Богатство: Морган, Милкин. . И то, что случилось потом 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Богатство: Морган, Милкин. . И то, что случилось потом



«Когда у человека безбрежная власть, как у вас, — вы соглас­ны, что ваша власть огромна, не так ли?»

«Я не знаю, сэр».

Мужчина в кресле свидетеля, «не знавший», есть ли у него власть, был банкиром с бычьей шеей, кустистыми бровями, сви­репого вида усами и огромным носом. Следователь комитета кон­гресса давил на него: «Вы вообще не чувствуете [себя могуще­ственным]?»

«Нет, — спокойно ответил он. — Я вообще не ощущаю себя таковым». Шел 1912 г. Свидетель в черном костюме, высоком во­ротничке, с золотой цепочкой часов через изрядное брюшко вла­дел тремя или четырьмя крупнейшими банками, тремя трастовы­ми компаниями, таким же количеством страховых компаний, десятью железнодорожными системами плюс к этому, среди про­чего, U.S. Steel, Jeneral Electric, AT&T, Western Union и International Harvester.

Джон Пирпонт Морган был символом дельца мира капитала индустриальной эры, символом власти денег, века выпуска гото­вой продукции.

Прилежный, как женщины, посетитель церковного прихода и моралист, он жил в режущем глаза изобилии, проводя деловые встречи среди изделий дамасских мастеров и гобеленов из евро-


пейских дворцов, рядом с запасниками с тетрадями Леонардо да Винчи и шекспировскими фолиантами. Морган высокомерно от­носился к евреям и прочим меньшинствам, ненавидел профсою­зы, чихал на «новые деньги» и бился насмерть с «разбойными ба­ронами» своего времени.

Родившись сказочно богатым в эпоху дефицита капитала, он был сторонником империи и вел беспощадную конкуренцию, иног­да опираясь на методы, которые сегодня, вероятно, привели бы его за решетку.

Морган собирал громадные суммы и вкладывал их в великие отрасли промышленности «фабричных труб» его времени — в печи Бессемера, автомобили Пульмана, генераторы Эдисона и в осяза­емые ресурсы, такие как нефть, нитраты, медь и уголь.

Но он просто брал то, что представлялось возможным взять. Он стратегически планировал и придавал форму эре «фабричных труб» в Соединенных Штатах, ускоряя переход политической и экономической власти от сельскохозяйственных к индустриальным интересам и от производства к финансам.

Более того, говорили, что он «морганизировал» промышлен­ность Соединенных Штатов, создав иерархически управляемую, движимую финансами систему и, как заявляют его критики, «де­нежный траст», который, по существу, управлял основными пото­ками капитала в стране.

Когда Морган вежливо отрицал, что он обладает какой-либо властью, настал день карикатуристов: один изобразил его верхом на горе монет с надписью «Контроль над более чем 25 миллиарда­ми долларов»; другой — суровым императором в короне и мантии с жезлом в одной руке и кошельком в другой.

Если для Папы Пия X он был «великим и хорошим челове­ком», то для «Boston Commercial Bulletin» — «финансовым зади­рой, опьяненным богатством и властью, который орет свои прика­зы фондовым рынкам, директорам, судам, правительствам и странам».

Морган концентрировал капитал. Он объединял маленькие компании в большие и далее в монополистические корпорации. Он занимался централизацией. Он считал команды сверху вниз священными, а вертикальную интеграцию — эффективной. Он понимал, что массовое производство не за горами, и хотел, чтобы

его капиталовложения были защищены «твердыми» активами — заводами, оборудованием, сырьем.

Во всем этом он был практически совершенным отражением века «фабричных труб», который он же и помог создать. Чувство­вал ли себя Морган «могущественным» или нет, но управление огромными суммами денег в период нехватки капитала давало ему широчайшие возможности поощрения и наказания других в гло­бальном масштабе1.

СТОЛ В ФОРМЕ БУКВЫ «X»

Когда его имя впервые замелькало в передовицах газет, Майкл Милкин2 представлял собой никогда не работавшего в государ­ственном секторе мужчину сорока с небольшим лет от роду, номи­нально — старшего вице-президента Drexel Burnham Lambert, фир­мы, занимавшейся инвестиционной банковской деятельностью, соучредителем которой, кстати, в 1871 г. выступил Морган3. Не­смотря на этот громкий титул, Милкин был не простым рядовым вице-президентом. Он был архитектором нового порядка в амери­канских финансах. Он был, как вскоре признали многие, Морга­ном нашего времени.

В 80-е годы «Дрекслер» стала одной из самых «горячих» фирм, занимавшихся инвестиционной банковской деятельностью на Уолл­стрит. Поскольку ее захватывающий дух взлет произошел во мно­гом благодаря усилиям Милкина, ему было разрешено открыть свое собственное, практически независимое дело в 3000 милях от штаб-квартиры компании на Востоке. Его офис находился прямо напротив отеля «Беверли Вэлшир» в Беверли-Хиллз, Калифорния.

Милкин прибывал в офис не позже 4.30-5.00 утра, чтобы ус­петь провести несколько встреч перед открытием Нью-йоркской фондовой биржи, удаленной на три часовых пояса. Главные ис­полнительные директора крупных корпораций, приехавшие из Нью-Йорка или Чикаго, тащились, не выспавшись, на эти конферен­ции с протянутой рукой в поисках финансов для своих компаний. Один хотел денег на строительство нового завода; другой грезил о


расширении рынков сбыта; третий желал что-то приобрести. Они были там, потому что знали: Милкин может найти для них деньги. Изо дня в день Милкин сидел в центре огромного делового стола в форме буквы «X», шепча, крутясь, распределяя, крича, в окруже­нии обезумевших служащих у телефонов и компьютеров. Именно из-за этого стола Милкин и его команда придали новую форму американской индустрии, как это сделал и Морган в свое время. Сравнение того, что каждый из них сделал, проясняет воп­рос, как управление капиталом — а следовательно, и власть де­нег в обществе — трансформируется сегодня. А начинается это с личного.

МИЛКИН ПРОТИВ МОРГАНА

Морган с его брюшком и угрожающим видом производил силь­ное впечатление, а Милкин — высок, худощав, чисто выбрит, у него кудрявые черные волосы и взгляд испуганной лани. Морган родился «с серебряной ложкой во рту», а Милкин — сын сертифи­цированного бухгалтера*, и ему приходилось собирать грязные ложки со столов кофейни, когда он работал мальчиком на побе­гушках.

Морган обретался между Уолл-стрит, центром Манхэттена, сво­ими владениями на Гудзоне и дворцами, служившими ему евро­пейскими резиденциями. Милкин все еще живет в совсем не по­хожем на дворец доме из дерева и кирпича в Энчино, не самом модном районе Лос-Анджелеса Сан-Фернандо Вэлли. Редко уда­ляясь от Тихого океана, он обращает свои взоры к Японии, Мек­сике и развивающимся странам на юге.

Морган окружал себя уступчивыми молодыми леди, оставляя жену с семьей чахнуть в свое отсутствие; Милкин, судя по всему, — при­мерный семьянин. Морган не любил евреев; Милкин — сам еврей.

Морган презирал профсоюзы; Милкин работал финансовым консультантом в железнодорожных, авиа- и морских профсоюзах4.

* Сертифицированный бухгалтер — дипломированный специалист в области бухучета (имеющий сертификат). — Примеч. пер.

Мысль, что служащие могут владеть фирмами, где работают, каза­лась Моргану отъявленным проявлением коммунизма. Милкин приветствует эту форму собственности и верит, что за ней будущее американской промышленности.

Оба аккумулировали огромную личную власть, стали известны в прессе, попали под правительственное расследование по поводу действительных и/или надуманных правонарушений. Но, что зна­чительно важнее, они сместили структуру власти в Соединенных Штатах в диаметрально противоположных направлениях.

ОТКРЫТИЕ ВОРОТ

К моменту рождения Милкина, 4 июля 1946 г., в экономике Соединенных Штатов правили бал огромные компании, создан­ные по большей части в моргановскую эру, — JM и Jodyear Tires, Berlington Mills и Bethlehem Steels. Эти фирмы, опиравшиеся на «фабричные трубы», так называемые «голубые фишки»*, вместе с их лобби, политиками, оплаченными фондами и торговыми ассо­циациями плюс организациями типа Национального союза произ­водителей обладали огромным политическим и экономическим ве­сом. Совместно они порой действовали так, будто страна принадлежала им.

Корпоративная власть увеличивалась их влиянием на средства массовой информации через контроль необъятных рекламных бюд­жетов и их способностью, по крайней мере теоретически, остано­вить работу завода в районе непокорного конгрессмена и переме­стить капиталовложения и рабочие места в другое место, с более благоприятным политическим климатом. Часто им удавалось склонить профсоюзы, представлявшие промышленных рабочих, трудившихся на них, присоединиться к ним в вопросах лобби­рования.

Эта власть «фабричных труб» была защищена финансовой ин­дустрией, поэтому конкурентам было трудно пошатнуть господ-

* «Голубые фишки» — корпорации, выплачивающие хорошие ста­бильные дивиденды, обладающие сильным руководством и имеющие хорошие перспективы роста. — Примеч. пер.


ство «голубых фишек». В результате этого базовая структура про­мышленной власти в Соединенных Штатах оставалась, по боль­шому счету, в середине столетия неизменной.

Потом что-то произошло.

Милкин еще учился в начальной школе (это был 1956 г.), ког­да впервые доля служащих и «белых воротничков» превысила в Соединенных Штатах долю «синих воротничков»5. И к тому вре­мени, когда он начинал свою карьеру в качестве молодого банкира в сфере инвестиций, экономика уже начала свой переход к новой системе создания материальных ценностей.

Компьютеры, спутники, многообразнейшее обслуживание, гло­бализация создавали в бизнесе совершенно новую, постоянно ме­няющуюся среду. Но финансовая индустрия, ограниченная и за­щищенная законодательством, создавала серьезные препятствия для изменений.

До 70-х годов долгосрочные кредиты с готовностью предостав­лялись корпорациям-динозаврам, «голубым фишкам», а фирмы поменьше, вводившие инновации, получали их с трудом.

Уолл-стрит была финансовым Ватиканом мира, и в Соединен­ных Штатах две «рейтинговые службы», Moody's и Standart and Poor's, охраняли ворота в мир капитала. Эти частные фирмы про­водили оценку риска* для облигаций, и лишь 5% американских компаний они относили к обладающим «инвестиционным каче­ством»**. Это перекрывало доступ на рынок долгосрочных креди­тов тысячам компаний и отправляло их к банкам и страховым ком­паниям, а не к инвесторам на рынок облигаций.

Будучи студентом сперва Калифорнийского университета в Бер­кли, затем Уортоновской школы в Пенсильвании, Милкин изучал инвестиционный риск. Он обнаружил, что многие небольшие фир­мы, не вхожие на Уолл-стрит, имеют хорошие данные для выплаты своих долгов. Они редко не выполняли обязательств и были готовы платить больше обычного, если бы кто-то купил их облигации.

* Оценка риска — систематический анализ ипотечного риска, кото­рый выражается в оценке точных относительных условий, обоснованно­сти отдельных сделок. — Примеч. пер.

** Инвестиционное качество — инвестиционная ситуация, когда фир­ма—объект инвестирования имеет прочный баланс, хорошую капитали­зацию, постоянно выплачивает дивиденды и считается лидером в своей области. — Примеч. пер.

Из этого неинтуитивного предвидения появилась на свет так называемая высокодоходная, или «мусорная», облигация*, и Мил­кин, тогда мелкий чиновник «Дрекслера», принялся продавать их инвесторам с миссионерским рвением.

Детали этой истории для нас значения не имеют. Суть в том, что успех Милкина превзошел самые смелые ожидания. Результа­том же стало то, что он практически в одиночку прорвал финансо­вую изоляцию, в которой до тех пор пребывали второстепенные** фирмы. Это было сродни прорыву плотины. Поток капитала уст­ремился в эти компании, проходя по пути через «Дрекслер». К 1983 г. рынок «мусорных» облигаций достиг астрономической сум­мы — 180 млрд. долл.6

Чем же все это лучше «денежного траста» Моргана? Милкин внес настоящую конкуренцию в мир финансов и лишил их моно­полии, открыл, так сказать, ворота и вывел тысячи фирм из зави­симости от банков и страховых компаний. Эти фирмы обскакали высокомерные компании с Уолл-стрит, которые существовали, чтобы служить «голубым фишкам». Облигации Милкина позволи­ли администраторам идти прямо к правительству или институцио­нальным кредиторам***, таким как пенсионные фонды, за госу­дарственными деньгами на строительство новых заводов, расширение рынков, исследования и развитие — или для погло­щения других фирм.

Около 75% «мусорных» облигаций были использованы для инвестиций в новые технологии, новые рынки и прочие «обречен­ные на успех» начинания. Компания «Дрекслер» в своей рекламе придавала большое значение тому факту, что в то время, когда

* «Мусорная» (или «бросовая») облигация — облигация, процентная ставка по которой обычно на 3-4 процентных пункта превышает ставки по казначейским бумагам. Высокие процентные ставки по этим облига­циям служат компенсацией повышенного риска неуплаты по ним.

** «Второстепенные» — сленговое выражение, обозначающее неболь­шие компании, которые являются объектом внимания инвесторов. Они обычно связаны со значительным риском, но предоставляют и возмож­ность получения больших доходов. — Примеч. пер.

Институциональный кредитор — финансовый институт, который инвестирует средства, непосредственно предоставляя ипотечные креди­ты либо покупая закладные и обеспеченные ипотекой ценные бумаги на вторичном рынке ипотек. — Примеч. пер.


трудовая занятость в «голубых фишках», старых гигантах не успе­вала за расширением экономики, рабочие места в меньших по раз­меру фирмах, которые она финансировала, увеличивались стреми­тельнее, чем в экономике в целом. Некоторая часть денег, предоставленных Милкином, пошла на заранее подготовленные поглощения одних фирм другими.

Это была полная драматизма открытая финансовая борьба. О ней сообщали выпуски новостей, она ошеломила фондовый ры­нок и всю страну. Цены на акции взлетали вверх и стремительно падали в зависимости от слухов, касающихся очередных поглоще­ний и рейдов* на некоторые из самых известных компаний стра­ны. Заключались сделки, которые уже не были обеспечены разум­ным балансом риска и вознаграждения для инвестора. Во время этой оргии спекуляций долги выстраивались в пирамиды**, в ос­новании которых лежали необоснованные займы. Таксисты и офи­циантки со знанием дела обсуждали последние новости и звонили своим биржевым брокерам, надеясь заработать на ожидаемых стать необычайно выгодными сделках, по мере того как «налетчики» повышали цены предложения*** на акции корпораций, которые могли быть поглощены. Поскольку и другие фирмы с Уолл-стрит вышли на рынок «бросовых» облигаций, денежная машина, со­зданная Милкином и «Дрекслер» и уже не находившаяся только в их руках, превратилась в вышедшую из-под контроля всесокруша­ющую силу.

Такие насильственные перемены, часто включавшие в себя борьбу на личном уровне, вели к истреблению невинных. Ком­пании «сокращались в размерах», рабочие безжалостно уволь­нялись, ряды администрации редели. Неудивительно, что мас­сированная контратака была направлена в первую очередь против Милкина.

* Рейд («налет») — решительная попытка профессионалов, торгов­цев и прочих людей понизить рыночную цену акций. — Примеч. пер.

** Строительство пирамид — использование спекулятивной прибыли для дальнейших финансовых операций. — Примеч. пер.

*** Повышение цены предложения покупателя — последовательное повышение покупателем цены предложения за ценные бумаги в связи с опасением, что его приказ о покупке не будет выполнен до начала подъ­ема цен. — Примеч. пер.

КОНТРАТАКА

Заставив открыться шлюзы ворот капитала, Милкин взволно­вал всю структуру власти фабричных труб в Америке. Обогащая «Дрекслер Бернхэм» (и зарабатывая свое собственное состояние, оцениваемое в 550 млн. долл. уже в 1987 г.), он нажил себе врагов в лице двух чрезвычайно могущественных групп. Одна состояла из фирм старого образца с Уолл-стрит, которые прежде мертвой хват­кой держали движение денег к американским корпорациям; дру­гая — из менеджеров высшего звена крупнейших фирм. У обеих групп были все основания уничтожить его, если бы они смогли. И у них имелись могущественные союзники в правительстве и сред­ствах массовой информации.

Сначала Милкина растоптала пресса, изобразившая его воп­лощением капиталистической неумеренности, затем против него было выдвинуто федеральное обвинение, насчитывавшее 98 пун­ктов, в том числе мошенничество с ценными бумагами, рыночные спекуляции и «парковка»* (о незаконном хранении акционерного капитала, принадлежавшего Ивану Боуски, арбитражеру**, зак­люченному в тюрьму за инсайдеровскую торговлю***)7. Побояв­шись использовать силы закона, предназначенные для борьбы с мафией, а не с нарушениями на фондовом рынке, федеральное правительство вынудило «Дрекслер» порвать отношения с Мил­кином и выплатить сокрушительный штраф «Дяде Сэму»**** в размере 650 млн. долл.

В то же самое время кое-что из выкупленного им, то, что было наименее надежно, стало распадаться на части, инвесторы запани­ковали и упала стоимость большинства «мусорных» облигаций, как

* «Парковка» (временное помещение средств) — помещение активов в безопасные инвестиции на то время, пока рассматриваются прочие инвестиционные альтернативы. — Примеч. пер.

** Арбитражер — лицо, занимающееся арбитражными операциями. — Примеч. пер.

*** Торговля инсайдера — практика совершения сделок на основе об­ладания закрытой информацией, полученной в силу служебного положе­ния лица. В тех случаях, когда подобные операции оказывают влияние на цены и обеспечивают торговцу нечестное преимущество, практика при­знается незаконной. — Примеч. пер. **** США. - Примеч. пер.


безопасных, так и нет. Вскоре «Дрекслер», борясь за собственную стабилизацию после штрафа в 650 млн. и имея 1 млрд. в «мусор­ных» облигациях, обнаружил, что бьется головой о стену. «Дрекс­лер» с треском обанкротился. Милкин, уже обсужденный и обви­ненный в прессе, в конечном счете признал себя виновным в 6 правонарушениях в обмен на то, чтобы остальные криминальные обвинения были сняты.

Однако, как и в случае с Морганом, вопрос, нарушил он закон или нет, значительно менее важен для страны, чем его практичес­кое воздействие на американский бизнес. В то время как финансы реструктурировали другие отрасли индустрии, он реструктуриро­вал сами финансы.

Конфликт между теми, кто, как Морган, хочет ограничить до­ступ к капиталу и сам его контролировать, и такими, как Милкин, которые ведут борьбу за расширение доступа к нему, имеет длин­ную историю в любом обществе.

«Это была долгая битва, — пишет профессор Нью-йоркского (Стоуни Брук) государственного университета Глен Яго, — за ин­новацию рынка капитала Соединенных Штатов, целью которой было сделать его более доступным. Фермеры сражались за креди­ты в XIX в., и в результате увеличилась производительность сель­ского хозяйства... В 30-е годы мелкие бизнесмены были допущены к банковским кредитам. После Второй мировой войны рабочие и потребители искали ссуды под покупку жилья и обучение в кол­ледже. Несмотря на сопротивление тех, кто ограничивал доступ общественности к кредитованию, финансовые рынки отвечали тре­бованиям времени и страна процветала»8.

Избыток кредитов может развязать инфляцию, но существует разница между излишком и доступностью. Расширением досту­па фирма Милкина смогла, как отмечает один из его самых су­ровых критиков, Кони Брак, разрешить ситуацию в свою пользу... так, что это способствовало «демократизации капитала»9, и имен­но поэтому некоторые профсоюзные деятели и афроамерикан­цы выступили в его защиту, когда для него настал тяжелый мо­мент.

Морган и Милкин, если быть лаконичным, меняли американ­ские финансы противоположным образом.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-23; просмотров: 159; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.226.254.255 (0.051 с.)