Россия и Североатлантический регион

В последние годы Москва стремится к сближению не только с Вашингтоном, но и с Парижем, Берлином, Веной, Стокгольмом, Хельсинки. Был сделан пробный шаг к налаживанию более тесных политических отношений с Вильнюсом, Ригой и Таллином. Но, безусловно, решающее значение имеют ее отношения со странами Североатлантического региона (САР). Громадный район Северной Атлантики — от восточного побережья Канады и США на западе и до Кольского полуострова и Балтики на востоке — этот геострате­гический регион когда-то в равной мере контролировался блоками НАТО и Варшавского договора. Сейчас положение здесь коренным образом изменилось в пользу НАТО.

Североатлантический регион играет ведущую роль в большой политике, что объясняется прежде всего его важным стратегическим местоположением: это транзитный район между Европой и Север­ной Америкой. По основным макроэкономическим показателям (то­варооборот, инвестиции, перевозки) трансатлантические связи все еще превалируют над всеми прочими. Так, объемы двусторонней торговли между США и ЕС почти на 50% больше, чем объемы торговли по транстихоокеанским морским и воздушным путям.

Этот регион удерживает центральное место как район размеще­ния наиболее крупных группировок военно-морских флотов и во­енно-воздушных сил великих держав, оснащенных ядерным оружи­ем. Здесь по-прежнему находятся на боевом дежурстве подводные атомные лодки-ракетоносцы и стратегические бомбардировщики. Его значение для НАТО еще больше увеличилось в связи с намерением этого союза перейти от стратегии «передовых рубежей» к концеп­ции «сокращенного передового присутствия». В связи с этим США полагают сократить число своих войск в Европе, следовательно, им надо укрепить надежность океанских коммуникаций для быстрой переброски при необходимости сил быстрого реагирования.

Все большее значение приобретают хозяйственный и ресурсный потенциалы САР, в частности промысловое рыболовство.

Введение 200-мильных экономических зон (а это более 360 км) привело к тому, что более половины акватории САР находится под юрисдикцией прибрежных государств. Во многом это решение выз­вано тем, что отдельные страны региона, например Исландия, Грен­ландия, жители Фарерских островов, абсолютно зависимы от добы­чи и переработки рыбы и морепродуктов. Кроме того, добыча нефти и газа в континентальном шельфе Северного и Норвежского морей превратилась в важный фактор обеспечения стран Западной Европы ценнейшими видами энергетического сырья. Разведанные здесь за­пасы нефти и газа, по оценкам западных экспертов, составляют около 500 млрд т, или '/_|0 всех разведанных мировых запасов.

Вот почему интерес США и их партнеров по НАТО к этому региону продолжает возрастать, и реализовать его они намерены при помощи усиления присутствия в нем атомных ракетоносцев, предназначенных для операций в арктических водах. Здесь мы име­ем своего рода атлантический империализм, опирающийся на воен­ную мощь, на ТНК и банки, а также на СМИ, когда дисбаланс сил используется как средство давления. Политические круги ведущих держав региона стремятся использовать в своих целях этот дисба­ланс как для закрепления военно-политических преимуществ, так и для устройства и сохранения однополюсного мира. Значение северо­атлантического региона для России также возросло в связи с необ­ходимостью сохранения «северного окна в Европу» после утраты Черного и Балтийского морей, в связи с появлением «независимой Украины», государств Балтии.

Российский Север, арктический евроазиатский массив, по мне­нию ученых, сможет стать буфером, связующим звеном между Ев­ропой и Азией, способствуя укреплению азиатского сектора в триа­де США — Западная Европа — Япония[178].

К Арктике прилегают территории пяти государств: России, США, Канады, Дании (Гренландия) и Норвегии. Здесь имеются неразре­шенные проблемы. Россия и Норвегия оспаривают несколько де­сятков тысяч квадратных километров в Баренцевом море, потенци­ально богатых залежами газа и нефти. На участке шельфа, именуемого российскими геологами «поднятием Федынского», по прогнозам, имеются запасы природного газа, равные крупнейшему Штокмановскому месторождению, а нефти — запасам Тимано-Печорского месторождения.

Россия ратифицировала морскую конвенцию ООН в 1997 г. (принята в 1982 г., вступила в силу в 1994 г.). В силу этого она должна отменить Постановление Президиума ЦИК СССР «Об объявлении территорией Союза ССР земель и островов» от 15 ап­реля 1926 г., в котором было установлено, что территорией СССР являются все земли и острова, как уже открытые, так и могущие быть открытыми впоследствии, расположенные в секторе, образу­ющем треугольник между побережьем СССР на Северном Ледо­витом океане, Северным полюсом и меридианами 32° 4' 35" в.д. и 168° 49' 30" з.д. по Гринвичу.

В те времена мы делали дело решительно: взяли и провели по меридианам, которые ведут от крайних точек нашего государства — мыса Дежнева и Кольского полуострова — до Северного полюса, сделав лишь маленькую квадратную выборочку в пользу норвежс­ких владений, и объявили, что это будет наша арктическая зона. Мы тогда никому не позволили ни плавать там, ни вести промысел. Эта территория охранялась нашими пограничными силами. И вот, не принимая никаких политических актов, не дезавуируя то поста­новление ВЦИК, которое было принято в 1926 г., Запад постепенно начал пробовать на зуб крепость нынешней России. И, надо ска­зать, быстро прокусил до самого больного места, отвоевав себе пра­во свободного плавания, вовсю оспаривая наше право на недра этой секторальной зоны. Единственное, на что мы теперь можем там рассчитывать,— это опираться на экономическую 300-мильную зону вокруг территории российских островов, и не больше.

Американские субмарины теперь пасутся рядышком с Мурманс­ком, стоят прямо на путях наших военно-морских судов. Американ­цы постоянно поддерживают свое присутствие в Арктике, чтобы заявить, что здесь границы российского государства еще далеко не определены. Пробуют идти и дальше, видя пассивность Российско­го государства. Остров Врангеля — основное место размножения и лежбища белых медведей в Арктике. Так вот, даже не центральное американское правительство, а администрация штата Аляска уже выдвинула тезис: «Остров Врангеля принадлежит нам, так как мы раньше строили там американские фактории, мы раньше вели там промысел пушного зверя; Россия пришла позже». Основываясь на принципе первооткрывателя, они пытаются начать формулировать территориальные претензии по очень крупным кускам нашей тер­ритории на далекой Арктике. И при этом уже не вспоминается, что сама Аляска когда-то принадлежала России.

С уходом из Североатлантического региона России НАТО стре­мится заполнить здесь внешнеполитический вакуум. Новым весо­мым фактором в САР и особенно на Балтике становится объединен­ная Германия. Москва же утрату своих позиций пытается компенсировать путем расширения политико-дипломатического ди­алога и других несиловых приемов отстаивания государственной бе­зопасности и национальных интересов. Иного, видимо, нынешней России не дано. «Военный флот в нынешнем состоянии,— по сло­вам адмирала И. Касатонова,— без поддержки может продержаться примерно до 2005 года, после чего России придется расстаться со званием «великой морской державы». А эти силы чрезвычайно не­обходимы. Несмотря на дружеские заявления лидеров стран — чле­нов НАТО число серьезных инцидентов с атомными подлодками США в арктических водах России в последние годы постоянно уве­личивается»[179].

Главные цели российской политики в Североатлантическом ре­гионе — это обеспечение национальной безопасности, поддержание добрососедских отношений с государствами региона для сохранения политического и военно-стратегического баланса, минимизирование факторов риска и недопущение конфликтных ситуаций; использо­вание потенциала хозяйственного сотрудничества для решения со­циально-экономических проблем России. Северо-Запад России (Архангельская и Мурманская области, Ненецкий автономный ок­руг), республики Коми и Карелии имеют тесные экономические горизонтальные связи с северными соседями. Однако руководите­ли этого региона, как и всей страны, следуют стратегии приспо­собления к условиям, сложившимся в северных странах Европы. Это означает, что Россия не может стать лидером в отношениях с ними и применяет тактику маневрирования, а не самостоятельной глобальной политики.

Во взаимоотношениях России и США в САР все еще сохраняет­ся модель ядерного сдерживания. В конце XX — начале XXI в. такая угроза, безусловно, потеряла остроту, но вопрос безопасности держав (и стран региона) остается центральным. Вашингтон в отли­чие от Москвы не собирается свертывать свое военное присутствие в этом важном геополитическом регионе. И он не раз подчеркивал, что игнорирует не только интересы России, но даже своих ближай­ших союзников. Американцы реорганизуют свои ВМС в Атлантике, формируют в САР 5-й флот, создают специальную группу для за­падного полушария. Ими разрабатываются планы создания воору­жения XXI в.: строительство по технологии «стеле» так называемых арсенальных кораблей, способных нести 500 крылатых ракет, боеп­рипасы и оружие. Этот фактор может вкупе с расширением НАТО на Восток и созданием национальной (американской) ПРО принес­ти новое «похолодание» в отношениях России и США.

Самая мощная в XIX в. морская держава — мастерская мира, владычица морей — Великобритания играет активную роль как в НАТО, так и в Североатлантическом регионе, хотя ее удельный вес в международной политике вообще и в Европе в частности значительно меньше, чем США. Она старается «сохранить лицо» мировой державы — члена Совета Безопасности ООН, определяю­щей судьбы мира. Политические лидеры Великобритании являют­ся сторонниками геополитики «атлантизма». Отсюда и ее сдержанное отношение к проблемам углубления интеграции в Европе. И вызвана эта сдержанность во многом резким усилением экономического и политического веса объединенной Германии. Британская политика в САР по многим вопросам находит поддержку у шведов, норвеж­цев, датчан — ближайших соседей Германии, помнящих лихолетье Второй мировой войны и занимающих своего рода блоковую по­зицию, особенно в разрешении проблем по рыболовству, добыче энергоносителей и т.д.

В последние годы продолжалось укрепление российско-британс­ких контактов на базе иной методологии, чем во времена министра иностранных дел А. Козырева. Укрепление отношений идет за счет не только ненацеливания ракет на территории друг друга, но и бо­лее твердой, самостоятельной внешней политики России в Северо­атлантическом регионе. Но относительно бесконфликтные двусто­ронние отношения могут измениться в связи с постановкой вопросов интеграции стран независимых государств. Британский МИД уже продемонстрировал, что он не свободен от давних негативных сте­реотипов в оценке деятельности России, когда было объявлено о создании союза России и Белоруссии. Попытки интеграции в этот союз Украины, а также Молдавии и среднеазиатских республик, бе­зусловно, вызывает противодействие англичан. Это понятно — около двух веков Великобритания активно влияла на жизнь в этом регио­не земного шара.

Роль Германии в Европе и САР в начале XXI в. не менее важна, чем Англии. Но в перспективе она, безусловно, потеснит Британию. В экономических и военно-политических союзах в Европе она за­нимает лидирующие позиции. Свое влияние Германия активно «про­двигает» на Восток, завязывая все новые экономические, финансо­вые, политические связи с ближними и дальними соседями. Это обусловлено усилением позиций капитала ФРГ, линией защиты не­мецких нацменьшинств в странах Востока. В качестве пробного шара в немецких и российских СМИ обсуждается проблема переселения бывших поволжских немцев в Калининградскую область. Если это случится, то в первой четверти XXI в. и даже раньше Калининградс­кая область вновь станет частью Восточной Пруссии, и Европа вста­нет перед проблемой передела, перекройки границ и карт, переселе­ния народов. Во что выльется этот процесс — покажет время.

Другой вариант развития событий тоже возможен. В частности, это может быть возрождение геополитической концепции «Средин­ной Европы» с установлением добрых отношений и связей с восточ­но-европейскими странами и Россией. Какая линия во внешней политике Германии окажется сильнее в конце XX в.: атлантистская, мондиалистекая, «новых правых», Хаусхофера — во многом зависит от расстановки политических сил в Германии в начале XXI в. Не надо забывать, что она была инициатором расширения НАТО на Восток, расчленения Югославии. Инициатива защиты стран Вос­точной Европы исходила не от самих стран, а от бывшего канцлера Коля. Он интерпретировал российские действия по защите интере­сов русских людей в ближнем зарубежье (а их там находится более 20 млн) как возрождение имперских амбиций. Осложнения в отно­шениях между Россией и Германией возникнут в начале XXI в. в связи с попыткой вступления в НАТО Латвии, Литвы и Эстонии.

В силу объективных причин во второй половине 90-х гг. нача­лось сближение позиций северных стран Европы (Дания, Норвегия и Исландия — члены НАТО, Швеция и Финляндия — нейтральные страны). Дания, Швеция и Финляндия являются полноправными членами Европейского союза (ЕС), Норвегия в силу волеизъявле­ния народа остается вне рамок ЕС, усиливает свои связи с США и активно поддерживает «атлантистскую» линию. Однако взаимоза­висимость стран региона нарастает, что видно прежде всего из уси­ления экономических, финансовых, политических и других связей. В эти отношения все активнее вступают страны Прибалтики. Это значительно расширяет политические и другие возможности субрегиона. Отношения России со странами, расположенными здесь, но­сят также противоречивый динамичный характер, зависящий порой от случайных факторов (например, запуск Норвегией 25 января 1995 г. метеорологической ракеты в сторону России). Но главное противоречие, как мы уже упоминали, касается раздела шельфа и вод Баренцева моря (участок в 176 тыс. км²).

Кроме того, остры противоречия по количеству войск России в Северо-Западном субрегионе, по суверенитету архипелага Шпиц­берген и окружающей его акватории, по вопросам использования природных ресурсов, добычи рыбы и морепродуктов. Дипломаты Норвегии в 1992 г. выступили с инициативой многостороннего «евро-арктического» сотрудничества, главной целью которой было со­здать своего рода союз стран Северного региона. Этот союз помог бы им, в том числе и России, ослабить зависимость от США.

В 90-х гг. XX в. отношения между Россией и Данией осложнились из-за проблем, связанных с событиями в Прибалтике. На этот фон сейчас накладывает отпечаток другая проблема: Дания вслед за Герма­нией активно борется за реализацию идеи расширения НАТО на Вос­ток, вплоть до принятия в блок стран Прибалтики. Датский вариант вступления Латвии, Литвы, Эстонии в НАТО — самый напористый. Он предусматривает механизм приема прибалтов минуя официальные каналы, с «черного хода», делая их членами блока сперва де-факто, подключив их к структурам альянса, а затем де-юре.

С конца 90-х гг. российско-шведские отношения заметно улуч­шились. В конце XX в. каких-либо серьезных препятствий для ус­пешного развития двусторонних связей практически нет. Растет то­варооборот, увеличивается число шведских инвестиций в российскую экономику, утвержден проект строительства газопровода из России в Западную Европу через Финляндию и Швецию. Потенциальной миной замедленного действия могут стать посреднические услуги Швеции в диалоге Москвы с Таллином, Ригой и Вильнюсом. Речь в них должна идти прежде всего о реальном положении русских и других «некоренных народов» в этих странах. «Некоренные» народы в странах Прибалтики находятся в положении изгоев. Признание этого факта или уход от проблемы могут осложнить отношения между нашими странами.

Продолжают оставаться стабильными отношения с Финляндией. Им не помешало вступление страны в ЕС. Торгово-экономические связи после резкого спада стали в конце 90-х гг. усиливаться. Через Финляндию, балтийское региональное сотрудничество открылись новые возможности для сближения РФ с Евросоюзом. Но и Фин­ляндия — вслед за Данией и Швецией — играет роль опекуна, старшего брата для стран Прибалтики. И все проблемы, связанные с урегулированием прав нацменьшинств в Эстонии, Латвии и Лит­ве, территориальных споров, сложности транзита грузов по комму­никациям, проходящим через прибалтийские государства, могут периодически возникать, внося осложнения в российско-финлян­дские отношения.

Таким образом, баланс отношений со странами САР находится в начале XXI в. в состоянии постоянной трансформации. Соотноше­ние сил и связей может претерпеть существенные изменения из-за активного продвижения НАТО на Восток и попытки вступления в блок стран бывшего СССР. Россия выдала странам Прибалтики га­рантии невмешательства и защиты их суверенитета (ноябрь 1997 г.). Время покажет, смогут ли лидеры Латвии, Литвы, Эстонии по дос­тоинству оценить его.

 

Россия и НАТО

Выше кратко сказано о том, что существенные изменения в от­ношениях между Россией и странами Европы и Америкой могут возникнуть в связи с настойчивым расширением НАТО, превраще­нием его в «Большое НАТО». Расширяющееся на Восток геополи­тическое поле блока является пока наиболее видимой вершиной айсберга новой стратегической доктрины организации мирового по­рядка. Под водой спрятаны сценарии вызовов и угроз, ожидаемых в начале XXI в. (приблизительно до 2015 г.). В этой стратегии будущий расширенный альянс является «многоблочной» вершиной монополюс­ного миропорядка (США — супердержава, не имеющая реальных конкурентов-соперников ни в Европе, ни в Азиатско-Тихоокеанском регионе). Но такое лидерство накладывает на Вашингтон непомерное даже для американской экономики бремя расходов, особенно воен­ных. Это понимают политики с берегов Потомака, поэтому они оста­новились на «кассетном», или командно-натовском, варианте конст­рукций «полюса власти», где НАТО будет нести основные нагрузки по установлению нового мирового порядка.

Места для России в альянсе не может быть никогда, так как ее включение в блок привело бы к выключению из него США. При­чин для этого много, хотя бы то, что геополитические интересы стран Западной Европы и Востока ближе, чем интересы Европы и США. Так, страны Европы в энергетическом отношении привязаны к России, а в разрешении глобальных экологических проблем и подходах к ним Европа финансово и экономически теснее связана с РФ, чем Штаты. Как известно, американцы отказались подписать два соглашения, имеющие большое значение для сохранения экологи­ческой среды планеты: в Рио-де-Жанейро в 1992 г. и в Киото в 2000 г.

Однако в военном отношении для Западной Европы все еще характерен синдром «русского медведя». В этой связи присутствие в НАТО России сделает для большинства стран Центральной и Вос­точной Европы их членство в блоке политически и морально бес­смысленным, так как сейчас они находят оправдание вступлению в альянс как способ ухода от военного влияния России.

РФ не «светит» вступление в НАТО еще и по причине полити­ческой нестабильности в стране. С одной стороны — победа на вы­борах 2000 г. пропрезидентского блока «Единство», взявшего в ка­честве главного лозунга «государственность, патриотизм, укрепление вертикали власти», а с другой — дальнейший отказ государства от управления экономикой, продолжение линии на непродуманную приватизацию. А без укрепления экономики решить задачи нацио­нального и государственного возрождения невозможно, также как невозможно говорить о патриотизме без возрождения духа коллек­тивизма, соборности.

В то же время лидеры стран, составляющих ядро альянса, пони­мают, что они принуждают Россию к экстремальным политичес­ким, экономическим и военным решениям, результатом которых может быть возникновение новой «холодной войны». Россия, обла­дая мощным ракетно-ядерным вооружением, хотя и больной, но потенциально сильной экономикой, может ответить адекватно дей­ствиям НАТО: без дополнительной гонки вооружений в рамках до­говоренностей по нему она может пойти на создание Евразийского оборонительного союза. Такого ответа не хочется ни Европе, ни США. Не хочется хотя бы потому, что ответственность за развязы­вание «холодной войны-2» ляжет на Вашингтон и страны Европы.

Кроме того, во всех странах альянса сформированы программы «вступления» в XXI в. Приоритетными целями в них являются раз­витие образования, науки, здравоохранения, защита окружающей среды. Общественное мнение в странах — членах НАТО ориентиро­вано в большей степени на эти ценности. Установки в обществен­ном сознании на глобализацию и интернационализацию жизни, сво­бодный обмен информацией, услугами, товарами и туризм (трактовка концепции мондиализма на уровне обыденного сознания) — все это стало реальностью в большинстве стран Западной Европы.

Повернуть колесо истории, задать новый курс в политике (внут­ренней и внешней) — дело не простое. Никто из лидеров Запада, желающих остаться ими и в XXI в., не возьмет на себя роль Герос­трата Европы. Наконец, там хорошо понимают, что им в затылок дышит Китай, а вместе со стаей «азиатских тигров» — это могучий АТР (подробнее см. главу 9). Поэтому далеко видящие политики понимают, что «разборка» между НАТО и Россией может привести к тому, что в первой четверти XXI в. будет реально потерян конт­роль за ситуацией в мире.

Все это понимают политики России и НАТО. Но хватит ли у России политической воли, используя объективные условия, потре­бовать у лидеров блока надлежащей компенсации за расширение на Восток? Или снова, как в недалеком прошлом, нас удовлетворит дирижирование... Берлинским оркестром полицейских при выводе российских войск из Восточной Германии? Дарованное России «Хар­тией об отношениях НАТО и Россией» право выступать на форумах альянса без права вето — это немногим больше, чем дирижировать оркестром и играть на деревянных ложках «калинку-малинку». Бе­зусловно, такого обмана, а именно этим можно объяснить непрони­цаемую секретность вокруг многочисленных переговоров, ведущих­ся в Брюсселе, Россия не должна потерпеть.

Минимальной компенсацией России за продвижение НАТО к ее границам были бы следующие акции:

• реструктуризация российского внешнего долга с отсрочкой пла­тежей по нему как минимум до 2025 г.;

• признание за рублем внешней конвертируемости;

• разрешение ведущим банкам России (по ее усмотрению) без ограничений открывать свои филиалы в США и странах Европы;

• отмена поправки Джексона — Вэника, принятой еще в середи­не 70-х гг., не дающей России права наибольшего благоприятство­вания; отсюда — снятие дискриминационных ограничений на по­ставки в Россию высокотехнологичного оборудования, машин, вычислительной техники;

• расширение экспорта из России продукции машиностроения, изделий химической, металлургической промышленности, а не сы­рья и энергоносителей;

• финансирование проекта по созданию транспортного железно­дорожного контейнерного коридора ЕС — Россия — АТР с выделе­нием квоты для России не менее 2 млн большегрузных контейнеров в год к 2015 г.;

• обеспечение инвестиций развития 10—12 млрд долл. к 2005 г. под льготный процент (а за все годы «реформ» в экономику России инвестированно 7 млрд долл.)[180];

• увеличение квоты России в МВФ до 4,5—5%.

В экономический пакет могут войти и другие требования. По­литический пакет требований должен прежде всего включать «фор­мат» конституирования и закрепления юридической силы норм со­глашений между Россией и НАТО. Это должна быть международная конференция по установлению мер доверия и взаимоотношений между НАТО, Россией и другими странами СНГ на уровне глав государств. Это не менее важное событие, чем конференция в Хель­синки в 1975 г., т.е. оно должно стать Хельсинки-2. Иначе «вторая волна» расширения НАТО (прием в нее Латвии, Литвы и Эстонии) может иметь трагические последствия для всех стран Европы.

С юридической точки зрения есть возможность противостоять вступлению в ЕС и НАТО Литвы. В состав Литовской ССР Мемельский округ (Клайпедский край) был передан в 1950г. с нару­шением юридических норм, предусмотренных Конституциями РСФСР и СССР, так как ранее Мемель входил в состав Калиниградской области. Со всепрощающим великодушием смотрел на то, что умыкают от России не только большие, нужные, но и стратеги­чески важные участки, округа, полуострова тогдашний президент РФ Б.Н. Ельцин. Ведь окончательная территория Советской Литвы была почти в 1,5 раза больше литовской территории 1939 г. Если народ Польши получил бывшие немецкие земли за жертвы и стра­дания в борьбе против Гитлера в качестве компенсации, то литовцы получили немецкую территорию (читай: часть Калининградской области) за прямо противоположные заслуги. И сейчас героев и ветеранов «Третьего рейха» чтут и любят в сегодняшней Прибалти­ке, не оставляя ни капельки любви и просто благородства для тех русских, что еще остались в Литве, Латвии, Эстонии, для тех, кто боролся с эсэсовцами-прибалтами, «лесными братьями» и т.п.

Нынешний президент Литвы В. Адамкус — тоже выходец из рядов гитлеровских гренадеров литовского происхождения, сражав­шихся против войск антигитлеровской коалиции; служил он, прав­да, рядовым. Вот почему он прилагает столько усилий, чтобы вта­щить Литву в НАТО и с помощью огромной военной машины удержать за собой незаконные территории. Нужна политическая воля, чтобы напомнить соседям о незаконно приобретенных землях. И это не только Мемельский округ, но и полуостров, отданный другим советским политиком — Н.С. Хрущевым.

По мнению эксперта «Независимой газеты», если российское руководство проявит хоть немного политической воли и улучшит координацию своих действий, торпедировать решение о расшире­нии в 1999 г. НАТО на Восток в принципе возможно, т.е. шансы на это оцениваются как более чем 50-процентные[181]. Безусловно, прав эксперт, когда пишет о том, что торговаться с НАТО надо осторож­но и тонко, чтобы не преступить грань, за которой дипломатическая торговля перейдет в конфронтацию. Необходимы долгосрочная про­грамма, стратегия по отношению к альянсу. Противовесом ему дол­жна стать многовариантная стратегия развития широкого «евроатлантического региона», в центре которой должно быть взаимодействие в сферах геополитики, экономики, коммуникаций, энергетики, ан­титерроризма, защиты прав человека, а не просто создание новой системы безопасности. Последнее, что предлагается: «не надо рабо­тать против Вашингтона, Бонна и тем более Варшавы. Надо рабо­тать вместе с ними над поиском компромиссов, чтобы ошибка (со­вершенная Западом. — Н. Н.) лет через пять—десять не привела к трагедии для всей Европы... Нужно начинать строить новый поря­док для XXI века»[182].