Социологическое мышление, социологическое воображение

Истинный поэт видит мир в рифмах, истинный писатель — в сюжетных линиях будущего рассказа, повести или романа. Для них окружающая реаль­ность — лишь сырье для будущего произведения. Во всем они видят стихо­творные или прозаические образы: в том, как движутся по улицам люди, как осваивает велосипед ребенок, как дышит умирающий старик. И социолог, даже не обязательно профессиональный, должен видеть мир социологически. Социологическое видение мира — вот тот инструмент, при помощи которо­го люди добиваются успеха в любой области. Почему? Да потому, что это — комплексное знание, включающее в себя элементы психологии, социальной психологии, экономики, педагогики и т.п. Как уже говорилось, все мы сти­хийные социологи. Мы расставляем других по шкале престижа, по социаль­ному положению, по уровню образования и воспитания; одних относим к бедным, других — к богатым; с одними стремимся во что бы то ни стало познакомиться (памятуя о его связях и власти), а других сторонимся. Все мы взвешиваем на «социальных весах», которые находятся внутри каждого из нас. Разница лишь в том, что взвешивать можно неумело или грамотно и точно.

Для того, чтобы правильно взвешивать на социальных весах, надо обла­дать двумя важными свойствами — социологическим видением мира и со­циологическим воображением.

Заботы и проблемы — эти термины являются ключевыми не только в кни­ге «Социологическое воображение»", без которой невозможно сегодня пред­ставить себе социологическую культуру и социологическую науку XX в., но и во всем творчестве Райта Миллса. Они популярны и в современной соци­ологии. Кажется, без них не может обойтись ни один американский учеб­ник. Студентам предлагается специальное упражнение, где надо связать во­едино факты личной биографии и исторические события, сказавшиеся на раз­витии страны и затронувшие данных индивидов. В этом заключается суть социологического мышления и социологического воображения — научить­ся пропускать факты личной биографии через призму биографии своей стра­ны, превратить личные заботы в социальные проблемы, и наоборот. Сегод­ня с подобным тренингом знакомы не только американские, но и российс­кие студенты, поскольку систему Миллса активно взяли на вооружение отечественные преподаватели.

Но в конце 50-х гг. книга Р. Миллса представляла собой методологичес­кую новацию, радикальный разрыв с существующей традицией, быть может, самый сильный вызов, сделанный американской социологии.

Суть новаторской методологии Р. Миллса, названной им «социологичес­ким воображением», состоит в следующем. Заботы (troubles) — это частные проблемы, составляющие содержание повседневной жизни отдельного че­ловека, осознаваемые им и поддающиеся контролю, например факты лич­ной биографии. Проблемы (issues) носят общественный характер и не под­властны индивидуальному контролю, но так или иначе влияют на повсе­дневную жизнь данного человека. Они затрагивают социальную структуру и институты общества. Это могут быть циклы деловой активности и экономи­ческие кризисы, смена правительства, университетская политика, войны, безработица и т.д.

Когда в городе со 100-тысячным населением насчитывается только один безработный — это его личное затруднение, связанное с потерей средств су­ществования и с психологическими переживаниями. Но если в стране с 50 млн жителей существует 5 млн безработных, то речь идет о социальной проблеме, к обсуждению которой необходимо привлечь внимание общест­венности. Причиной могут быть нарушения или неполадки в институтах образования, занятости, производства; следствием — резкое изменение пси­хологического климата в обществе.

То же касается и войны. Если стоит вопрос о том, как выжить на войне, как сделать на этом карьеру, куда вложить деньги, чтобы превратить войну в при­быльный бизнес, надо говорить о личных вопросах. Но сама по себе война как форма массового действия, затрагивающая судьбы многих людей, является социальной проблемой. Наконец, конфликт между супругами — это их лич­ная забота, но когда уровень разводов в первые четыре года брака превышает 250 на 1 тыс. браков, — это показатель структурных сдвигов в обществе¹².

¹¹ Mills C.W. The sociological imagination. N.Y., 1959.

¹² Ibid. P. 8-9.

«Из чего состоит человеческая жизнь?» — спрашивал себя Миллс в пер­вой главе своей книги. Она состоит из серии ловушек. В повседневной жиз­ни людей не покидает ощущение, что они никак не могут освободиться от бесконечного множества волнений, хлопот, тревог. Все это следует обозна­чить одним словом — заботы, личные проблемы (trouble). Многие пробле­мы на уровне ограниченных возможностей, подвластных человеку, решить невозможно. Глава семейства остается без работы не потому, что он алкого­лик, ленивый или безалаберный работник, а потому, что разорилась огром­ная компания, в которой он работал.

Современная история, объясняет Р. Миллс, состоит из постоянных взле­тов и падений. Когда общество индустриализуется, крестьяне превращают­ся в рабочих, сеньор разоряется или становится бизнесменом. Когда классы поднимаются или падают, человек получает или теряет работу. Когда случа­ются войны, многие расстаются с нажи­тым, мужчины погибают, женщины становятся вдовами, дети растут без от­ цов. Личные трагедии и судьба общества тесно переплетены. Их нельзя понять поодиночке, хотя рядовой человек чаще всего не осознает сродства истории и биографии, мира и личности.

Чтобы малое понимать в тесной связи с большим, надо развивать социо­логическое воображение. Оно позволяет увидеть, что социальная сцена об­щества заполнена живыми людьми с их каждодневными заботами и трево­гами. Системами координат социального анализа, который присущ класси­кам социологии, обладавшим, согласно Миллсу, богатым воображением, служат человеческие заботы и социальные проблемы, т.е. микро- и макро­события. Такова исходная точка отсчета социолога. «Социальная наука дол­жна касаться проблем биографии и истории, а также их пересечения внутри социальной структуры. Три момента — биография, история, общество — служат точками отсчета изучения человека»¹³. Современные же социологи пытаются заменить их абстрактными статистическими величинами.

Философия «социологического воображения» не сводит индивида к со­вокупности биологических или неповторимо личностных черт. Человек — социальный тип, которого можно адекватно понять, только пропустив его биографию через призму социальных институтов и социальной структуры. Человек рождается в организации, растет в семье, обучается в школе и уни­верситете, работает на предприятии. Вся его жизнь состоит из череды соци­альных ролей, выполняемых им в конкретных институтах. Смена ролей — это одновременно и смена уровней зрелости личности. В исследовательском за­мысле социолога индивидуальная биография превращается в социальную. В одном и том же обществе разные люди ведут себя по-разному. Одни постоянно думают о глобальных проблемах — войнах, кризисах, землетря­сениях, — как о своих личных заботах, и на этой почве чуть не сходят с ума. Другие не беспокоятся о том, чем живет общество, погрузившись в мир лич­ных проблем, защищаясь таким образом от того, что им неподвластно. У одних наций преобладает первый тип людей, у других — второй. Главная опасность нашего времени, считает Р. Миллс, таится в том, что над челове-

lls C.W. The sociological imagination. N.Y., 1959. P. 143.

ческой жизнью господствуют неподконтрольные ему силы. Основная поли­тическая и интеллектуальная задача социального ученого сегодня — прояс­нить суть человеческих тревог. К этому же стремятся и другие культурные работники — психологи, артисты, писатели. Всем им присуще социологи­ческое воображение. Поэты, романисты, журналисты, художники, компо­зиторы описывают личные проблемы людей и пытаются связать их с обще­ственно значимыми вопросами. Тот, кому это удается, поднимается до вы­сот изобразительного мастерства и мало чем отличается от настоящего социолога.

Первым перевел индивидуальную биографию в термины биографии со­циальной Макс Вебер. Он использовал понятия социальной структуры, ре­лигиозных и экономических институтов для того, чтобы рассмотреть их влияние на судьбы людей в конкретную историческую эпоху. В одну эпоху действовали одни институты и структуры, в другую эпоху — другие. Они формировали непохожие социальные типы. Вот почему книга Вебера «Про­тестантская этика и дух капитализма» может рассказать о типичном пури­танине капиталистической эпохи даже больше, чем тот мог бы рассказать о себе сам.

Если мы попробуем связать социальные и исторические события на базе не социологической, а психологической теории, рассматривающей общество как совокупность индивидуальных атомов, никакого углубления в пробле­му, считает Р. Миллс, мы не получим. Социологическое воображение — осо­бый угол зрения, методологический инструмент, прием социального ученого. Его основу составляет идея о том, что индивид может осмыслить жизнен­ный опыт и «масштаб» своей судьбы, только поместив себя в рамки своего времени и своего общества; он может оценить свои жизненные шансы, только соотнеся собственное положение с положением тех, кто находится в сход­ных обстоятельствах. Индивидуальную судьбу творит история, которая скла­дывается из миллионов личных биографий.

Великих классиков социологии — Г. Спенсера, О. Конта, Э. Росса, Э. Дюркгейма, К. Маннгейма, К. Маркса, Т. Веблена, Й. Шумпетера, М. Вебера — отличала способность воспринимать личность в контексте об­щества, которая во многом утеряна нынешними американскими социолога­ми, по мнению Р. Миллса. Классики определяют идеал и нормы социоло­гического анализа, который решает три группы взаимосвязанных вопросов. Социолог должен ответить: а) какова структура данного общества (из каких компонентов она состоит, как они взаимосвязаны, какое конкретное влия­ние оказывают); б) какое место занимает это общество в человеческой исто­рии; в) какие типы мужчин и женщин превалируют в данном обществе и в данный исторический период.

Эти вопросы обязательно задает себе ученый, обладающий социоло­гическим воображением. Он легко оперирует любой социологической перс­пективой, проводит сравнительные исследования, умело связывает, скажем, развитие нефтяной индустрии и современной поэзии, семейный доход с мировым бюджетом¹⁴. Социологическое воображение как научный прием лучше всего соответствует самосознанию современного человека: последний

¹⁴ Mills C.W. The sociological imagination. N.Y., 1959. P. 7.

стремится понять свою роль в социальном целом, связав биографию и исто­рию. Культурное значение социальной науки состоит в том, что ее цели и методы органичны целям и методам мышления человека.

Общество в большей мере характеризует не его социальная структура, а то, какие индивидуальные проблемы его членов становятся социально зна­чимыми, говорит Р. Миллс. Общество, которое волнуют не детский труд и высокая детская смертность, а детские комиксы и организация увеселитель­ного досуга, совсем не похоже на общество, в котором общественными про­блемами являются голод детей и юношеская преступность.