Действительное владение и ограничения

Компании оптовых поставок стали следующей жертвой экст­раразумности.

Поскольку сегодня благодаря компьютерам предприятия мо­гут гибко реагировать на запросы потребителей, компании оп-

товых поставок должны осуществить переход от малого числа огромных заказов на однотипную продукцию ко многим более мелким заказам на разнообразные продукты. Ускорение бизне­са, стимулированное созданием электронных сетей, одновремен­но увеличивает давление за ускоренные поставки с фабрик в магазины.

Все это подразумевает уменьшение морских перевозок, сокра­щение времени хранения, более быструю оборачиваемость и тре­бования к более точной информации о том, где находится каждый хранящийся продукт: меньше пространства — больше информа­ции.

Это изменение сокращает жизненное пространство для опто­виков и вынуждает наиболее умных владельцев оптовых складов к поиску альтернативных функций. Некоторые из них используют компьютерные сети для того, чтобы продавать пользователю ком­пьютерные программы работы с данными системы управления транспортными перевозками, упаковкой, сортировкой, проверкой качества, аукционами, встречами и т.п. Другие (например, «Суми­томо» в Японии), поскольку традиционные функции оптовых скла­дов иссякают, начинают заниматься операциями с движимым иму­ществом⁸.

Суперсимволическая экономика и распространение экстрара­зумности потрясли и сектор транспортных перевозок — железно­дорожных, морских, автомобильных. Подобно владельцам опто­вых складов, многие перевозчики грузов вынуждены обращаться к электронным сетям для самовыживания.

В Японии движение в сторону более быстрого производства продукции предприятиями и переход к более быстрым постав­кам означает резкое увеличение активности в обеспечении бо­лее быстрых перевозок. И вместо больших поставок раз в неде­лю производители вынуждены переходить к более мелким, но более частым поставкам. Наиболее быстро растут поставки «дверь-в-дверь».

Сегодня экстраразумность распространяется во всех традици­онных секторах производства продукции и системы распределе­ния как необходимый элемент их выживания или как наступа­тельное оружие для распространения их власти.

МОБИЛИЗАЦИЯ НА ЭЛЕКТРОННУЮ ВОЙНУ

Электронные войны охватывают одну отрасль промышленно­сти за другой.

Промышленным группам легче предпринимать объединенные коллективные действия, чем индивидуальным фирмам. Широкие индустриальные сети особенно заметны в Японии, где их созда­нию покровительствует вездесущее министерство международной торговли и индустрии (MITI). MITI подталкивает нефтяную про­мышленность к построению сети, которая свяжет очистку, хране­ние и розничную торговлю топливом⁹. Широкие индустриальные VANы уже появились в таких областях, как заморозка продуктов, медицинская оптика, спортивные товары.

Такие широкие индустриальные сети связали все и везде. В Австралии два конкурирующих VANa — Woolcom и сервис, пред­лагаемый компанией Talman Pty., Ltd. для посредников и экспор­теров шерсти — соперничают в бизнесе и приоритетах в связях с международной торговой сетью Tradegate и системой экспортных продаж EXIT¹⁰.

В США основная тенденция заключается в еще большем ус­ложнении сети, которая не только свяжет вместе таких текстиль­ных производителей, как Burlington, но и рынки одежды, и гигант­ских розничных торговцев типа Wal-Mart и К mart. Для обеспечения поддержки этих усилий такие лидеры бизнеса, как Роджер Мил­ликин, глава компании Millikin & Company, произносили речи, проводили семинары, финансировали научные работы и пропове­довали «библию сети».

Ключевая проблема промышленности — недостаточно быстрый отклик на нужды потребителей. Фасоны одежды изменяются быстро, поэтому промышленность должна сократить время между заказом и поставкой от недели до одного дня за счет установки электронной сети, которая соединит все этапы производства одежды — от тек­стильного производства до кассовых аппаратов розничных торгов­цев. Ускорение отклика означает гигантскую экономию за счет зна­чительного сокращения номенклатуры товаров.

Эта электронная система позволяет розничным торговцам за­казывать более мелкие партии товаров и чаще менять ассортимент

продаваемых товаров в соответствии с изменениями вкусов и пред­почтений потребителей, отказываясь от услуг неповоротливых оп­товиков. Милликин ссылается на опыт одной из сетей универ­сальных магазинов, которая способна продавать на 25% больше женских брюк, уменьшив ассортимент этого товара на 25%. И дей­ствительно, даже частично развернутая система дает поразитель­ные результаты. Эта кампания началась в 1986 г. К 1989 г., соглас­но «Артуру Андерсену и Ко», более 75 розничных торговцев вложили приблизительно 3,6 млрд. долл. в систему, названную «Быстрый отклик», и уже получили прибыль свыше 9,6 млрд. долл.

Фактически Милликин и многие другие уверены, что если си­стема столь эффективна, то такая электронная «разумность» мо­жет служить оружием в международной торговой войне. Если эф­фективность системы станет достаточно высокой, американская текстильная и швейная промышленность сможет конкурировать с импортом из стран с дешевым трудом".

В то время как компании и целые отрасли промышленности соревнуются в стремлении утвердить себя в будущем путем пост­роения своих собственных специализированных сетей, другие ги­ганты соревнуются в развертывании глобальных многоцелевых се­тей, способных доставить сообщение любому потребителю.

Мы наблюдаем появление нескольких типов электронных се­тей: частные сети, в первую очередь спроектированные для служа­щих отдельных компаний; EDI, «сцепляющие» индивидуальные компании и их потребителей и/или продавцов; широкие индуст­риальные сети. К этому сегодня необходимо добавить обществен­ные сети — общие поставщики услуг, — которые необходимы для соединения сетей более низкого уровня друг с другом и передачи сообщений кому-либо еще.

Стоимость сообщений и данных, проходящих через эту ней­ронную систему, настолько велика, что сражение еще больших масштабов произошло среди больших компаний, старающихся доминировать в области сетей — общих поставщиков услуг. Ги­ганты, подобные British Telecom, AT&T или японской KDD, со­ревнуются в расширении своих возможностей скорейшей переда­чи больших объемов данных¹². Крупные компании, которые владеют своими собственными глобальными сетями, продают услуги более отстающим компаниям и конкурируют с традиционными постав-

щиками услуг. Например, «Тойота» и IBM сражаются за бизнес, который мог бы войти в одну из старых телефонных компаний. General Electric (GE) эксплуатирует свою сеть в 70 странах, Bennetton, основанная в Италии, полагается на сеть GE, соединяя с ее помощью 90% своих служащих¹³.

То, что формируется на наших глазах, является совершенно новой многоуровневой системой — инфраструктурой экономи­ки XXI в.

ПОТРЕБИТЕЛЬСКАЯ ПЕТЛЯ

Этот рост вызовет новые сражения за контроль над знаниями и коммуникациями, которые изменят баланс сил между людьми, компаниями, отраслями промышленности и странами. Однако «нейронизация» экономики едва только начинается и новые игро­ки каждый день вступают в эту борьбу за власть. Это и кредитно-карточные компании, и гигантские японские торговые дома, про­изводители оборудования и многие другие.

Ключевым звеном в этой возникающей системе становятся пластиковые карточки в бумажниках потребителей: карточки для автоматических считывающих машин, общепринятые кредитные карточки, «умные» (smart) дебетные карточки; в любом случае кар­точки связывают сеть с отдельным человеком. Такие связи могут в принципе распространяться довольно широко.

В то время как все — от банков и нефтяных компаний до ме­стных оптовиков — погружаются все более в электронную эру... в то время как карточки становятся умнее, принося и передавая боль­шое количество информации, а деньги сами становятся «супер­символическими», уже не связанными с какой-либо бумажной или металлической валютой, именно карточки обеспечивают необхо­димую связь в появляющейся нейронной системе.

Кто бы ни контролировал карточки, банкиры или их конку­ренты, карточки дают бесценный канал входа в любой дом и в повседневную жизнь. Таким образом, мы наблюдаем попытки свя­зать карточки потребителей со специализированными сетями. В

Японии, например, JCB Co., фирма кредитных карточек, вместе с NTT Data Communications выпустила карточку, которую жен­щины могут использовать в парикмахерских. Планируется свя­зать 35 000 парикмахерских с 10 миллионами владельцев таких карточек в течение двух лет¹⁴.

Давнишней мечтой строителей всемирной сети является про­стая интеграционная петля связи, которая пройдет через потреби­теля (он будет электронно сообщать бизнесу, какие товары или услуги нужно выпускать)... к производителю... через то, что оста­нется от посреднических фирм... к розничному торговцу или элек­тронной системе «покупок не выходя из дома»... к ATM или систе­ме электронной оплаты по кредитным карточкам и, в конечном итоге, обратно в дом потребителя.

Любая компания или промышленная группа, которая сможет захватить контроль над основными звеньями в этом цикле, приоб­ретет и значительную политическую власть. Но такой контроль будет меньше зависеть от денег, а больше от возможностей компь­ютеров и электронных сетей.

БЛИЦКРИГ БИЗНЕСА

Экономики прошлого, сельскохозяйственная или индустриаль­ная, зиждились на прочных структурах.

Сегодня мы закладываем электронную основу ускоряющейся, калейдоскопически меняющейся экономики, способной мгновен­но перестраивать себя, менять формы без саморазрушения. Новая экстраразумность является частью необходимого адаптационного оснащения.

Пользуясь временной неразберихой в новых течениях, бизнес имеет возможность использовать экстраразумность и для неожи­данных атак на совершенно новые области. Это означает, что ком­пании не могут находиться в полной уверенности, что в следую­щий момент не будут подвержены конкурирующему выдавливанию.

Классический блицкриг, хорошо проанализированный в лите­ратуре по сетям, осуществила компания «Меррилл Линч», выпус-

тив ее Cash Managment Acount (CMA) в 1977 г., «Меррилл Линч» первой использовала информационные технологии для стратеги­ческих, а не просто для административных целей¹⁵.

СМА был новым финансовым продуктом, который комбини­ровал четыре ранее разделенных вида услуг: расчетный счет, депо­зитный счет, кредитная карточка и счет безопасности. Пользова­тель мог свободно перемещать средства между этими счетами. Если не происходило банковской задержки, расчетный счет приносил доход.

Интеграция этих ранее разделенных продуктов в единое пред­ложение стало возможным только благодаря созданной «Меррилл Линч» изощренной компьютерной технологии и электронных се­тей. В течение 12 месяцев «Меррилл» высосала 5 млрд. долл. из фондов потребителей и к 1984 г., согласно консультанту Питеру Кину, 70 млрд. долл. прошло через руки фирмы. Кин называет это «опережающим ударом» по банкам, которые не увидели, что их клиенты перевели большие суммы с обычных расчетных счетов в СМА. Дома безопасности, не будучи субъектами банковского про­изводства и вообще не рассматривающиеся как банки, опустоши­ли банки.

Вслед за этим многие банки и другие финансовые институты начали предлагать подобные услуги, но фирма «Меррилл» имела преимущество — она была первой.

Странность этого нового гибридного образца конкуренции, которая отражает реструктурирование рынка в результате появле­ния экстраразумности, заключается в движении розничных тор­говцев подобных группе «Сейбу Сайсон» в бизнес финансовых ус­луг. Филиал «Сейбу» планирует установить электронный банкомет на железнодорожных станциях¹⁶. «Бритиш Петролеум», создавшая свой собственный внутренний банк, теперь продает банковские услуги¹⁷.

Экстраразумные сети помогают объяснить всепроникающий натиск разрегулирования экономики. Они предполагают, что пра­вительственное регулирование будет незначительным и малоэф­фективным, поскольку оно было основано на категориях и под­разделениях промышленности, которые исчезли с появлением экстраразумности. Можно ли банковское регулирование приме­нять к небанковскому? И что такое банк сегодняшнего дня?

Связав реальную работу компаний совместными линиями, со­здав условия для конкуренции в областях, когда-то относящихся к чужеродным, экстраразумные сети сломали старые спецификации и сложившееся разделение труда.

На их место приходят новые объединения и группы компа­ний, плотно взаимосвязанные не просто деньгами, аобщей ин­формацией.

Именно это разрушение, вызванное резким реструктурирова­нием экономики на основе знания, позволяет понять многие ны­нешние проблемы, связанные с упадком и неэффективностью: неработающие законы, компьютерные ошибки, неадекватный сер­вис, ощущение, что все происходит неправильно. Старая: эконо­мика «фабричных труб» уходит, новая суперсимволическая эконо­мика пока еще только строится, а электронная инфраструктура, от которой она в сильной степени зависит, все еще находится на на­чальной стадии развития.

Информация — самый подвижный из всех ресурсов, и эта под­вижность есть отличительная черта экономики, в которой произ­водство и распределение продовольствия, энергии, товаров и ус­луг все в большей и большей степени зависит от обмена символами.

Нарождающаяся сейчас экономика более всего подобна нерв­ной системе, и она функционирует в соответствии с законами, которые пока еще никто даже не сформулировал.

Беспрецедентный рост экстраразумности идет вглубь, иногда приводя в уныние все общество вопросами, совершенно отличны­ми от тех, которые возникали при предыдущих революциях. в об­ласти средств связи.