Концепция «поссибилизма» Видаля де ла Бланша

Основатель французской геополитической школы Видаль де ла Бланш (1845—1918) — профессиональный географ. В свое время он увлекся политической географией Ф. Ратцеля и на ее основе создал свою геополитическую концепцию, в которой, тем не менее, под­верг глубокой критике многие ключевые положения немецких гео­политиков. В книге «Картина географии Франции», вышедшей в 1903 г., он, в частности, пишет: «Отношения между почвой и че­ловеком во Франции отмечены оригинальным характером древнос­ти, непрерывности... Люди живут в одних и тех же местах с неза­памятных времен. Источники, кальциевые скалы изначально привлекали людей как удобные места для проживания и защиты. У нас человек — верный ученик почвы. Изучение почвы поможет выяснить харак­тер, нравы и предпочтения населения»[50].

Как видим, здесь он твердо стоит на теории почвы. Но впослед­ствии его идеи формировались в большей степени на базе богатых традиций французских географических и исторических концепций. Он критически осмыслил и переработал многие течения германской политической и географической мысли. Этот критический подход ярко виден при сопоставлении с подходом к геополитике ее основа­теля Ф. Ратцеля. Критический дух по отношению к учениям гер­манских геополитиков характерен для абсолютного большинства ученых Франции первой половины XX в.

Если ядро теории Ратцеля составляют категории пространства (Raum), географического положения государства (Lage), «потребность в территории», «чувство пространства» (Raumsinn), то у Видаля де ла Бланша в центре стоит человек. Он, по сути, является основате­лем «антропологической школы» политической географии, которая стала в его «исполнении» альтернативой германской школе геополи­тики, «теории большого пространства» и получила название поссибилизм (пространство не предопределяет историю, а предрасполагает к тому или иному ее течению).

Указанное противостояние в науке является отражением реаль­ных противоречий между двумя странами-соседями, друзьями-со­перниками Францией и Германией, отражением всей суммы проти­воречий, накапливавшихся веками. Разные научные подходы к разрешению глобальных противоречий между этими двумя страна­ми — теоретическое отражение попыток разрешения глобальных проблем, поиск наиболее оптимальных путей достижения постав­ленных целей.

В фундаментальной работе «Восточная Франция» (1919) де ла Бланш анализирует проблему геополитического соперничества Фран­ции и Германии — проблему Эльзаса и Лотарингии, Восточной Фран­ции в целом. Он выдвинул идею превратить эти земли (в основном немецкоговорящие), перешедшие после Первой мировой войны вновь к Франции, в зону взаимного сотрудничества между двумя страна­ми. Превратить эти богатые провинции не в барьер, отгораживаю­щий одну страну от другой, дающий выгоду только одной стороне, а сделать их как можно более проницаемыми. По сути, французс­кий геополитик создал историческую модель развития сперва фран­ко-германского, а затем европейского геополитического простран­ства в целом. И все же де ла Бланш отдавал предпочтение французским интересам. Это видно из того, как обстоятельно он доказывает ис­торические и географические факты принадлежности этих земель Франции.

В отличие от немецкой школы геополитики де ла Бланш отка­зывается от жесткого географического детерминизма, напоминаю­щего порой судьбу, рок. Он ставил на первое место не географичес­кий фатализм, а волю и инициативу человека: человек, как и природа, может рассматриваться в качестве «географического фактора». При­чем этому фактору он отводил активную роль субъекта воздействия на исторические процессы. Но действует этот активный субъект не изолированно, а в рамках природного комплекса.

Главный элемент его теории — категория локальности развития цивилизации. Ее основу составляют отдельные очаги, которые яв­ляются первокирпичиками, элементами цивилизации. Они пред­ставляют собой небольшие группы людей, которые складываются во взаимодействии человека с природой. В этих первичных клетках — общественных ячейках — постепенно формируются определенные «образы жизни».

Взаимодействуя с окружающей средой, человек растет, разви­вается. Ученый отмечал: «Географическая индивидуальность не есть что-то данное заранее природой; она лишь резервуар, где спит за­ложенная природой энергия, которую может разбудить только че­ловек»[51].

Эти первичные очаги, взаимодействуя между собой, начинают формировать и, наконец, образуют ту основу цивилизации, кото­рая, эволюционируя, расширяется и охватывает все новые и новые территории. Такое расширение происходит не всегда гладко, посту­пательно. В процессе расширения, усложнения структур цивилиза­ция переживает откаты, вспышки энергии сменяются катастрофа­ми, регрессией. Сами формы взаимодействия «первичных очагов» (ячеек) многообразны и противоречивы: здесь и влияние (ассими­ляция), и заимствования, и даже полное уничтожение.

По теории де ла Бланша, процесс взаимодействия начинается и, все ускоряясь, происходит в северной полусфере от Средиземномо­рья до Китайского моря. В Западной и Центральной Европе взаи­модействие первичных очагов (элементов) цивилизации происходи­ло почти непрерывно, и политические образования, сменяя друг друга, накладывались на ту или иную конфигурацию взаимодей­ствующих между собой множеств небольших очагов, сообществ — этих своеобразных микрокосмосов.

Сближение и взаимодействие этих разнородных элементов, ас­симиляция одних с другими привели к образованию империй, ре­лигий, государств, по которым с большей или меньшей суровостью прокатился каток истории... Именно благодаря этим отдельным не­большим очагам теплилась жизнь в Римской империи, а затем в Западной и Восточной римских империях, в имперских государ­ственных образованиях сассанидов, персов и т.д. (в обширных обла­стях Восточной Европы и Западной Азии цивилизационный про­цесс нередко прерывался, возобновляясь несколько позже и частично)[52].

Как утверждает де ла Бланш, этот процесс протекал в Европе под влиянием специфических условий. Здесь соседствуют самые различные географические среды — моря и горы, степи и лесные массивы, большие реки, связывающие север и юг, различные ландшафтные зоны, имеются плодородные почвы, морская линия изре­зана заливами с удобными бухтами, климат, обусловленный влия­нием теплых морей, благоприятен, не суров и в то же время не способствует развитию насекомых-паразитов, не парализует деятель­ность человека, а способствует развитию его энергии. Все эти фак­торы, вместе взятые, по его мнению, и привели в значительной степени к образованию на европейском пространстве самого боль­шого многообразия отдельных очагов жизнедеятельности со своими «образами жизни». Взаимодействия этих элементов жизни, обога­щение, ассимиляция, способность применять заимствованное стали причиной динамического развития европейской цивилизации, ос­новой ее богатства, самой характерной чертой.

Как видим, де ла Бланш повторяет некоторые идеи Ратцеля: очень близки их подходы к всемирной истории как «беспрерывно­му процессу дифференциации». Но если говорить по большому сче­ту, то эту мысль более глубоко и обстоятельно до обоих ученых сформулировал, обосновал и развил Г. Спенсер.

Мы уже отметили выше, что де ла Бланш в своей концепции в отличие от Ратцеля и других геополитиков делал акцент не только на окружающую географическую среду. Он по-иному рассматривал роль государств, политических образований в процессе развития цивилизаций. Если для Ратцеля, как уже было сказано, государство — это как бы органическое существо, «развивающееся в соответствии с законом растущих территорий», то французский геополитик счита­ет, что государство скорее напоминает нечто внешнее, вторичное, детерминируемое характером и формой взаимодействия локальных ячеек цивилизаций.

Такое взаимодействие происходит тем активнее, чем лучше от­лажены коммуникации между локальными очагами: реки, озера, моря, шоссейные и железные дороги и т.д. Коммуникациям де ла Бланш уделял в своих трудах очень много внимания и утверждал, что в будущем при соответствующих коммуникациях, при актив­ном взаимодействии отдельных цивилизационных очагов возможно создание мирового государства. И человек в нем будет осознавать себя «гражданином мира».

Интересным аспектом в теории французского геополитика яв­ляется мысль о постепенном преодолении противоречий между кон­тинентальными и морскими государствами. Эта консолидация, по его мнению, будет происходить путем складывания принципиально новых отношений между землей и морем. Он полагал, что конти­нентальные пространства становятся все более и более проницаемы­ми, так как совершенствуются все виды коммуникаций, расширяется, модернизируется сеть дорог; морские пути, перевозки (вообще море, океан) все более становятся зависимыми от связей с конти­нентами. По этому поводу он говорит, что «взаимопроникновение земли и моря — универсальный процесс»[53].

И еще один штрих в многоуровневой концепции французского ученого. Мы уже отмечали выше, что государство у него является как бы вторичным, «продуктом деятельности отдельных ячеек, общностей, осознающих единство, сходство, совместимость главных эле­ментов их бытия». Исходя из этого, геополитик специфически пони­мает и границы государств. Граница — это живой, осознаваемый феномен, она не обусловлена «внешними» рамками государства или непосредственно физико-географическими факторами.