Россия и Иран: новая реальность

Иран постепенно укрепляет свои геополитические позиции на Ближнем и Среднем Востоке, в Средней Азии, в России и начинает налаживать контакты с Западом. В декабре 1997 г. в Тегеране про­шло Восьмое совещание в верхах государств — членов организации Исламская конференция, нормализовавшее отношения Ирана с араб­скими странами, которые со времени свержения проамериканского режима шахиншаха Мохаммеда Реза Пехлеви в ходе революции 1979 г. видели в персидском соседе источник экспорта радикального исла­ма пуританского толка.

Кроме того, один из первых руководителей Ирана на этом сове­щании в интервью американской компании СNN дал ясно понять, что «используя разумный диалог (с США), мы можем приблизиться к миру, безопасности и спокойствию»[279]. Улучшение отношений Ира­на с ближайшими и дальними странами говорит об отказе от идеологизации внешней политики. Какие векторы ее развития предпоч­тет наш южный сосед? Это далеко не праздный вопрос. Объективно геополитическое положение двух стран толкает их навстречу друг другу. Но комбинаций построения геополитических сил в важней­шем геостратегическом регионе планеты может быть очень много. Это понимают как ближние соседи, так и Запад. Со стороны США делаются постоянные попытки перехватить инициативу. Американ­цы реально мыслят и понимают, что в XXI в. Иран будет лидером в Северо-Западной Азии, включающей Ближний и Средний Восток, Афганистан и Пакистан, Центральную Азию. Другие политики ви­дят Иран как новый полюс силы, протянувшейся на огромной тер­ритории: от бывшей советской Центральной Азии (Таджикистан, Узбекистан) до Северного Афганистана, т.е. от Тебриза на западе и до Карачи на востоке.

По мысли А.В. Митрофанова, «в этой целостности сольются многие народы и государства, имеющие тысячелетнюю общую куль­туру и государственность»[280]. С его тезисом о том, что современное положение стран и народов этого субрегиона выгодно Турции (как члену НАТО) и всему западному альянсу в целом, можно согласить­ся, но вот другое положение, выдвинутое тем же автором, вызывает сомнение. Он утверждает, что «объединение Великой Персии дает необходимую стабильность на наших южных границах; исключает вмешательство США в дела на Среднем Востоке; делает этот регион зоной безопасности для живущих здесь народов, включая туркмен и узбеков, издавна тяготеющих под длань Персии»[281].

К концу XX в. международная ситуация сложилась таким обра­зом, что все главные геополитические фигуры на Ближнем и Сред­нем Востоке: Иран, Пакистан, Афганистан, Ирак, Израиль и Тур­ция находятся на перепутье — ни мира, ни войны. В результате сложного действия различных сил отношения Ирана с Турцией и США к концу XX в. улучшились, а с Израилем и Ираком ухудши­лись, Турция и Израиль отдалились от Москвы, а Ирак и Иран с ней сблизились. Итак, видно, что Иран объективно притягивает интересы России и США. Но у России в этой сложной игре есть явные преимущества: она не строит свою политику исходя из идео­логических соображений, не ставит ее в зависимость от тонкостей внутриполитической борьбы в Тегеране.

Как показала жизнь, геополитическая риторика и деятельность президента США Буша-младшего по отношению ко многим стра­нам Ближнего и Среднего Востока вообще, а к Ирану в частности стала более агрессивной, чем при прежней администрации. Есте­ственно, что это полностью относится и к Каспийскому региону, который Вашингтон после разрушения СССР объявил зоной своих стратегических интересов. Безусловно, политика США на Каспии будет направлена прежде всего против России и Ирана. Это обстоя­тельство в первую очередь вынуждает Москву и Тегеран объеди­ниться против американской экспансии на Каспии. (Хотя даже пос­ле визита в Москву президента Ирана Хатами между нашими странами остаются противоречия по разделу Каспия: Иран предлагает этот раздел по 20% каждой из пяти прикаспийских стран, а Россия, Азербайджан и Казахстан предлагают делить дно пропорционально пограничной зоне, но не делить водную поверхность.)

В начале 2001 г. Россия предприняла ряд энергичных шагов для сближения с Азербайджаном, чтобы «отбить» его у США и Турции. Если тенденция сближения сохранится, то это позволит Москве ук­репить свои позиции на Каспии и в Закавказье, а в дальнейшем ей будет легче найти общий язык с Ираном. Свои разногласия с Теге­раном по Каспию Москва с лихвой может компенсировать тесным военным сотрудничеством, что служит интересам обоих государств. Иран активно поддерживает позицию России по вопросу сохране­ния Договора по противоракетной обороне 1977 г., Соглашения о сокращении стратегических наступательных вооружений, а также против продвижения НАТО на Восток, особенно в Грузию, Казах­стан, страны Центральной Азии. Если Москве удастся переориенти­ровать Баку на Россию, то в ближайшем будущем может быть со­здана ось Москва — Баку — Тегеран[282]. О преимуществах этой оси мы уже говорили в главе 6. Пока же, как это ни парадоксально, активными помощниками США выступают российские нефтяные компании, которые без одобрения официальной Москвы стали уча­ствовать в прозападных нефтяных проектах Баку[283].

Но не этот вопрос был главным во время визита президента Ирана Хатами в Москву в марте 2001 г. Главными были проблемы укрепления региональной безопасности и двустороннего сотрудни­чества: об этом говорилось в Договоре об основах взаимоотношений между Россией и Ираном и в совместных заявлениях по вопросам терроризма, стратегической стабильности урегулирования обстанов­ки в Афганистане, укрепления безопасности в Центральной Азии, на Кавказе и в Каспийском регионе. Россия возобновила военно-техническое сотрудничество с Ираном, которое с 1995 г. было замо­рожено. По оценкам российских экспертов, Москва от военно-тех­нического сотрудничества с Ираном будет получать как минимум 300 млн долл. в год. Программа перевооружения Иранской армии оценивается ими в 25 млрд долл. В ней предусмотрено приобретение российских самолетов, бронетехники, новейших средств связи, во­енно-транспортных и ударных вертолетов, тактических ракетных систем, дизельных подводных лодок и другого вооружения. Кроме того, во время визита президента Ирана речь шла о подготовке военных специалистов для этой страны в вузах России. Реализация новых военных контрактов между Москвой и Тегераном началась летом 2001 г.[284]

А укреплять геополитическую дружбу с персами нам надо в силу объективных причин. Благодаря умелому применению идей Мэхена, Спайкмена и др., в частности стратегии «анаконды» (все душащей огромной змеи), США отсекли от Хартленда прилегающие к нему моря и береговые территории «внутреннего полумесяца». Американцы свели к минимуму выходы России к Черному и Бал­тийскому морям, далеко отбросили от Индийского океана, загнали в глубь континента (потеряны Центральная Азия и Закавказье). Современное геополитическое положение государств Центральной Азии и Закавказья очень нестабильно, направленность их внешней политики неясна. Объясняется это в немалой степени этническим разнообразием устремлений туркменов, азербайджанцев, каракалпа­ков, киргизов, хотя на их образ жизни и мыслей оказало большое влияние пребывание в составе Российской империи и в Советском Союзе. В экономическом и финансовом отношении они также в основном зависели от России и Советского Союза. Это был исклю­чительный случай в мире, когда метрополия кормила, поила, учила народы своих окраин.

Кроме того, велика взаимозависимость стран региона. Напри­мер, Казахстан связан с Россией десятками, если не сотнями жиз­ненных артерий. Но с Турцией и другими тюркоязычными странами он связан этнически и культурно. Его стратегическим партнером в Каспийском бассейне (нефть, газ) стал Азербайджан. Выход на ближневосточные рынки Казахстан получает через стыковку желез­ных дорог с Туркменией. С Узбекистаном и Киргизией у него име­ется единая энергетическая сеть, с Китаем — огромный участок стратегически важной границы.

Китай и Иран, как и Россия, объективно заинтересованы в ог­раничении влияния атлантизма в государствах Центральной Азии: кладовой природных ресурсов и рынке сбыта. Кроме того, Иран — это еще выход для России к теплым морям через так называемые «страны-проливы». Занимая стратегическое положение по отноше­нии к Пакистану — важному звену в «кольце анаконды» и к приби­раемому Пакистаном к рукам Афганистану, он сможет помочь Рос­сии прорвать удушающие объятья западной «змеи». Он может также противодействовать тем странам на Ближнем Востоке, которые на­ходятся под контролем НАТО: Саудовской Аравии (источник ваххабизма), Турции (пантюркизм), Израилю (постоянная агрессия). Иначе подключение тюркоязычньгх народов на территории бывше­го СССР к геополитическим усилиям Турции привело бы их к использованию в качестве «санитарного кордона» против Ирана и России. Мировая практика знала такие примеры.

Другой объективный фактор, сближающий интересы наших двух государств: Иран — одна из самых полиэтнических стран мира и этническая напряженность не обошла его стороной. На его север­ных рубежах (а у РФ — на южных) существуют два конфликтных очага: афгано-таджикский и кавказский. Россия и Иран заинтере­сованы в их умиротворении. В геополитическом плане в развитии этих конфликтов, протекающих в «дуге нестабильности», охватыва­ющей регионы Северной Африки и Северо-Западной Азии, заинте­ресованы прежде всего США и Европа. Они постоянно разжигали и разжигают очаги напряженности — войны между арабами и изра­ильтянами, армянами и азербайджанцами, грузинами и осетинами, курдами и турками. Не прекращаются конфликты в Таджикистане, Афганистане, Кашмире, Югославии, обостряется положение на Се­верном Кавказе — в Дагестане, Ингушетии, Северной Осетии и т.д.

Иран, как и Россия, делает упор на посреднические функции; именно так и поступает он в армяно-азербайджанском конфликте и в гражданской войне в Таджикистане. В обоих случаях он добивал­ся баланса сил противоборствующих сторон. Конечно, исламский Азербайджан ближе Тегерану, чем Армения. Иран и Турция «бо­рются» за Баку, заинтересованы в его закреплении в сфере своего влияния. Турция смогла добиться того, что в Азербайджане кириллица была заменена латиницей, а не арабской вязью (шрифтом). Но исторически (в ретроспективе и перспективе) у Ирана больше осно­ваний для усиления своего влияния в Азербайджане. До присоеди­нения к Российской империи современный Азербайджан находился в составе Персии. И сейчас в Иране проживает более 15 млн азер­байджанцев, тогда как население самого Азербайджана составляет 6 млн человек. И там, и там исповедуют ислам шиитского толка. Но Иран не предъявляет каких-либо претензий на территориальную целостность Азербайджана. При присоединении последнего к Персии был бы нарушен сложный демографический и социальный баланс.

Долгосрочные геополитические интересы Ирана и России во многом совпадают в армянском субрегионе, который мы рассматри­ваем шире, чем территория нынешней независимой Армении. Для России это традиционный православный союзник, еще в 301 г. н. э. объявивший христианство государственной религией и учредивший первую автокефальную Церковь. С Персией армян связывают мно­гие исторические интересы: суть их во многом лежит в долговре­менном соперничестве Ирана и Турции. Последняя, нанеся огром­ную рану армянам в 1915 г., когда в считанные дни было вырезано, убито около 1,5 млн представителей православных, остается для ар­мян самым неприязненным субъектом внешних отношений. И ко­нечно, взаимная неприязнь к туркам делает Иран и Армению геопо­литическими союзниками. Вот почему Тегеран активно поддерживает интересы Армении и особый статус Нагорного Карабаха.

Не менее важно и то, что Армения, находясь в зоне российского влияния, может контролировать и активно воздействовать на реали­зацию проекта начала XXI в.: предполагаемое строительство нефтепро­вода Азербайджан — Грузия — Турция. Сейчас армянские вооружен­ные силы, находящиеся почти на 40% территории Азербайджана,— важный рычаг воздействия на внешнюю политику Баку. Москва, безусловно, объективно заинтересована в жесткой увязке карабахско­го вопроса и нефтяного проекта, поддерживая Армению, которая в начале XXI в. еще не признана Анкарой как независимое государство (Турция не имеет с северным соседом дипломатических отношений).

Кроме того, Турция неоднократно проводила у армянских гра­ниц военные учения, призывает ввести на территорию Грузии, На­горного Карабаха, Чечни, Дагестана, Ингушетии, а в перспективе и всего Северного Кавказа войска НАТО, что, естественно, совершен­но неприемлемо для России и стран Центральной Азии. Баку под­вергается мощнейшему давлению США, поэтому его решения чаще всего идут во вред собственным геополитическим интересам и скло­няются в пользу Турции. Например, Иран так и не был допущен к азербайджанскому каспийскому проекту. Под давлением США Азер­байджан и Грузия подписали соглашение в военной сфере как меж­ду собой, так и с Турцией. Наметились контуры военно-политичес­кого союза между Азербайджаном, Израилем и Турцией. Другими словами, идет сложная геостратегическая игра, где Россия может чувствовать себя уверенно только в Армении, так как военные базы и российские пограничные войска из Грузии будут окончательно выдворены, как только РФ перестанет играть важную роль в грузи­но-абхазском конфликте.

Схожи российско-иранские геополитические интересы в Таджи­кистане, который является единственной республикой Центральной Азии, где говорят на фарси (как и в Иране). В Душанбе действует Фонд имама Хомейни, оказывающий значительную гуманитарную помощь Таджикистану. Помогает Таджикистану и Россия. Соеди­няют усилия двух стран-соседей в этой геостратегической точке еще и экономические интересы. Если сформулировать проблему эконо­мических интересов России и Ирана относительно геополитически важных для них «стран-проливов», то она может прозвучать так: России важно не допустить влияния атлантизма на Иран и напра­вить сырьевые потоки из государств Центральной Азии через иран­скую территорию.

Геополитические отношения стран складываются из многих ком­понентов, среди которых немалую роль играет экономический. Иран, наш исторический сосед, страна с уникальным исламским государ­ственным строем, где проживает более 60 млн человек, а валовой продукт составляет 100—120 млрд долл. Как никакая другая страна на Ближнем и Среднем Востоке, Иран располагает богатейшими природными ресурсами: одни из крупнейших месторождений в мире нефти и газа, большие залежи металлических руд (железа, меди, цинка, свинца, хромитов, марганца), огромные запасы строительно­го камня, гидроресурсов. Среднегодовой темп прироста ВВП превы­шает 5%. В основе его увеличения лежит рост в производительных отраслях, прежде всего в обрабатывающей промышленности, метал­лургии, энергетике, транспорте. Экономика страны планируется, особенно инвестиции. Почти '/₄ ВВП реинвестируется в экономику, что говорит об инвестиционной привлекательности страны.

Большая часть валютных поступлений Ирана — доходы от про­дажи сырой нефти: в среднем 14—15 млрд долл. в год. Размер ВВП на душу населения составляет около 2 тыс. долл. в год. Эффект роста ВВП был снижен в 80-х гг. из-за высокого прироста населе­ния страны — до 3,1% (один из самых высоких в мире), но в 90-х гг. прирост населения значительно снизился и к концу XX в. составил 2% в год. Один из показателей социального состояния общества — детская смертность — резко снижена. Врачебная помощь населению в основном бесплатная, уровень грамотности — 90% — один из высоких показателей не только в третьем мире, но и на планете.

Следовательно, любому непредвзято мыслящему политику, уче­ному видно, что политическая и социальная ситуация в стране ста­бильная и имеет мощный потенциал, подкрепленный динамичной демографической структурой: половина всех иранцев моложе 15 лет, и в ближайшие десятилетия население страны будет быстро увели­чиваться. При условии прекращения международной изоляции, акти­визации внутреннего потенциала прогнозируется рост темпов приро­ста ВВП с 5% до 8—10% или выше. Этому, безусловно, способствуют принимаемые на пять лет планы экономического развития. Особен­но большое внимание уделяется в них нефтегазовым отраслям. Оп­ределенные трудности для инвесторов представляет принятый в США закон Амато. По этому закону даже неамериканские компании мо­гут быть подвергнуты санкциям, если их инвестиции в нефтегазо­вые отрасли составят более 40 млн долл.

В стране существует развитая нефтяная промышленность, создана разветвленная сеть нефтепроводов и терминалов в Персидском зали­ве. С геополитической и геостратегической точек зрения, это имеет большое значение для России. Нефтяной промышленностью коман­дует государство, представленное иранской нефтяной национальной компанией. В связи с освоением Каспийского и других месторожде­ний нефти и газа Иран заинтересован не только в инвестициях, но и в технологиях и оборудовании, связанных с морским бурением.

Наш южный сосед занимает третье место в мире по запасам газа и полон желания сделать эту отрасль экспортной. Из ближайших геополитических соседей только Россия по объективным причинам, а к ним можно причислить прежде всего геостратегические и техно­логические возможности, способна и заинтересована в оказании по­мощи Ирану, особенно в освоении месторождения Южный Парс. Кроме того, РФ — реальный претендент на строительство и обслу­живание коммунальных газовых сетей, газохранилищ, на реализа­цию программы газового конденсата, сжиженного газа. Другие сосе­ди Ирана не располагают соответствующей технологической, научной базой и производственными мощностями. Например, Турция при своей проатлантической политике вряд ли пойдет на сотрудничество с пер­сами, боясь сурового окрика из-за океана, а Туркмения и Азербайд­жан тоже пока больше ориентируются на Турцию и на Запад.

Стратегическая цель России по отношению к Ирану — сочета­ние торгового партнерства с инвестиционным. Такое партнерство может быть реализовано в строительстве, разработке технических проектов, в горнодобывающей, легкой, пищевой промышленности, для транспорта. Особенно заманчиво выглядело бы сотрудничество в области транспорта. От развертывания транспортных магистралей выиграют и Россия, и Иран. Последний может служить мостом между Западом и Востоком, Севером и Югом. Существуют даже такие грандиозные проекты, как-то: «для России будет важно осу­ществить совместное строительство канала, соединяющего Каспийс­кое море с Персидским заливом»[285].

Во всяком случае, отражением объективной потребности в со­трудничестве стало подписание в 1997 г. министерствами транспор­та России и Ирана документов по перспективной программе обус­тройства маршрута Север — Юг (Хельсинки — Москва — Волгоград — Астрахань — Энзели — Ноушехр — Бендер-Аббас). Кроме того, принято решение о строительстве обводной дороги (автомагистрали) вокруг Каспия, о совместном судоходстве на Каспии с обустрой­ством портов в Астрахани, Ноушехре и Энзели. Для строительства порта в Оля на Каспии создана совместная российско-иранская ком­пания. Перспективным может оказаться участие РФ в энергетичес­ких программах соседа. К началу XXI в. из 50 тыс. деревень элект­рифицировано немногим более 30 тыс. Правительство Ирана активно поддерживает государственные компании, участвующие в назван­ных проектах и имеющие громадные финансовые средства.