Здравый смысл и обыденное сознание

Более высокий, чем обыденное сознание уровень знаний, понятий и пред­ставлений — это здравый смысл, т.е. не эмоциональная, а рациональная, рас­судочная форма коллективного сознания. В здравом смысле русского крес­тьянина сосредоточена вековая мудрость коллективного сознания, практи­ческая сметка, которая его никогда не подводила. Вся сумма народных поговорок и пословиц составляет наследие здравого смысла русской нации, они учили крестьянина, когда лучше сеять и убирать урожай, как ориенти­роваться по погоде, строить трудовой режим жизни, воспитывать детей, встречать гостей, строить взаимоотношения с соседями и т.д.

Здравый смысл будем понимать как совокупность преимущественно пра­вильных суждений о практической жизни людей, состоящих из неких норм и принципов, регулирующих наше поведение, помогающих приспособить­ся к действительности. В суждениях здравого смысла много рационального, прагматического, полезного людям. Это почти научные теории, проверен­ные опытом и помогающие правильно ориентироваться в окружающей ре­альности, только создаются они не гениями-одиночками, а безымянным коллективом.

Здравый смысл отдельного человека впитывает коллективный опыт свое­го класса или своего народа, но привносит в него много личного, своеобраз­ного. В этом случае он является результатом индивидуального осмысления и познания мира. Однако знания, добываемые на основе здравого смысла, и научные знания существенно различаются. Информацию о своем социальном окружении, воспринятую от других людей, или почерпнутую из газет, журна­лов, книг, или услышанную по радио, мы принимаем на веру, т.е. не подвер­гая сомнению и критической перепроверке. Наука, напротив, любые знания проверяет и перепроверяет, она добывает информацию путем систематичес­кого наблюдения или эксперимента, результаты которого могут удостоверить другие ученые. Но знания здравого смысла удостоверяем только мы сами. Они достоверны для одного человека, добываются путем отрывочных и разрознен­ных наблюдений, заимствованных сведений и не всегда проверяемых слухов. Помимо того на мир мы смотрим глазами своего класса, нации, группы. В этом случае знания здравого смысла получают определенные искажения. Они не систематизированы не только по источнику происхождения (случайные на­блюдения), но и по способу подтверждения. Хотя знание, полученное с по-

мощью здравого смысла, доступно эмпирической проверке, все, чем распо­лагает человек — это его уши, глаза, руки. Ученый же вооружен технически совершенными инструментами. К тому же проверить свои знания мы способ­ны только на своем жизненном опыте, а он ограничен. Ограничено и то объяс­нение, которое мы можем дать нашим знаниям, добываемым здравым смыс­лом. Ученый постоянно нацелен на доказательства выдвинутых им гипотез, нередко придумывая самые изощренные эксперименты. Но в своей повсед­невной жизни мы не можем устроить подобное испытание получаемым нами знаниям. Не пройдя всестороннюю проверку и не получив глубокого объяс­нения, здравый смысл может дать неожиданные результаты, которые проти­воречат научным знаниям.

Социолог из Нижнего Новгорода В.Ф. Анурин¹, изучивший свойства здра­вого смысла, указывает на ряд его фундаментальных ограничений. Знание здравого смысла, в отличие от научного:

♦ находится в опасной близости к мифологии и идеологии;

♦ приобретается каждым человеком в одиночку;

♦ не поддается систематической эмпирической проверке (не верифици­руется и не фальсифицируется);

♦ ограничено и поверхностно;

♦ содержит такие логические связи и утверждения, которые нельзя яв­ным образом эксплицировать и подвергнуть научному доказательству;

♦ обладает нормативным характером, имеет оценочные суждения, лич­ные предубеждения и элемент долженствования;

♦ не является объясняющим, его носитель не в состоянии толково объяс­нить всем окружающим, почему это происходит именно так, а не ина­че, и при каких условиях события могли бы двигаться в ином направ­лении;

♦ не является передаваемым в такой же степени, как научное знание.Знание здравого смысла, в отличие от научного, по мнению В.Ф. Ану-

рина, «заведомо не является обобщающим; оно всегда ограничено — и в про­странстве, и во времени — личным жизненным опытом его обладателя. Зна­ния и опыт, накопленные предками, также входят в состав знания здраво­го смысла, но, главным образом, в той мере, в какой они пригодны для сегодняшнего практического использования... Задачей знания здравого смысла также является сбор и обобщение фактов об окружающем мире. Од­нако, в отличие от научного знания, самое большее, чего оно в состоянии достичь, — это установление простых и достаточно очевидных закономер­ностей типа "если..., то...". Выражаясь языком методологии научных ис­следований, знание здравого смысла не идет дальше формулировки корре­лятивных или направленных гипотез, в то время как задачей научного зна­ния становится формулировка и проверка каузальных гипотез»².

Понятие «обыденное сознание» шире понятий «здравый смысл» и «общест­венное мнение». Здравый смысл выступает как центральное ядро обыденного со­знания. И очень малую часть обыденного сознания составляет общественное мнение (рис. 1). У политически пассивной части населения нет четко выра-

' Анурин В.Ф. Основы социологических знаний: Курс лекций по общей социологии. Н. Новгород:

НКИ, 1998. ² Анурин В.Ф. Социология как наука // http://www.nki. nnov.ru/public/sociol/introd. htm

женной политической или экономической позиции. Они готовы голосовать за кого угодно и за что угодно, лишь бы жилось лучше. Лишь у политичес­кой элиты и окружающего ее политического актива общества, который орга­низует митинги и постоянно их посещает, участвует в избирательной и про-пагандистско-агитационной кампаниях, есть своя позиция и они готовы за

нее бороться чуть ли не насмерть. Они будоражат умы людей, выводят их на за­бастовки, митинги и революции. Они являются теми, кого именуют лидерами общественного мнения. Но их мень­шинство. Правда, это меньшинство — политически очень ангажированное, грамотное и пристрастное — умеет луч­ше большинства сформулировать обще­ственное мнение, политические или экономические чаяния рядовых граж­дан. Последние только присоединяют­ся к уже сформулированному в предвыборных лозунгах общественному мне­нию, присоединяются, поддерживают те или иные партии. Таким образом, можно сказать, что общественное мнение формируется во многом благода­ря небольшой группе общественных лидеров.

У политически активного меньшинства общественное мнение на инди­видуальном уровне формируется как четко очерченная идеологическая док­трина. Часто это очень косная, догматическая система взглядов. Коммуни­стическая часть электората, которая одобряет лишь те меры правительства, которые согласуются с коммунистическими взглядами, — прекрасный при­мер. Еще более яркий образец — поведение фракции КПРФ в Госдуме, до 2002 г. выступавшей всегда единым фронтом. Если на предварительном за­седании фракции решено забаллотировать тот или иной законопроект, депу­таты голосуют единодушно, хотя некоторым из них законопроект может по­казаться вполне приемлемым. В угоду политической выгоде фракция может забаллотировать даже самый разумный и правильный законопроект, кото­рый каждому отдельному депутату-коммунисту может понравиться.

. 1- Соотношение объемов понятий «общественное мнение» (на индивидуальном уровне), «здравый смысл» и «обыденное сознание». Самое широкое — последнее, самое узкое - первое

Но фракция подчиняется партийной дисциплине. Сходным образом ведут себя и депутаты, входящие в другие фракции Госдумы.

Демократы голосуют против предложений коммунистов только потому, что его выдвинули коммунисты, а коммунисты голосуют против законопро­ектов демократов на том же основании. Это и есть партийный догматизм. Ин­дивидуальное общественное сознание (мнение), т.е. рефлексивная реакция и оценка индивидом общественно значимых событий, отходит на второй план, оно глушится партийным, т.е. групповым, общественным сознанием.

Стержнем общественного сознания политического ядра общества всегда выступает здравый смысл, который сильно отличается от здравого смысла обычных людей — он пропитан идеологическими клише, подчиняющими себе повседневную жизнь «партийца». Ради партийных принципов активи­сты готовы пожертвовать мирскими заботами, семейной привязанностью, любовью и дружбой, досугом и развлечениями.

Если у простых граждан общественное мнение захватывает часть объема обыденного сознания, хотя и очень небольшую, то у активистов оно форми­руется исключительно из рассудочных принципов здравого смысла, приняв­шего крайне идеологизированную форму.

Такой части респондентов нужен уже не психолог, а политолог, который анализирует структурные аномалии общества и действует не индивидуаль­но, а работает с коллективом. И социолог не может помочь каждому конк­ретному человеку — он для него не цель, а средство получения обобщенной картины, он помогает преобразовывать общество в целом. Напротив, пси­холог выявляет жизненные обстоятельства конкретного человека и помога­ет справиться с проблемой каждому индивидуально.

Изучение социальной биографии, беседа со взрослыми людьми об их прошлом, о нынешних приемах воспитания с самими детьми — прекрасный метод познания механизма обыденного сознания и здравого смысла.

В здравом смысле кристаллизуется прошлый опыт человека. Жизненную мудрость каждого человека составляет множество поучительных случаев, жизненных коллизий, любовных драм, экономических катастроф, которые получают в нашем сознании (и подсознании) две формы осмысления и реф­лексии (если сюда подходят данные термины):

♦ эмоциональную форму неприятных или приятных воспоминаний;

♦ рациональную форму жизненных наставлений и правил.

Первое составляет базис обыденного сознания (включая и подсознание), второе — здравого рассудка. Оба они — наши поводыри по жизни. Решаясь создать своей бизнес, вступить в брак, поменять сексуального партнера, пой­ти на митинг или выразить свое недовольство начальнику, мы вспоминаем две вещи — эмоционально окрашенные события, случавшиеся в подобных ситуациях с нами самими, знакомыми или литературными героями, и жест­кие правила поведения (жизненные принципы). То и другое представляет собой разновидность социального действия по аналогии, или по прецеден­ту, — вы говорите себе: «Я не выйду замуж за мужчину, не имеющего опре­деленного положения в обществе, поскольку моя мать (подружка, знакомая, литературная героиня) однажды так поступила и оказалась несчастной». Кро­ме этого факта в вашем сознании формируется стройная аргументация того, почему так поступать не следует, и, несмотря на массу доводов за и против, вторые перевешивают первые. Вас никто не разубедит на уровне теоретичес-

кой аргументации — только практика должна опровергнуть вашу обыденную теорию, построенную здравым смыслом. Но это должна быть ваша собствен­ная, а не заимствованная практика. Если человека в чем-то убеждает экспе­римент, то это должен быть его собственный эксперимент. Вот почему каж­дому из нас приходится повторять ошибки снова. Вот почему мы не можем учиться на чужих ошибках. Пословица «Дурак учится на своих, а умный — на чужих ошибках» верна лишь как метафора, но реального положения дел не отражает. Каждому человеку необходим определенный запас собственных ошибок. Только тогда социализация пройдет полнокровно, а полученные уроки закрепятся в сознании.