Собственность как «внешняя оболочка» личности

– вещный мир, имущество как материальная оболочка,

– земля как сакральное «продолжение» личности,

– деньги как разрыв непосредственной связи человека и воплощаемых вещью достоинств, формирование «правовой оболочки».

Литература:

Аристотель. Политика.

Вергилий. Энеида.

Гаревич П.С. Философия культуры. М.: Аспект-Пресс, 1996

Геродот. История

Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972

Гурин С.П. Маргинальная антропология. [Интернет-ресурс: материалы сайта http://www.i-u.ru/biblio/archive/gurin_marginalnaja/02.aspx ]

Елизаров Е.Д. Вещественное окружение личности как фактор культурно-исторического развития общества. РАХ ИИР Научные труды вып. 11. 2009

Елизаров Е.Д. Фетишизация таланта

Ионин Л.Г. Cоциология культуры

История Европы с древнейших времен до наших дней. В 8 тт. Т I

Кн. Бытие

Кн. Второзаконие

Кн. З Царств

Плутарх. Сравнительные жизнеописания

Пушкин А.С. Скупой рыцарь, Моцарт и Сальери

Фукидид. История

Сенека Письма к Луцилию. XXVII в кн. Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию. // Серия: Литературные памятники, М.: Наука, 1977.

V. СОЦИОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ. Историческая типология личности-2. Суверенизация личности, освобождение от внешних источников достоинства

Содержание

4. РЫЦАРЬ. ЭТИКА И КУЛЬТУРА РЫЦАРСТВА

4.1. Правовые истоки рыцарства

4.2. Формирование этики и культуры рыцарства

4.3. Мифологизация происхождения героя-рыцаря

4.4. Разрыв с происхождением. Персонализация достоинства

5. ДВОРЯНИН. САМОСОЗНАНИЕ ДВОРЯНИНА

5.1. Правовое положение

5.2. Дворянство шпаги, дворянство мантии

5.3. Новый тип личности

6. ЛИЧНОСТЬ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ.

6.1. Кальвин. Этика капитализма

6.2. Собственность как социальный институт.

6.3. Собственник.

7. РОССИЙСКИЕ ОСОБЕННОСТИ. НИГИЛИЗМ

7.1. Реформы Александра II

7.1.1. Земская реформа

7.1.2.Судебная реформа

7.2. Развитие реформ

7.2.1. Отмена телесных наказаний

7.2.2. Реформы в области просвещения

7.3. Базаров и Кирсанов

7.4. Базаров и Нечаев. «Бесы»

7.5. «Бесы» и Революция

8. СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО

8.1. Номенклатура

8.2. «Простой советский человек» как особая разновидность номенклатуры

9. ТИПОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА

9.1. Основные типы личности современного общества

9.1.1. Властный человек

9.1.2. Экономический человек

9.1.3. Теоретический человек

9.1.4. Эстетический человек

9.1.5. Социальный тип личности

9.1.6. Религиозный человек

9.2. Основные формы адаптации личности к новой социальной среде

9.2.1. Конформизм

9.2.2. Ритуализм

9.2.3. Ретризм (изолированный тип)

9.2.4. Мятеж

ВВЕДЕНИЕ

Тема раздела:

Мы продолжаем рассматривать историческую типологию личности. В представляемой здесь галерее историко-культурных типов может быть прослежена эволюция «героя», т.е. человека, способного принять на себя ответственность за судьбы общества, чувствующего в себе силы и сознающего право устанавливать в нем свои ценности, свой порядок. Именно эти люди определяют вектор развития, окрашивают историю в цвета своей индивидуальности.

В числе этих героев не только цезари и наполеоны. Собственно, цезари и наполеоны — это внесистемные начала, исключения, что-то запредельное. По ним нельзя равняться, они не являют собой пример для подражания. Не случайно позднее европейской культурой будет перенят древнеиудейский обряд миропомазания, который прямо исключал монарха из общего человеческого ряда.

Для рядового же человека важен образец того, кем он мог бы стать сам. Поэтому сюда включаются только те, в ком современное им общество видит реально достижимый пример для подражания, некий «герой нашего времени», пусть и воплощающий в себе лучшие качества человека, но не отрицающий в себе чисто человеческую природу.

В патриархальном обществе это глава рода.

В античное время:

— олимпийский герой,

— герой-воин, герой-патриот.

В Средневековье:

— христианский подвижник, «святой»;

— рыцарь, отстаивающий идеал справедливости и добра.

В Новое время — это:

— дворянин,

— «джентльмен»,

— наконец, аккумулирующий заслуги своего рода аристократ.

Именно они формируют тип современной им культуры.

И во все времена — это культурный герой, т.е. основатель новых отраслей экономики, науки, искусства.

Деятельность человека, претендующего на то, чтобы стать личностью, направлена на активное противостояние и опровержение норм существующей общественной организации. Люди стремятся создать новую систему ценностей и новых средств их достижения, что с необходимостью предполагает ломку старой.

С самого начала личность становится своеобразной амальгамой, сплавом:

— собственных качеств человека,

— заслуг его рода,

— принадлежащей ему вещной оболочки.

Ни античная история, ни история раннего Средневековья не знают героя, ставшего таковым исключительно благодаря самому себе. Только переприсвоение чужих доблестей, только присвоение результатов чужого труда делает человека личностью, выделяет его из общего ряда. Размеры этого присвоения, объем присвоенного определяют масштаб личности.

Впервые герой, возникающий из ниоткуда, появляется в культуре позднего средневековья. Типичный его образ — это странствующий рыцарь.

РЫЦАРЬ. ЭТИКА И КУЛЬТУРА РЫЦАРСТВА

Правовые истоки рыцарства

Переосмыслению многих представлений о человеке, воплощающем в себе лучшие качества его рода, способствует майорат. Законодательно он закрепляется в XI—XIII вв., но в действительности существует на протяжении многих столетий, ибо (умолчим об Индии, в законах которой он появляется впервые) известен еще античной Греции. В соответствии с ним львиную долю имущества — прежде всего земельные наделы (и титул) — получал старший сын. В сущности, это во многом наследие древних представлений, согласно которым первенец от рождения наделялся какими-то сакральными свойствами. Не случайно поэтому одна из десяти кар, которые обрушиваются на Египет на отказ фараона выпустить евреев, – смерть первенцев. Просто со временем его преимущества обретают правовую форму: за перворожденным ребенком закрепляется право на двойную часть наследства, даже если он сын нелюбимой жены.[116] Остальные либо оставались в доме своего брата в качестве иждивенцев, либо пополняли ряды тех, кто в литературной традиции средневековья получил наименование странствующих рыцарей.

О времени происхождения рыцарства нет единого мнения. Но многие сходятся на том, что оно возникает в VII веке.

Первоначально рыцарство – это некая «общность образа жизни»,[117] позже оно превращается в род корпорации.[118] Постепенно начинает формироваться культура этого нового слоя - появляются символы рыцарского достоинства – перевязь, рыцарский пояс (традиции которого восходят еще ко времени древних германцев), золотые шпоры,[119] определяются нормы поведения, обязательные для представителей этого сословия, правила и ограничения при приеме в рыцари.

Вообще говоря, «рыцарь» в переводе с немецкого означает «всадник» (Ritter). Иными словами, рыцарем мог считаться любой (профессиональный) военный, находящийся на королевской службе.

Но уже Карл Мартелл (ок. 688 — 741), первый военный реформатор из династии Каролингов, придает этому термину дополнительный смысл. В его правление так стали называть лишь военную элиту, тех, кто мог позволить себе приобрести боевого коня и соответствующее вооружение. При этом происхождение воина не имело значения. Достаточно быть «свободным человеком, два поколения предков которого носили оружие».

Но постепенно в состав этого привилегированного сословия начинают принимать только сыновей рыцарей. Короли разных стран начинают следить за социальным составом своих рыцарей, исключая из их числа людей низкого происхождения. Так Людовик VI, король Франции, в 1137 г. приказал, чтобы у всех, кто посвящен в рыцари, не будучи рыцарского рода, были отбиты шпоры.[120] Через пятьдесят лет Фридрих Барбаросса издал указ, в котором гласилось «так же в отношении сыновей священников и диаконов и поселян постановляем, чтобы они не опоясывались рыцарским поясом, а те, кто уже подпоясан, да будут исключены из рыцарского сословия правителем провинции».

Благородные, но часто нищие, рыцари были готовы служить кому угодно.

Не удивительно, что за отсутствием достойных предложений они не брезгуют и откровенным разбоем. Отголоски этого явственно звучат в Песне о нибелунгах, в которой Зигфрид, прибывая за будущей невестой к бургундскому двору, начинает с того, что требует себе ни много ни мало, как само королевство: