Новая всемирная обратная связь

Вследствие все более глобального характера технологии, про­блем окружающей среды, финансов, телекоммуникаций и средств массовой информации системы новых обратных связей, связан-

ных с культурой, начали действовать таким образом, что инфор­мационная политика внутри какой-либо страны превратилась в предмет озабоченности для других стран. Инфопрограмма стано­вится глобальной, охватывающей весь земной шар.

Когда радиоактивные облака из Чернобыля достигли неко­торых областей в Европе, возникла огромная волна антисовет­ских настроений, поскольку советские официальные лица не спе­шили с тем, чтобы сообщить другим странам о пути следования радиоактивных осадков. Задетые этими облаками страны наста­ивали на том, что они имеют право знать факты, и знать их немедленно.

Смысл этих требований был в том, что никакая страна не име­ет права скрывать факты и что информационная этика подразуме­вает, что национальные интересы должны подчиняться интерна­циональным¹⁰. В то время, когда случилось другое бедствие — землетрясение в Армении, отрезвленные всеми этими событиями советские власти немедленно сообщили об этом средствам массо­вой информации во всем мире.

Вместе с тем Советский Союз был не единственным нару­шителем вышеупомянутого принципа. Вскоре после Чернобыля адмирал Стэнсфилд Тернер, бывший руководитель ЦРУ, открыто критиковал Соединенные Штаты за то, что они утаили суще­ственную информацию об этом ужасном событии, которая была получена при помощи их спутников с электронной разведыва­тельной аппаратурой. Не выдавая никаких секретов, Тернер за­явил, что «способности нашей разведывательной службы... дают нам благоприятную возможность снабжать информацией людей во всем мире»¹¹.

На самом деле, поскольку новые средства распространения информации охватывают весь земной шар, облегчая глобализацию, требуемую новой системой производства материальных благ, ста­новится все труднее удерживать какую-либо специфическую ин­формацию в рамках одного государства или даже за пределами стра­ны.

Об этом как раз забыло британское правительство во время споров о так называемом «Спай-кетчер» в Великобритании. Когда

Питер Райт написал книгу с таким заглавием, в которой он выдви­нул серьезные обвинения против прежних чиновников британской контрразведки, правительство Тэтчер запретило ее публикацию. После этого Райт опубликовал свою книгу в Соединенных Штатах и других странах. Попытка британского правительства оказать дав­ление на автора привела лишь к тому, что книга стала междуна­родным бестселлером. Телевидение и газеты во всех странах заго­ворили об этом, гарантируя, таким образом, что та информация, которую хотело бы утаить британское правительство, нашла свой путь и в Великобританию. Благодаря этому процессу обратной связи британское правительство было вынуждено уступить, и книга Рай­та появилась в продаже и стала бестселлером и в самой Велико­британии.

Становится также весьма обычным использование средств мас­совой информации за пределами какой-либо страны с целью по­влиять на политические решения внутри нее. Когда боннское пра­вительство Коля отрицало, что немецкие фирмы оказывали помощь диктатору Муаммару Каддафи в строительстве завода по произ­водству химического оружия в 50 милях от Триполи, разведка Со­единенных Штатов снабдила американские и европейские сред­ства массовой информации своими сведениями, полученными путем спутниковой и воздушной разведки. Это привело к тому, что немецкий журнал «Штерн» предпринял свое собственное де­тальное расследование, что, в свою очередь, заставило правитель­ство «покраснеть» и признать, что ему было известно о том, от чего оно раньше открещивалось¹².

И раз за разом мы видим, что в самом сердце как националь­ного, так и международного политического конфликта находится информация. Причиной не известной ранее важности инфополити­ки является рост доверия к различным формам знания со стороны власти, опора власти на знание. Этот исторический сдвиг власти в сторону знания будет осознаваться все в большей степени, инфо­политики примутся за то, чтобы сделать его еще более сильным.

И все же все это — лишь перестрелки на небольших дистанци­ях, которые в ближайшем будущем могут превратиться в самую настоящую и крайне важную информационную войну.

КОД «ИНДИАНЫ ДЖОНС»

То, что чаще всего можно видеть в Таиланде, особенно в турист­ских кварталах, — это уличные киоски и ларьки. В них можно купить видеокассеты, музыкальные аудиокассеты, а также много других товаров по сниженным ценам. Причина в том, что продаю­щиеся здесь товары, как и множество других, циркулирующих се­годня по всему миру, — «пиратского» происхождения. Это значит, что артисты, издатели, компании по звукозаписи — все они не получают ничего от этой продажи¹³.

В Египте так называемые подпольные издатели нелегально выпускают в огромном количестве западные книги в переводе на арабский язык, при этом они не платят ничего авторам или изда­телям оригиналов этих книг¹⁴. «Книжное пиратство на Среднем Востоке достигло таких размеров, что уступает только Дальнему Востоку и Пакистану», — сообщает ежемесячник «Миддл Ист», выходящий в Лондоне. В Гонконге полиция арестовала 61 челове­ка после рейда по 27 книжным магазинам, в которых было найде­но 647 книг, подготовленных к нелегальному воспроизведению. Однако во многих странах пиратство не только является легаль­ным, но и поощряется за его экспортные возможности. Новые тех­нологии делают пиратские способы изготовления более дешевыми и легкими.

Голливуд выступил с контратакой против пиратства, которое в середине 80-х годов наносило ежегодный ущерб американской киноиндустрии в размере 750 млн. долларов. Когда фильмы «Ин­диана Джонс» и «Роковой замок» впервые вышли на экран, каж­дая копия фильма содержала код, который давал возможность ее идентификации таким образом, что если бы были сделаны неле­гальные копии, то их можно было бы выследить¹⁵. С тех пор сход­ная система кодирования стала применяться многими людьми в крупных студиях.

Тем не менее в 1989 г. в Тайване, например, было 1200 так называемых кинотелевизионных салонов — небольших частных помещений, в которых могли собираться группы подростков, что­бы смотреть пиратские видеозаписи самых новых американских фильмов¹⁶, — что-то вроде кино для автомобилистов на открытом

воздухе, только гораздо меньшего размера. Подростки стояли в длинных очередях, чтобы попасть туда. Эти нелегальные показы были очень популярны, и они влияли на снижение цен на билеты в обычных кинотеатрах. В конце концов, давление со стороны Голливуда привело к тому, что правительство приняло крутые меры к этим салонам.

Одновременно с явным пиратством существуют еще и патент­ные войны — отказ различных стран платить гонорары, например, за новое лекарство, для разработки и испытания которого ученые-исследователи затратили огромные средства.

Помимо открытого пиратства, весьма крупной глобальной ин­дустрией стали подделки всякого рода, при этом на мировом рын­ке появились дешевые варианты модных изделий и других това­ров. Но еще более важным является воровство путем нелегального копирования компьютерных программ не отдельными специалис­тами для собственного пользования, а действующими пиратскими методами широкомасштабными распространителями этих про­грамм¹⁷. Все эти проблемы стали особенно значимыми благодаря самым современным технологиям, облегчающим процесс копиро­вания и кражи.

К 1989 г. вопрос о том, как защитить интеллектуальную соб­ственность, в большой степени лежащую в основе новой системы создания благосостояния, привел к политическим трениям между странами. Интеллектуальная собственность (сам этот термин со­держит в себе противоречие) предполагает владение чем-то нема­териальным, возникшим в результате творческих усилий в науке, технологии, искусстве, литературе, сфере дизайна и в области зна­ния в целом. По мере распространения суперсимволической эко­номики все эти категории становятся все более значимыми эконо­мически и благодаря этому — политически.

В Вашингтоне возникли политические баталии между различ­ными группами, связанными с торговыми операциями, поддер­жанные торговым представителем Соединенных Штатов, который требовал жестких действий со стороны Соединенных Штатов про­тив Таиланда, чтобы последний сурово наказал пиратство и поло­жил конец подделкам американских продуктов интеллектуального характера. Требования состояли в том, что если таиландское пра­вительство не выполнит этого, то американские власти должны

применить в отношении него соответствующие меры. В частно­сти, это означало бы повышение налогов на таиландские товары, экспортируемые в США, — искусственные цветы, черепицу, су­шеные мунговые бобы и оборудование для телекоммуникаций.

Другие министерства в правительстве Соединенных Штатов — государственный департамент и служба национальной безопасно­сти — выступали против этих требований, призывая к снисходи­тельности и, очевидно, отдавая предпочтение интересам диплома­тии и военной безопасности по сравнению с интересами владельцев патентов и авторских прав.

В последний день своего пребывания на посту президента Со­единенных Штатов Рональд Рейган отклонил еще более строгие предложения о крутых мерах и ограничился снятием льгот, кото­рые имел Таиланд в отношении импортных пошлин на перечис­ленные товары.

Но Таиланд вряд ли является главным нарушителем авторских прав и патентных технологий, как они понимаются в странах с передовой экономикой, и эта небольшая схватка в Вашингтоне служит лишь иллюстрацией того, что происходит на многих дру­гих фронтах, когда продукты творческой деятельности становятся все более и более важными для всех экономических систем с вы­сокой технологией.

В 1989 г. владельцы авторских прав, в том числе музыкальная индустрия, компьютерная индустрия и книжные издательства, вы­ступили с требованием, чтобы правительство Соединенных Шта­тов предприняло действия в отношении 12 стран, которые, как они утверждали, продавая по сниженным ценам, наносят урон американскому хозяйству в размере 1,3 млрд. долл. в год. В эти 12 стран вошли Китай, Саудовская Аравия, Индия, Малайзия, Тай­вань и Филиппины.

Защита интеллектуальной собственности, проводимая в наи­более резкой форме американцами, в большой степени находится также в сфере внимания Европейского Сообщества и Японии¹⁸. ЕС выступило с призывом к таможенным службам всего мира — подвергать конфискации поддельные товары и привлекать к уго­ловной ответственности тех пиратов, которые осуществляют свою деятельность в коммерческой сфере".

Политическая борьба в связи с интеллектуальной собственно­стью разыгрывается, помимо других мест, на совещаниях по об­щему соглашению по тарифам и торговле, где страны с развитой экономикой находятся в оппозиции по отношению к странам со слаборазвитым хозяйством, представители которых иногда отра­жают мнение, выраженное арабскими студентами, покупающими пиратские книги и настаивающими на том, что «западная идея об авторских правах является элитарной и служит лишь для того, чтобы обогатить издателей».

И все же не эта позиция больше всего угрожает странам с раз­витой технологией. Очень серьезная философская проблема — можно ли владеть интеллектуальной собственностью так же, как и собственностью на материальные предметы, или же вся эта кон­цепция собственности должна быть серьезно пересмотрена?

Футуролог Харлан Кливленд писал о том, что «глупо отказы­ваться от совместного использования того, что не может быть лич­ной собственностью». Кливленд отмечает: «То, что создает любую крупную компанию или великую нацию, — это не защита того, что известно, а приспособление нового знания, взятого у других компаний или наций. Как можно защитить интеллектуальную соб­ственность? Этот вопрос содержит в себе явную путаницу: в нем используется неверный глагол и подмена понятий»²⁰.

Такая аргументация нередко используется для того, чтобы под­держать представление о мире, в котором вся информация являет­ся свободной и ничем не ограниченной. Это — мечта, которая хорошо совпадает с просьбами более бедных стран относительно науки и технологии, необходимых им, чтобы покончить с эконо­мическим отставанием²¹. Однако при этом остается без ответа встречный вопрос со стороны высокоразвитых стран: «Что про­изойдет с бедными или богатыми, если общемировой поток техно­логических инноваций пересохнет?» Если по причине пиратства фармацевтическая фирма не сможет возместить огромные суммы, затраченные на разработку новых лекарств, то весьма маловероят­но, что она сможет в будущем вкладывать что-либо в исследова­ния в этой области²². Кливленд прав в том, что все страны нужда­ются в знаниях, культуре, искусстве и науке, имеющихся за границей. Но если это так, то должны быть цивилизованные правила

обмена в этих областях, которые призваны усиливать, а не ограни­чивать дальнейшие инновации.

Создать такие правила, а также лежащую в их основе информа­ционную этику — это исключительно трудная задача в мире, разде­ленном на три части, в каждой из которых преобладает сельское хозяйство, индустриальная или постиндустриальная экономика. В то же время очевидно, что эти проблемы имеют только одну тен­денцию — становиться все более важными. Контроль над нематери­альной сферой — идеями, культурой, образами, теориями, научными формулами, компьютерными программами — будет привлекать к себе все больше и больше внимания со стороны политиков во всех стра­нах, ибо пиратство, подделки всякого рода, воровство, технологичес­кий шпионаж все в большей степени начинают угрожать жизненно важным частным и национальным интересам.

Абдул А. Саид и Луис Р. Симмонс в книге «Новые властители» говорят: «Природа власти претерпевает поистине радикальные пре­образования. Все в большей степени она оказывается зависящей от неправильного распространения информации. Неравенство, которое в течение долгого времени связывалось прежде всего с величиной дохода, начинает все более зависеть от технологических факторов и политического и экономического контроля над знаниями».

В XIX в. и в начале XX в. страны начинали воевать друг с другом, чтобы взять в свои руки контроль над сырьевыми базами, в которых нуждалась их фабричная экономика. В XXI в. самым главным из всех видов сырья будет знание. Не может ли оно стать причиной войн и социальных революций в будущем? И если это так, то какова станет в будущем роль средств массовой информации?

ИМИДЖМЕЙКЕРЫ

Бенджамин Дей был владельцем типографии, и ему было всего двадцать три года, когда ему в голову пришла «безумная» идея, благодаря которой ему удалось резко повлиять на историю того,

что мы называем теперь массмедиа, т.е. средствами массовой ин­формации. Это было в 1833 г., когда население Нью-Йорка уже выросло до 218 000 человек. Однако у крупнейшей ежедневной газеты здесь было лишь 4500 подписчиков. В то время, когда средний рабочий в Америке зарабатывал 75 центов в день, нью-йоркская газета стоила 6 центов, поэтому лишь немногие люди могли позволить себе купить ее. Газеты тогда печатались на руч­ном станке, который мог произвести не более нескольких сот копий за час.

Дей использовал замечательный шанс.

3 сентября 1833 г. он выпустил нью-йоркскую газету «Сан» и стал продавать ее по одному пенсу за штуку. Он выпустил на ули­цы толпу мальчишек, чтобы продавать свою газету, — это было инновацией для того времени. За 4 доллара в неделю он нанял человека, который посещал суды и давал полицейскую хронику. Это было одним из первых случаев использования репортера. В течение четырех месяцев газета «Сан» стала самой популярной в городе. В 1835 г. Дей купил самый совершенный печатный станок с паровым двигателем, и тогда ежедневный тираж «Сан» вырос до неслыханной ранее цифры — 20 000 экземпляров. Дей изобрел общедоступную, массовую прессу, криминальные истории и т.п.¹

Его инновации шли параллельно и приблизительно в одно и то же время с деятельностью других «сумасбродов» — Генри Гетеринг­тона с его системой пересылки корреспонденции по всей Англии всего за два пенса, и Эмиля де Жирардена с газетой «Ла пресс» — во Франции. Низкокачественная «пенсовая газета», называемая в Анг­лии «нищей прессой», была, однако, чем-то более важным, чем обычное коммерческое предприятие. Она долгое время влияла на политику. Наряду с профсоюзами и попытками внедрить всеоб­щее обучение, она помогала бедным слоям населения входить в политическую жизнь страны.

К 1870 г. политики любого толка уже должны были принимать во внимание нечто, названное «общественным мнением»². Так, один французский мыслитель писал: «Сейчас нет ни одного правитель­ства в странах Европы, которое не учитывало бы общественного мнения, которое не чувствовало бы себя обязанным давать отчет о своих действиях, показывая, сколь близки они национальным инте-

ресам, или же не ссылалось бы на интересы людей с целью оправ­дать любое превышение своих полномочий».

Через 150 лет после Бенджамина Дея другой «сумасбродный» человек выступил с идеей, которая, без всякого сомнения, должна была сделать его банкротом. Тед Тернер, человек высокого роста, дерзкий, нетерпеливый и весьма колоритный, после самоубийства отца стал наследником компании по телевизионному анонсу. Тер­нер приобрел радио- и телевизионную станцию и не знал, чем бы еще заняться, когда заметил нечто странное. Повсюду в Соеди­ненных Штатах возникали кабельные телевизионные станции, но им не хватало программ и рекламы. В то же время в небе находи­лись такие предметы, как спутники.

Тернер сложил два и два — и получил пять. Он вел направлен­ную передачу со своей станции в Атланте на спутник и оттуда вниз, на страдающие от отсутствия программ и реклам кабельные стан­ции. Тогда же он предложил единый национальный рынок для рекламодателей, испытывавших трудности с покупкой времени на рекламу у небольших кабельных станций. Его «суперстанция» в Атланте стала краеугольным камнем растущей империи.

1 июня 1980 г. Тернер предпринял следующий шаг, еще более безумный, как можно было тогда подумать. Он образовал Инфор­мационный канал кабельного телевидения (Cable News Network, CNN), который критики назвали в шутку «Chicken Noodle Network»*. Си-эн-эн стала посмешищем для всех ученых мужей массмедиа, от узких улочек Манхэттена до студий Лос-Анджелеса. На Уолл-стрит не сомневались, что это будет крах, который, веро­ятно, обрушит и весь остальной бизнес Тернера. Ведь никто и ни­когда не пытался раньше создать круглосуточную информацион­ную систему.

Сегодня Си-эн-эн является, по-видимому, наиболее влиятель­ным широковещательным источником новостей в Соединенных Штатах. В Белом доме, в Пентагоне, в иностранных посольствах, а также в миллионах домов по всей Америке телевизионные мони­торы постоянно настроены на Си-эн-эн³.

Однако безудержные мечтания Тернера шли далеко за преде­лы Соединенных Штатов, и сегодня Си-эн-эн действует в 86 стра-

* что-то вроде куриного супа с вермишелью. — Примеч. пер.

нах, что делает ее самой глобальной из всех телевизионных сетей, гипнотизирующей и среднеазиатских шейхов, и европейских жур­налистов, и латиноамериканских политиков тем, что она дает об­ширную информацию из первых рук о таких событиях, как убий­ство египетского президента Анвара Садата, репрессии китайских властей в 1989 г. против участников акта протеста на площади Тяньаньмэнь или американское вторжение в Панаму. Программы Си-эн-эн распространяются по воздуху или по кабелю, достигая гостиничных номеров, контор, домов и даже государственных апар­таментов на улице Королевы Елизаветы II.

Одной из малоизвестных ценностей, которой обладает Тер­нер, является видеокассета, сделанная во время его приватной встре­чи с Фиделем Кастро. На этой встрече Кастро заметил, что и он тоже смотрит обычно Си-эн-эн. Тернер, никогда не упускающий возможности сделать рекламу своей компании, спросил, не хочет ли он сказать то же перед камерой для рекламы. Кастро пыхнул сигарой и сказал: «А почему бы и нет, в самом деле?» Реклама никогда не появилась в эфире, но Тернер время от времени пока­зывает эту запись своим друзьям⁴.

Тернер — единственный в своем роде. Красивый, резкий, стран­ный, непредсказуемый в своих поступках, он является владельцем ранчо буйволов, бейсбольной команды в Атланте, библиотеки ста­рых фильмов и, как говорят критики, у него самый громкий и наглый голос на юге страны.

Ярко выраженный тип свободного предпринимателя, он стал также и борцом за мир задолго до того, как он и актриса Джейн Фонда начали свой сильно разрекламированный любовный роман. Он организовал Игры доброй воли в Москве в то время, когда такое мероприятие требовало не только политической, но и фи­нансовой смелости. Его компания придает также исключительно важное значение экологическим программам.

Сейчас Тернер — самый удивительный из примерно десятка самых крупных и далеко идущих магнатов массмедиа, которые ре­волюционизируют средства массовой информации даже еще более глубоко, чем это сделал когда-то Бенджамин Дей. Их коллектив­ные усилия будут в течение долгого времени влиять на власти во многих странах.

МНОГОКАНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО

Основное направление перемен в массмедиа, по крайней мере с 1970 г., когда в книге «Шок будущего» была предсказана гряду­щая демассификация эфира, состоит в разделении массовой ауди­тории на сегменты и подгруппы, каждая из которых получает свою конфигурацию программ и сообщений. Наряду с этим происходит огромная экспансия образов, передающихся по телевидению в форме новостей и различных развлекательных программ.

Существует определенная причина для этого взрыва в сфере образов.

Конечно, люди всегда обменивались символическими образа­ми реальности. С этим прежде всего связан язык. Именно на этом основано знание. Однако в разных обществах требуется большая или меньшая степень обмена символами. Переход к экономике, основанной на знании, резко усиливает потребность в коммуни­кации и способствует гибели старой системы доставки символов.

Прогрессивная экономика нуждается в рабочей силе, облада­ющей исключительно высокой степенью развития в образной сфе­ре. Эта рабочая сила требует постоянного и свободного доступа ко всем видам информации, которые раньше считались никак не свя­занными с продуктивностью работы. Она требует работников, ко­торые могут быстро приспосабливаться к то и дело возникающим переменам в методах работы, в организации и повседневной жиз­ни — и даже предвосхищать их.

Самые лучшие работники — это практичные люди, которые любят жизненные блага, чуткие к новым идеям и модам, вкусам потребителей, экономическим и политическим переменам, знаю­щие толк в проблемах, связанных с конкуренцией, изменениями в сфере культуры, и множество других вещей, которые раньше счи­тались существенными только для управляющей элиты.

Эти разнообразные знания берутся не только из школы или технических учебников, но и благодаря тому, что люди постоянно воспринимают массу новостей, поступающих по телевидению или через газеты, журналы и радио. Косвенным образом они поступа­ют также благодаря различным «развлекательным» программам, большинство которых неумышленно снабжает нас информацией о

новых стилях жизни, отношениях между людьми, социальных про­блемах и даже обычаях и рынках других стран.

Некоторые шоу, вроде Мэрфи Брауна, где главные роли игра­ет актриса Кэндис Берген, представляют собой драмы или коме­дии, непосредственно связанные с текущими событиями. Но даже если этого и нет, телевизионные шоу воспроизводят образы реаль­ности, иногда даже вопреки своим желаниям.

Это верно, что нарочитое содержание телевизионного шоу — обстановка и поведение главных героев — часто дает ложную кар­тину социальной реальности. Однако во всех телевизионных про­граммах и в рекламных передачах, так же как в фильмах, есть до­полнительный слой, который можно назвать «неумышленным, непреднамеренным содержанием».

Он состоит из различных деталей фона — пейзажа, машин, уличных сцен, архитектуры, телефонов, автоответчиков, так же как и из почти незаметного поведения второстепенных персонажей вроде шутливой беседы между какой-либо официанткой и клиен­том — в то время как главный герой садится за стойку бара. В отличие от задуманного содержания какая-нибудь неумышленная деталь часто передает совершенно точную картину повседневной реальности. Более того, даже самые банальные «полицейские шоу» дают картину сиюминутных увлечений и мод и выражают широко распространенные взгляды на вопросы секса, религии, денег и политики.

Ничто из этого не упускается и не забывается зрителем. Оно записывается «в файлах» мозга и формирует часть общего «бан­ка данных» о мире, присущего каждому конкретному человеку. Таким образом, хорошо это или плохо, но оно влияет на тот багаж представлений, с которым человек приходит на свое ра­бочее место. (Забавно, что основная часть представлений о мире, оказывающих все более сильное воздействие на продуктивность работника, складывается у него именно в то время, когда он «отдыхает».) По этой причине «чистое развлечение» нельзя боль­ше назвать «чистым».

Короче говоря, новая экономика прочно связана не только с формальными знаниями и техническими навыками, она не обхо­дится даже без массовой культуры и все расширяющегося рынка образов. Этот бурлящий рынок не только растет, но и реструкту-

ризируется. Его собственные категории перестраиваются. Кто зна­ет, приведет это к лучшему или к худшему, но очевидно, что при­вычные нам границы между шоу-бизнесом и политикой, отдыхом и работой, новостями и развлекательными передачами рушатся, и мы оказываемся вовлеченными в ураган разрозненных, калейдос­копических образов.