Возможен ли «третий передел мира».

На этот вопрос, зная последствия распада СССР, которые были перечислены выше, можно ответить утвердительно. Что больше все­го привлекает внимание наших соседей как с Запада, так и с Восто­ка? Не только огромные минеральные, лесные, водные ресурсы Рос­сии, но и многие другие аспекты. Например, у нас до сих пор нет законодательно закрепленных северных границ. К районам Севера отнесены полностью или частично территории шести республик, трех краев, десяти областей и восьми автономных округов. Здесь на ог­ромной территории — около 40% РФ — проживает 8% населения. Более 200 тыс. человек — представители 30 коренных малочислен­ных народов Севера. На российском Севере добывают более 90% газа, 75% нефти, 90% олова, большую часть золота, алмазов, меди, никеля, 15% угля, вырабатывается 17% электроэнергии, произво­дится половина лесопродукции страны. На долю Севера приходится 50% улова рыбы и добычи морепродуктов, более 40% выпускаемых консервов. В регионе производится '/₅ национального дохода стра­ны, а его доля в общем экспорте достигает 60%. Производство ВВП в районах Севера в 2,7 раза (в расчете на одного занятого) больше, чем в среднем по Российской Федерации.

В этом огромном регионе складывается пародоксальная ситуация. Есть огромные ресурсы, но разрабатывать их люди не едут, сюда не вкладываются капиталы, скудеют местные бюджеты. А в слабоосвоенных провинциях Канады дотации превышают половину расходной части местных бюджетов. На севере Швеции, откуда в конце про­шлого десятилетия был значительный отток населения, организо­ванна прямая помощь центрального правительства промышленным фирмам, выдаются безвозвратные ссуды населению, осуществляют­ся налоговые скидки и другие льготы. На Аляске годовые дотации (500 тыс. населения) составляют около 300 млн долл. И по мере сокращения добычи нефти они возрастают ежегодно на 15—20%[143].

Кроме того, важно подчеркнуть, что 1,2 млн км² российских шельфов богаты нефтью и газом, они хранят миллиарды тонн железомагниевых, хромовых, титановых и других конкреций. И такие запасы северных кладовых, безусловно, привлекают внимание рос­сийских соседей.

6.3.Россия и Норвегия — делимитация зон континентального шельфа

Будучи прибрежными государствами Баренцева моря, Норвегия и Россия пользуются суверенными правами в отношении континен­тального шельфа в этом море. Обе страны создали исключительные экономические зоны, или зоны рыболовной юрисдикции, распрост­раняющиеся на 200 морских миль от их побережья и оставляющие в середине, за пределами 200 морских миль от чьего-либо побережья, зону не прикрытую юрисдикцией двух стран с точки зрения управ­ления ресурсами.

Первые переговоры по делимитации зон континентального шель­фа России и Норвегии начались в 1970 г. Обе страны, являясь учас­тницами Конвенции о континентальном шельфе 1958 г., положили ее в основу своих обсуждений.

Позиция Норвегии состояла в том, что исходя из положений Конвенции применяться должно правило серединной линии. Со­ветская сторона заявляла о наличии «особых условий» (концепция, которая в Конвенции также называется «оговоркой»), и что необхо­димо применять линию, установленную Декретом 1926 г. для опре­деления принадлежности к СССР земель и островов в Арктике (ча­сто называемую «секторальная линия»). Эта линия шла от тогдашней финско-советской сухопутной границы строго на север вдоль меридиана, обходя четырехугольник, определяющий острова архипелага Свальбард. Серединная линия, предложенная Норвегией, является равноудаленной от ближайших земельных владений и базовых ли­ний обеих сторон, отсчитываемой на юге от материковой террито­рии и далее на севере от островных территорий сторон.

Серединная линия обеспечивает математически правильные де­ления Баренцева моря и, хотя проходит восточнее секторальной ли­нии, четко определяет 64% этого водного пространства, принадле­жащего России, и лишь 36%, принадлежащего Норвегии. Спорный район шельфа между двумя линиями составляет в целом 175 тыс. км², из которых 155 тыс. км² находятся в Баренцевом море (это 11% его общей площади).

Поскольку переговоры затрагивают очень важные интересы, ка­сающиеся континентального шельфа и исключительных экономи­ческих зон, неудивительно, что они пока не завершились. Обе сто­роны подходят к переговорам с наивысшей серьезностью, так что оказалось возможным избежать конфронтации, которая зачастую возникает в отсутствие установленной границы между соприкасаю­щимися морскими районами.

Поэтому, когда в 1977 г. Норвегия и СССР установили расши­ренные рыболовные зоны, возникла острая необходимость обеспе­чить, чтобы отсутствие согласованной пограничной линии не зат­рудняло рыболовный промысел и связанные с ним инспекционные и правоприменительные действия. Стороны договорились о времен­ных практических и не наносящих им ущерба условиях рыболов­ства в четко определенном прилегающем районе. Этот режим обес­печил систему ответственного управления и контроля над районом, который включают в себя как спорные водные пространства между двумя предложенными разграничительными линиями, так и при­надлежащие обеим странам и не ставящиеся под сомнение простран­ства по другую сторону разграничительных линий. Режим основан на подходе сотрудничества по вопросам управления ресурсами (кво­ты вылова и технические проблемы) и задачам правоприменения по отношению к собственным судам и не имеющим соответствующих лицензий судам третьих стран. Эти условия следует рассматривать как исключительно временное решение, хотя стороны, заново рас­сматривая его в каждом случае и без ущерба для продолжающихся переговоров по делимитации, с 1979 г. ежегодно продлевали его на очередной год.

В течение некоторого времени советская сторона настаивала на предпочтительной для нее линии и в качестве альтернативного ком­промисса предлагала вариант, по которому обе стороны должны совместно участвовать в освоении шельфовых ресурсов в отдельно огово­ренном районе. Норвежская сторона отвергала это, поскольку лю­бое построенное по типу кондоминиума управление многоцелевой деятельностью по использованию разнообразных ресурсов было бы не только политически неприемлемым, но и в высшей степени не­практичным — любое расхождение во мнениях, которое не удалось бы легко урегулировать, пришлось бы урегулировать в третейском порядке, либо оно имело бы разрушительный эффект для совмест­ной деятельности. Норвежская сторона придерживалась позиции, что только после того, как линия разграничения будет согласована и зоны юрисдикции определены, можно было бы обсудить вопрос о выделении какого-то района для осуществления совместных проек­тов по разведке и эксплуатации шельфа.

Рассматривая сложившуюся ситуацию в 1996 г. Президент РФ Борис Ельцин и премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундтленд пришли к решению, что процесс достижения договоренности будет облегчен, если стороны будут обсуждать одновременно про­хождение линии разграничения и условия нефтяного сотрудниче­ства в районе по обе стороны разграничительной линии. В настоя­щее время идут конструктивные переговоры в этом новом ключе.

С обеих сторон на карту поставлены значительные интересы. Рыболовство будет по-прежнему сохранять важное экономическое значение для прибрежных регионов Севера. Успешная эксплуатация нефтяных и газовых месторождений в районах, которые были спор­ными и потому непригодными для использования, обеспечит благо­состояние и развитие как регионам, так и странам. Несомненно, технические аспекты установления правил для промышленного со­трудничества в открытом море окажутся сложными. Но, возможно, положение участников переговоров будет облегчено тем фактом, что юрисдикция в открытом море затрагивает только природные ресур­сы и не нарушает статуса водных пространств за пределами террито­риальных вод как зоны открытого моря. Установление границ кон­тинентального шельфа и экономических зон не затронет свободу судоходства, включая военные корабли.

 

6.4. ЧТО ЕЩЕ ПРИВЛЕКАЕТ ВНИМАНИЕ СОСЕДЕЙ РОССИИ?

Процесс глобализации имеет еще одну особенность — это посте­пенное перемещение центра тяжести из атлантической зоны в Азиатско-Тихоокеанский регион. Мы уже писали о гениальной прозорливости автора Периодической системы химических элементов Д.И. Менделеева. В преодолении различий между Востоком и Запа­дом он видел будущее человечества. В 1906 г. Дмитрий Иванович сформулировал одну из первых в мире геополитических идей — притяжения Россией других регионов, стран и континентов. Он писал, что Россия — «страна особая, стоящая между молотом Евро­пы и наковальней Азии, долженствующая... их сблизить». Гениаль­ный ученый справедливо полагал, что геополитические интересы России замкнуты на Дальнем Востоке, что она станет мостом между Западной Европой и США — с одной стороны и Японией, Китаем и странами Юго-Восточной Азии — с другой.

Идеи Менделеева в 30 — начале 40-х гг. развивал японский принц Коноэ Фумимаро (1891—1945), прозванный современниками «меланхолическим принцем». Бывший премьер-министр Японии в своей работе «Отказ от мира с Англией и Америкой в центре»[144] от­стаивал необходимость создания «Великой Восточно-Азиатской сферой сопроцветания», при этом Россию он видел в качестве свя­зующего звена между Востоком и Европой. Почти в середине XX в. эта идея объективно не могла быть реализована: препятствовал уро­вень развития техники (транспорта), средств коммуникаций. Иное дело — XXI в. Но ее обязательно надо учитывать, так как здесь завязаны интересы не только для России, но и сопредельных с ней стран. В настоящее время Север стал почти единственными ворота­ми нашей страны для выхода на мировые рынки Европы и Азии. Возросло значение Севморпути как кратчайшей российской морс­кой транснациональной трассы, связывающей Европу с Азией. Из Англии в Японию он, например, в 2 раза короче в 1,6 раза дешевле любого другого морского пути, в том числе и через Суэцкий канал.

Особое положение России позволяет ей иметь хорошую «подпит­ку» не только от морских, но и железнодорожных перевозок. К кон­цу XX в. объемы евроазиатской торговли достигли 600 млрд долл. и породили грузопотоки свыше 6 млн контейнеров в год. Контейнер из Иокогамы морем идет до потребителя в Центральной Европе 35—37 суток, а перевозка его по Транссибирской магистрали зани­мает 25—26 суток. Потенциально важность фактора скорости пере­возок возрастает, так как в бизнесе все больше внедряется элект­ронная торговля, информация. Безусловно, Транссиб нуждается в серьезной модернизации, для которой нужны капиталовложения.

Кроме того, надо не допустить в России каких-либо серьезных ре­гиональных этнических конфликтов.

Приоритет России в евроазиатском транзите укрепит ее позиции как в Евразии, так и в мире вообще. Уже сейчас мощности Трансси-ба позволяют перевозить до 100 млн т в год, а его потенциал позво­ляет создать реальную базу для кругосветного транспортного обслу­живания в Северном полушарии, которое характеризуется большей стабильностью, чем территории, где потенциально могут пройти Трансазиатская железная дорога и Азиатская шоссейная дорога.

Есть и другой важный российский транспортный коридор: Се­вер — Юг. Он позволяет обеспечить доставку грузов из Персидско­го залива, Индии, Пакистана через Каспий, по водным или желез­нодорожным путям России в Восточную или Западную Европу, Прибалтику, Скандинавию. Прогнозируемый поток грузов в кори­доре — более 15 млн т в год. Грузы будут прибывать к адресату в 2—3 раза быстрее, чем морем через Суэцкий канал. Доставка одного контейнера будет дешевле более чем на 400 долл.

Межправительственное соглашение о развитии коридора Север — Юг подписано осенью 2000 г. Россией, Ираном и Индией. В перс­пективе к нему присоединятся, вероятнее всего Азербайджан, Ка­захстан, некоторые страны Персидского залива и Прибалтика.

Кроме названных транспортных путей, у России имеется еще один важный коридор — воздушное пространство. Кратчайшее рас­стояние перелетов между Азией и Северной Америкой — через Се­верный полюс. Кроссполярный авиамаршрут между Нью-Йорком и Гонконгом экономит 4—5 часов полетного времени и 20 т топлива. Это дает авиакомпании экономию около 50 тыс. долл., а годовая экономия при ежедневном выполнении рейса превысит 17 млн долл.[145]

По мере возможностей Россия реализует свою программу разви­тия международных транспортных коридоров. В 2000 г. объем тран­зита через территорию России возрос на 19%. В 2001 г. открыты кроссполярные авиамаршруты для самолетов. Но проекты развития системы управления воздушным движением не соответствуют меж­дународным требованиям. И это может послужить поводом для объявления соседями желания «помочь» русским. Одним из видов «помощи» могут оказаться проекты 3. Бжезинского и М. Олбрайт. (см. Приложение к книге).

 

Россия на распутье

В оценках геополитического и международного положения Рос­сии исследователи, как правило, обращали и продолжают обращать внимание на специфичность отношений страны с ее ближайшими соседями, и в частности с Европой. С одной стороны, они отмечают ее культурную близость с Европой, а с другой — объективную спе­цифичность, обусловленную, в числе прочего, ее географическим положением, огромной территорией, а также культурно-историчес­ким (византийским) наследием. Кроме того, на оценки исследователей-геополитиков, политологов, экономистов существенно повлия­ли изменения, произошедшие в Евразии за 90-е гг. XX в. Разрушение прежнего равновесия, длившегося почти 50 лет (с 1945 по 1992 г.), повлекло за собой кризис политической идентичности как в Евро­пе, так и в России. Но в России на этот кризис накладывается другой — геополитический, связанный с развалом СССР. Практи­чески и теоретически она становится континентальной державой, имеющей ограниченные выходы к Черному и Балтийскому морям и отделенной от Центральной Европы поясом независимых государств ближнего и среднего зарубежья. Сложившаяся геополитическая си­туация ставит Россию в положение региональной державы с огра­ниченными международными возможностями.

Страна оказалась перед необходимостью выбирать из небольшо­го числа вариантов: стать «другой Европой», пассивным придатком, адептом Запада; вновь ли попытаться превратиться в «третий Рим» и настойчиво и энергично продвигать свои теократические идеи на Запад; или взять на вооружение «неоконсервативный» подход, пред­полагающий смещение центра России в восточные регионы. При этом авторы очень основательно аргументируют свою точку зрения. Радикальные реформаторы России, ориентирующиеся на Запад, берут за основу своих рассуждений тезисы, выдвинутые Ф. Фукуямой в работе «О конце истории». Современный «торговый строй», созданный на Западе,— идеал для радикал-либералов. Их не интере­суют такие понятия, как история народа, государства, геополити­ческие интересы России, ценностные установки и ориентации на­родов, проживающих на территории страны (ценности во многом, если не в большинстве, не совпадающие с ценностями народов Запада, в частности коллективизм в противовес принципу индиви­дуализма, социальная справедливость в противовес «каждый за себя», «каждый против каждого» и т.д.), не принимаются во внимание различия в системах религиозно-нравственных ориентиров наро­дов России и Запада.

Лидеры данного течения на первое место ставят материальные потребности и систему рыночных отношений. Их главное желание — соорудить на территории нынешней России новое историческое об­щество, живущее в системе тех экономических, политических, ду­ховных координат, в которых живет Запад, особенно США. Идео­логи этого проекта в его защиту приводят следующие аргументы: 55% внешней торговли России приходится на Европу и около 20% — на страны СНГ, т.е. Европа — основной экономический партнер России. На все оставшиеся страны мира, включая Китай, Японию, США, приходится, следовательно, только 25% торговли России.

Но либерал-радикалы, как и в других случаях, явно лукавят. Во-первых, отношения России с Западной Европой остаются не­симметричными: на долю России падает только 3% внешней тор­говли Европейского союза. Во-вторых, Россия экспортирует в Ев­ропу в основном энергоносители и другое сырье, а не продукцию, товары, связанные с машиностроением, т.е. обогащенные трудом россиян. Экспорт высокотехнологичных товаров по-прежнему жес­тко ограничен Западом. В-третьих, российские политики рассмат­ривают Содружество Независимых Государств (СНГ) как регион, где Россия продолжает играть центральную роль (хотя отношения внутри СНГ носят по многим признакам диалектически противоре­чивый характер). Позиция России в связи с этим вызывает недове­рие к ней со стороны Запада, который обвиняет ее в имперских амбициях. Например, поводом для обвинений является Ташкентс­кий договор о коллективной безопасности СНГ, который якобы носит антинатовский характер, или сессия Парламентского собра­ния Союза Белоруссии и России, прошедшая 4—5 июня 2001 г. в г. Гродно, а также Съезд славянских народов, состоявшийся в начале июня 2001 г. в Москве.

Во второй половине 90-х гг. в России сформировалось мощное национально ориентированное течение, связанное с защитой ее на­циональных интересов. О силе его влияния говорят многие факты из политической, экономической, духовной жизни страны. Это и упомянутый Съезд славянских народов, и призывы президента «по­купать все российское», и задача — «выработать, сформировать на­циональную идею». Отсюда ясно, что национально ориентирован­ное течение не приемлет либеральные реформы.

Оппозиция либерал-радикалам являет собой довольно пеструю картину в организационном и идеологическом плане: от политиков, деятелей культуры (особенно искусства, литературы, журналистики) промонархической, «белой» ориентации до бывших и нынешних представителей коммунистической идеи, видных функционеров доперестроенной системы. Анализируя концепции этого течения А. Дугин называет оппозиционный проект «советско-царистским» так как он основан на некоторых идеологических, геополитических политико-социальных и административных архетипах, которые объективно сближают между собой советский и досоветский перио­ды[146]. Политолог А. Панарин предлагает перенести центр России в ее восточные регионы, например на Урал или даже в Западную Си­бирь. Ориентация же на Запад, по его мнению, обрекает страну на деиндустриализацию[147].