражды, а иные — даже своими должниками из-за денег…»[144]

Как видим, демократия далеко не всегда устанавливается «демократическим» путем.

Попробуем найти хотя бы какое-нибудь отличие от другого описания:

Павсаний Описание Эллады

«Они вырезали всех мужчин, избивая одинаково стариков и младенцев у груди их матерей; у тех из них, которые, питаясь материнским молоком, были жирнее и нежнее, галаты, убив, пили кровь и поедали их мясо. Женщины и те из девушек, которые были взрослыми, которые были предусмотрительными, как только город был взят, успели сами себя убить; тех же, которые еще уцелели, кельты подвергли всякого рода особым глумлениям со страшными насилиями, как люди, по природе равно чуждые и жалости и любви. Те женщины, которым удавалось овладеть мечом галатов, сами на себя накладывали руки; другим же в скором времени суждено было погибнуть от голода и отсутствия сна, так как варвары тут же открыто, передавая друг другу, насиловали их и употребляли только что испустивших дух и даже ставших холодными трупами».[145] А ведь здесь речь идет о нашествии иноплеменного врага-варвара.

 

О классах и классовой борьбе говорят гуманисты Нового времени. Так Томас Мор (1478—1535) в своей знаменитой «Утопии» (1516); подчеркивает, что богачи и знать — это паразиты, живущие за счет эксплуатации обреченных на нищету тружеников.

Томас Мор о классах

«Какая же это будет справедливость, если эти люди совершенно ничего не делают или дело их такого рода, что не очень нужно государству, а жизнь их протекает среди блеска и роскоши, и проводят они ее в праздности или в бесполезных занятиях? Возьмем теперь, с другой стороны, поденщика, ломового извозчика, рабочего, земледельца. Они постоянно заняты усиленным трудом, какой едва могут выдержать животные; вместе с тем труд этот настолько необходим, что ни одно общество не просуществует без него и года, а жизнь этих людей настолько жалка, что по сравнению с ними положение скота представляется более предпочтительным».[146]

«При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств, — продолжает автор, —я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под вывеской и именем государства о своих личных выгодах».[147]

 

Об этом же писали французские просветители.

Вольтер (в статье «Равенство» в «Философском словаре» (1765 — 1769), утверждает о неизбежности деления общества на классы: «На нашей несчастной земле, — утверждал Вольтер— невозможно без того, чтобы, живя в обществе, люди не были разделены на два класса: один класс богатых, которые командуют, и другой класс бедных, которые служат».[148]

О разделении людей в цивилизованных обществах на две основные группы, одна из которых эксплуатирует другую, писал Ж.-Ж. Руссо в работе «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755).

Гельвеций о классах

«Несчастье почти всех людей и целых народов, — писал К. Гельвеций в труде «О человеке» (1769; 1773), — зависит от несовершенства их законов и от слишком неравномерного распределения их богатств. В большинстве государств существует только два класса граждан: один — лишенный самого необходимого, другой — пресыщенный излишествами. Первый класс может удовлетворить свои потребности лишь путем чрезмерного труда. Такой труд есть физическое зло для всех, а для некоторых — это мучение. Второй класс живет в изобилии, но зато изнывает от скуки. Но скука есть такое же страшное зло, как и нужда».[149]

О распадении общества «на два класса: на очень малочисленный класс богатых и очень многочисленный класс бедных граждан» Д. Дидро говорил и в работе «Последовательное опровержении книги Гельвеция «О человеке». Он же в знаменитой «Энциклопедии»: «Чистый равномерно распределенный продукт предпочтительнее большей сумме чистого дохода, который был бы распределен крайне неравномерно и разделил бы народ на два класса, из коих один преобременен избытком, а другой вымирает от нищеты».[150]

Так что общее представление о социальной структуре возникло задолго до Маркса. Поэтому его вклад – это не открытие классов и классовой борьбы. Вот что он сам писал о своей роли в развитии теоретических представлений.

Маркс о классах и классовой борьбе. [151]

Мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего:

1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства,

2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата,

3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов.

2.2. Недостатки идеологической схемы:

Отсутствие всеобщности

Она «работает» только на пятачке Западной Европы. Остальной мир в своем развитии подчиняется иным законам.

РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЙ СТРОЙ

Кроме Греции и Рима, практически ни один народ не знает рабовладения. В мире господствует домашнее патриархальное рабство. А эта форма кабалы качественно отличается от того, что господствует в античных городах европейского Средиземноморья.

Особенности домашнего рабства:

— Нравственный аспект. В кабалу за долги идут не куда-то за тридевять земель, а к своему удачливому соседу, поэтому все селение имеет возможность контролировать режим использования раба. Поскольку все селение — это потенциальный раб, оно кровно заинтересовано в сохранении известных ограничений прав господина. Поэтому такой контроль достаточно строг и эффективен.

Кровно-родственный аспект. Раб — это член семьи, которая проживает в непосредственной близости с семьей того, кому идут в услужение. Таким образом, рядом с господином живут те, кто по долгу кровного родства обязан защищать своего сородича.

Правовой аспект. Раб — это такой же член общины, на которого распространяется вся система ее защиты.

Таким образом, в условиях патриархального рабства степень эксплуатации человека имеет свои пределы. Господин не вправе потребовать от своего раба больше того, что допускается правом, моралью, обычаями общины.

Кроме того, нужно понять, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Пухнут одни семейства, разоряются другие, общее же состояние производительных сил остается одним и тем же. Поэтому долговое рабство не в состоянии увеличить суммарное богатство всей общины и не может стать толчком к развитию ее производительных сил. Скорее наоборот.

А следовательно, (и это самое важное), суммарный продукт, который производится ею, не возрастает. Поэтому патриархальное рабство в принципе не может стать источником ни интенсивного, ни экстенсивного развития экономики.

Толчок может дать только экзогенное рабство, привлечение к прибавочному труду иноплеменных рабов. Т.е. систематическое, на протяжении многих поколений, использование военнопленных.

Возможность изменения характера экономического развития древней общины за счет экзогенного рабства обусловлена двумя факторами:

1. Военнопленные — это дополнительный контингент рабочей силы, который обеспечивает прирост живого труда сверх демографических возможностей общины.

2. На этот контингент не распространяется никакая система защиты.

Отсюда степень эксплуатации уже не знает никаких ограничений.

В огромных и — самое главное — в постоянно возобновляемых количествах этот контингент появляется только в Греции и Риме. Таким образом, экономика получает дополнительный, то есть сверх того, что обеспечивают демографические процессы, источник развития только здесь. Но мир не сводится ни к Греции, ни даже к Риму, поэтому на всей остальной поверхности земного шара правят иные законы.

ФЕОДАЛИЗМ

Феодализм Западной Европы имеет больше отличий, нежели сходства с системой общественных отношений, которые складываются в Азии, и уж тем более в Африке, Америке, Австралии. Любой вассал Запада — это человек находящийся на службе у своего суверена, и подчиняется ему только в пределах служебных обязанностей и только во время службы. Во всем остальном он практически независим. К тому же «вассал моего вассала — не мой вассал».

Практически ни одна часть света, кроме европейского «пятачка» не знает такой независимости и свободы. Повсюду за его пределами вассал — такой же раб своего господина, как и рабы его рабов.

КАПИТАЛИЗМ

Если не считать колониальную эксплуатация, до XX века капитализма не знает ни Ближний, ни Средний, ни Дальний Восток, ни (тем более) Африка.

 

Кстати, сам Маркс в известной степени понимал это, и у него есть глухие упоминания о так называемом «азиатском способе производства». О том, что это такое, в его работах не говорится. Какое-то время в советской литературе развивалась дискуссия, но единого представления так и не было выработано.

Можно сказать к сожалению. Ибо способы производства, которые не описывались классической схемой Маркса, господствовали на гораздо более пространных территориях, чем Европа.