Евразийский контрглобализм — Будущее России

Как мы отмечали, с разрушением СССР и Варшавского блока изме­нилось геополитическое равновесие на планете. Бывшие восточные страны социалистической системы исчезли: часть их вошла на правах бедных родственников в первый мир — в систему развитых капиталистических государств, часть пополнила страны третьего мира — традиционных по­ставщиков сырья и дешевой рабочей силы. При этом и те и другие, как правило, растеряли былой политический и экономический вес. Данный вывод в полной мере относится и к России. Третий мир потерял воз­можность маневрировать между двумя блоками, двумя сверхдержавами — антагонистами, получая в былые годы экономическую, военную, техническую поддержку то в одном блоке, то в другом[139].

После Второй мировой войны почти 45 лет на планете сохраня­лось относительное затишье. Пушки молчали. Говорили дипломаты. Политический язык межгосударственного общения был достаточно гибок и цивилизован, тверд и ясен. Господин «нет» (так называли на Западе министра иностранных дел СССР А.А. Громыко) был немно­гословен, спокоен. Советский Союз не мог позволить себе повышать голос в стенах ООН или в Совете безопасности, поскольку обертоны приводили в надлежащий трепет не только западно-европейские стра­ны, но и США (например, Кубинский кризис осенью 1962 г.).

В последние десятилетия XX в. политический язык межгосудар­ственного общения постепенно менялся в сторону резкого ужесточе­ния. Язык дипломатии стал предваряться языком пушек, ракетных залпов. Во всех военных стычках с трагической очевидностью была видна, предопределена развязка: будь то операция «Буря в пустыне» или Косовская операция. Предшествующие им локальные войны (в Корее, Вьетнаме, в Эфиопии и в других странах) были конфликта­ми двух глобальных систем. Окончание войн не было окончательным выяснением расстановки геополитических сил. В последнем десятиле­тии XX в. войны с участием США и их союзников по НАТО приобре­ли разбойничий характер, носили однозначную, предопределенную раз­вязку, напоминая по формату полноценную современную войну.

Такой метод самоутверждения в межгосударственных, геополи­тических отношениях США и их западные партнеры позволяют себе в отношении стран-изгоев. С ними нет необходимости догова­риваться как с равным противником, и все возникающие противо­речия можно решить относительно кратковременной войсковой опе­рацией. Расходы на такую операцию оплатит проигравший войну, а лидеры этой страны будут представлены в глазах мирового обще­ственного мнения как диктаторы, узурпаторы демократии, прав и свобод человека, и потребуют, чтобы они предстали перед марионе­точным Международным трибуналом в Гааге.

По воле сверхдержавы США и их сателлитов страной-изгоем мо­жет быть названа любая страна мира. В начале 90-х гг. это был Ирак, в конце 90-х гг. — Югославия, Иран. В недалекой перспективе по воле США ею может стать Россия. Главный критерий для отнесения страны в число изгоев — несовпадение ее государственных интересов с интересами атлантистской, мондиалистской структур.

У России очень мало возможностей противостоять этим струк­турам. Имеющийся ядерный потенциал, сырьевые ресурсы не смогут сделать нашу страну тем, чем был СССР, возглавляя соцлагерь, Варшавский военный блок. Все это было сдано Западу Горбачевым, Ельциным и их подельниками ради мифических «общечеловеческих» ценностей, мифической дружбы с лидерами стран Запада. С Горбаче­вым и Ельциным они дружили, но государственные интересы США, Германии, Франции, Великобритании у них были на первом месте. Утрата Россией военного контроля над Евразией была главной при­чиной потери международного авторитета, влияния. Теперь на нашу страну смотрят как на бедного, надоевшего бесконечными просьба­ми, родственника.

К какому блоку примкнуть России? К западному, где ей отве­дут роль восьмой или девятой скрипки. Или к восточному, куда входят Китай, Индия, Иран, Ирак? Там ей объективно может быть выделена вторая (после Китая) роль. Идея создания нового полюса силы, т.е. строительство структуры Москва — Пекин — Дели — Тегеран — Багдад, висит в воздухе с середины 90-х гг. XX в. Созда­ние такого блока — насущная потребность времени. США в первой четверти XXI в. в состоянии создать глобальную систему контроля над планетой. Но ни Россия, ни Китай, ни Индия, а тем более Иран и Ирак не самостоятельны в той степени, какая требуется для фор­мирования такого блока, участия в нем.

Россия экономически, технологически, в еще большей степени финансово зависит от Запада. Китай в силу специфики своей юго-восточной политики вынужден тщательно продумывать свои диплома­тические, военные, геополитические решения с учетом позиции США. Слишком много получает Китай от Вашингтона, чтобы решиться на резкие шаги по отношению к Америке. Хотя случай с самолетом-шпионом говорит о том, что КНР выходит из ряда региональной дер­жавы в державу «номер два». Индия по традиции находится в зоне британского контроля. Иран и Ирак числятся в списках государств-изгоев. Кроме того, Китай и Индия, Иран и Ирак имеют между собой много нерешенных проблем, прежде всего территориальных, являются конкурентами в сфере азиатского и ближневосточного влияния.

Потенциально реализуем другой антиглобалистский проект — союз России и исламского мира. Либеральное лобби в Москве упорно видело Россию исключительно как часть западного мира. Оно было готово заплатить любую цену за то, чтобы втащить ее за волосы в Европу. Но все дело в том, что Россия и Европа, как говорят в Одессе,— «две большие разницы». О несовместимости ценностей, исповедуемых в Ев­ропе и России, писал еще во второй половине ХГХ в. русский мысли­тель Данилевский, а о различной, несовпадающей комплиментарности — в конце XX в. Гумилев. А проблемы, с которыми столкнулась Россия в финале XX в., и проблемы стран исламской цивилизации имеют общую природу. Прежде всего это серьезная внутренняя него­товность прозябать в кильватере атлантизма, обслуживая западную ци­вилизацию в качестве рынка дешевой рабочей силы или сырьевой базы.

Исламские страны готовы многим поступиться «ради создания действенной силы, способной представлять их политические интере­сы»[140]. И проект создания новой геополитической структуры Россия — Казахстан — Таджикистан — Иран — Ирак с перспективой присое­динения к ней со временем Афганистана и других исламских госу­дарств предпочтительнее, нежели формирование оси Москва — Пе­кин — Дели. В подобном предложении есть большая привлекательность для российских политиков. Если рассматривать проект с точки зре­ния престижности, Россия, бесспорно, будет играть в этом союзе пер­вую роль. Кроме того, такой союз при условии заключения военного соглашения позволил бы контролировать евразийское пространство. Далее, единая экономическая политика огромного «евразийско-ближневосточного» региона, располагающего гигантскими сырьевыми ре­сурсами, прежде всего мировыми запасами энергоносителей, положи­ла бы конец хождению по всему миру необеспеченного доллара США.

Но для того чтобы успешно реализовать этот проект, необходима политическая воля, желание поставить во главу угла государственные интересы, а не интересы либерально-демократического крыла полити­ческой элиты РФ, фактически продолжающей печально знаменитую козыревско-ельцинскую линию уступок Западу. Здесь должны объе­динить свои усилия все субъекты политической элиты России; речь, безусловно, идет о политиках-государственниках, представляющих все спектры политической системы общества. Проект очень велик и реа­лизовывать его отдельной группе сторонников просто не под силу, поэтому для «поддержки контрглобалистского союза необходимо но­вое структурирование партийного пространства России, должна сфор­мироваться новая массовая политическая партия, которая осознает бу­дущее России как часть единого евразийского будущего»[141].

Для создания евразийского будущего союза в противовес Атланти­ческому союзу, блоку НАТО есть все предпосылки: политические, военные, экономические, в том числе связи с бывшими союзными республиками, входящими в Таможенный союз, представляющий, по сути, Евразийский экономический союз. Кроме того, Иран и Ирак кровно заинтересованы прорвать блокаду США, отбросить отношение к ним как странам-изгоям. Далее, этот контрглобалистский союз должен взять за основу, а затем расширить рамки Договора о коллектив­ной безопасности, подписанный пока большинством среднеазиатских республик и Россией. Расширенный вариант Договора (вплоть до до­говора о совместных военных действиях в случае нападения на одного из участников и создания единого командования) готовы подписать Иран и Ирак.

Есть и другая точка зрения на новое мироустройство. В XXI в. в качестве геополитического противовеса может выступить Китай. Для такого подхода есть много «за»: стремительный экономический рост КНР, огромная территория, не уступающая территории США, боль­шой демографический потенциал, превосходящий более чем в 4 раза потенциал США, активная динамичная внешняя политика, мощные быстро модернизирующиеся вооруженные силы и т.п. Но Китай на практике балансирует между атлантизмом и евразийством. И эта поли­тика, по-видимому, будет продолжаться и в первое десятилетие XXI в.

В научной литературе можно встретить еще одну точку зрения относительно судеб мира. Есть немало политиков, ученых, которые считают наиболее вероятной соперницей США Японию. В частно­сти, американский политолог К. Престовиц отмечал, что американ­скому веку пришел конец и что самым крупным событием конца столетия является восхождение Японии в качестве великой супер­державы. Это отражение того, что в сознании американцев все больше утверждается мысль о потере США позиций державы «номер один». По данным опросов общественного мнения, проведенных Си-би-эс в 1989 г., на вопрос о том, какая страна в XXI в. займет место державы «номер один», 47% назвали США, а 38% — Японию. По данным опроса, проведенного Си-би-эс и газетой «Нью-Йорк Тайме» осенью 1997 г., только 25% предпочли США, а 58% — Японию.

 

Вопросы для повторения

1. В чем сущность идеи «пассионарности» Л.Н. Гумилева?

2. Раскройте основное содержание работы «Ритмы Евразии».

3. Расскажите о причинно-следственных цепочках этногенеза.

4. В чем суть геополитического синтеза Леса и Степи?

5. Покажите роль неоевразийства в борьбе против атлантизма и мондиализма.

6. Расскажите об идеях неоевразийства в мироустройстве XXI в.

 

РАЗДЕЛ II