Права человека и правозащитная деятельность государства

 

Мы рады приветствовать участников конференции в стенах Научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка, которому 30 мая исполняется 40 лет со дня создания. Думается, для сегодняшнего диалога мы нашли объединяющую тему, созвучную профессиональным интересам многопрофильного юридического сообщества. Высоко ценим столь впечатляющее представительство именитых ученых, государственных деятелей юстиции и общественных правозащитных кругов. Выражаем признательность за готовность принять участие в обсуждении вопросов защиты прав и свобод личности в Российской Федерации. Она вышла на передний план усилий правовой науки и практики и становится приоритетной в деятельности органов власти и управления, судебных и правоохранных институтов государства, самодеятельных структур гражданского общества.

1. Два аспекта актуализируют правозащитную проблематику в современной России. Первый несомненно связан с выходом из тоталитарного прошлого и строительством новой демократической государственности. Другой аспект вытекает из статуса России в мире, ее международных и европейских обязательств.

Выбор, который сделала страна в пользу демократии и свобод, оказался более трудным испытанием, чем предполагали политики на старте реформ. Стратегическим просчетом реформаторов оказалось дистанцирование государства от управления социально-экономическими процессами и, как следствие, облегченное восприятие регулятивной самодостаточности рынка.

Психологическая заряженность народа на демократические перемены, позволявшая новой власти начать конструктивную работу по эволюционному обновлению России, получила ошибочный разворот: отрицание прошлого отечественного опыта и конфронтация с легитимными институтами, но прежде всего вред нанесли бессмысленные реорганизации правоохранительных органов под флагом деполитизации, травля честных, преданных делу кадров, повлекшие невосполнимое падение планки профессионализма.

Именно на стартовый период перестроечной эйфории, совпавшей с пресловутой "прихватизацией", был запущен в политико-правовой обиход крылатый девиз: "Разрешено все, что не запрещено законом". А его-то, закона, как раз не было. Мы также помним, чем обернулась деполитизация в сфере борьбы с преступностью, которая прямо связана с правами и свободами, – разрушением системы социальной и криминологической профилактики и правового воспитания населения, получившей, как вы знаете, признание мирового сообщества. После убийственного нокаута с трудом становятся на ноги розыскные службы. А теперь мы сетуем на беспомощность милиции и прокуратуры в раскрытии заказных убийств.

И наконец, романтизм, если за этим стояло вожделение незадачливых политиков и услужливость юристов, сказался на раздаче с барского плеча суверенитетов, которая едва не привела к кончине уникального российского федерализма.

Только решительность нового политического руководства, его курс на укрепление вертикали власти приостановили очередную роковую ошибку сползания России к междоусобной пропасти.

Все это не могло не сказаться на правозащитном потенциале нашего государства.

Я понимаю, что столь минорная запевка не вполне корреспондирует с юбилейными настроениями. Тем более в этом году новая Россия отмечает 10-летие первой Конституции, которая при всей декларативности ее социально-экономической составляющей в целом несомненно войдет в историю отечественной демократии.

2. И если приходится упоминать о теневых сторонах преобразований, то главным образом для того, чтобы извлечь уроки из просчетов, к которым причастны так или иначе ученые и практики юстиции, и также для того, чтобы правотворческий нормативизм не заслонил реалии жизни людей, фактической защиты прав и свобод личности. Конечно, молодая российская демократия может гордиться многими компонентами политико-правовой жизни, близкими реалистическому наполнению. В их ряду – равенство граждан перед законом и судом, политический и духовный плюрализм, свобода мысли и волеизъявления, обретение информационной независимости.

Но эти серьезные завоевания меркнут перед лицом растущей бедности и противоестественного имущественного расслоения населения, хотя данный феномен выдается как закономерность перехода к богатству.

Известно, что проблематика прав и свобод не сходит с повестки дня общественных и международных форумов. Медленно, но верно они толкают правительства и гражданские общества стран к признанию новой шкалы человеческих ценностей.

Когда-то советское руководство отмахивалось от личных свобод человека, считало их производными от экономических параметров и, напротив, понадобились десятилетия Западу, чтобы признать и гарантировать государствами третью корзину прав – экономических и социальных. Это служило источником напряженности между Востоком и Западом.

Ныне на передний план выходят качественные характеристики реальной защиты прав. Узость нормативистского подхода преодолевается целой системой национальных и межгосударственных контрольных органов, наделенных применением санкций, более широким доступом людей к правозащитным структурам и правосудию.

Интеграционные процессы ломают национальные перегородки. Вступление России в Совет Европы и признание юрисдикции Страсбургского Суда создают новую ситуацию. С одной стороны, они повышают престиж и доверие к нашей власти и правосудию. И надо сказать, мы выдержали первое испытание европейского партнерства, неослабный экспертный контроль Совета Европы за ходом судебно-правовой реформы. Однако членство в европейских структурах – не разовый приемный экзамен, остается проблематичным удержание возрастающей планки требований к нашим международным обязательствам в области охраны прав и свобод, если учесть исконные отечественные болезни – чиновничью бюрократию, волокиту и расхлябанность правоохранных службы и судов, отягощенных ныне коррупционными недугами. В этой связи первый опыт взаимоотношений со Страсбургом настораживает растущим объемом жалоб из России и материальными затратами государства. Только одно это обстоятельство обязывает все правоохранительные звенья решительно поднимать процессуальную культуру и служебную дисциплину, взять под особый контроль назревающие конфликтные ситуации.

3. И все же ключевой проблемой повышения уровня и действенности защиты прав и свобод личности лежит в плоскости материального, процессуального наполнения провозглашенных Конституцией положений. Процесс этот длительный и трудный. Согласитесь, о каких гарантиях защиты можно говорить в условиях кризиса законности, апогея криминального насилия, если за год Россия теряет свыше 30 тысяч человеческих жизней, что почти двукратно превышает статистику убийств по всему Союзу ССР. Хотя уже целое десятилетие наше государство Конституцией провозглашено правовым, социальным и невесть каким гуманным. Взять хотя бы один аспект этой многофактурной проблемы – защиты потерпевших и других участников уголовного судопроизводства.

Что здесь просматривается? Во-первых, массив бедствующих от преступлений, по данным выборочных исследований, перевалил за 30 млн. в год. Во-вторых, общество заметно накренилось в сторону безразличия к судьбам своих же сограждан, попавшим в беду, происходит, я бы сказал, приватизация общественного сознания, вступающая в явный конфликт с устоями государственности. Это выражается в четкой тенденции уклонения людей от выполнения гражданского долга перед правосудием, особенно ввиду распространенности безнаказанного давления, запугивания, подкупов, физического и психического насилия потерпевших, свидетелей, экспертов и других участников процесса.

Те же исследования говорят, что из 10 млн. свидетелей около 2,5 млн. на предварительном следствии и в суде меняют свои показания, в основном из-за боязни расправы.

И в-третьих, нельзя сбрасывать со счетов доставшееся нам в наследство исконно российское отношение к тяжущимся. Кажется, милосердие на Руси перепадало всем: и увечным, и погорельцам, и безлошадным беднякам, и новоявленным целителям. Но почему-то всегда чужаками были числящиеся по судебной части – не важно, то ли он украл или его обчистили, главное – человек проходил по суду, значит, дело казенное. Мало что изменилось и в советский период. Но и тогда, и теперь не было главного – материального подкрепления законодательной базы.

Да, мы приняли новый УПК, где в перечне прав потерпевших вместо пяти пунктов по старому Кодексу значится более 20 оснований защиты. Но у нас как не было, так и нет гарантированного государственного фонда поддержки людей, оказавшихся в экстремальной ситуации зачастую по вине самого государства, совершенно не развиты спонсорские и частные фонды милосердия и благотворительности, популярные за рубежом. Возникающие общественные правозащитные структуры, за небольшим исключением, почему-то вскоре политизируются, ищут корни нарушений и злоупотреблений в "ветхозаветном сталинизме", хотя в реальности их природа совсем иная, новоиспеченная в лоне современной бюрократии.

Понятно, в ходе нынешнего диалога мы не сможем выработать комплексного подхода к столь сложным проблемам. Но обозначить их приоритетность, довести их до структур власти, в том числе приковать внимание законодателей и правительственных органов к укреплению механизма гарантий и формированию фондов материальной поддержки жертв преступлений, это было бы реально достижимым шагом.

4. Качественно новые характеристики криминалитету придают международная организованность преступности, опасность ее террористических и экстремистских проявлений, растущий наркобизнес.

За ними стоят не только злой рок, но и объективные процессы, поощряемые идеологами однополюсного мира. Следует четко представлять, что прогресс в западном цивилизованном варианте практически тождествен возрастанию конфликтных опасностей во всех регионах мира, связано ли это с разрывом в уровне жизни регионов "Север–Юг" или эгоистическим воздействием гигантских корпораций на природную среду обитания, на провоцирование техногенных катастроф. На этот процесс "работают" интеграционная зависимость в сфере производства и потребления, потенциальная и реальная опасность технологических прорывов в виде новых открытий, например генной инженерии, непредсказуемых злоупотреблений информатикой. На наших глазах агрессия и насилие становятся обязательным игровым компонентом овладения информационными технологиями детьми и подростками.

Распространение наркотиков реально занимает второе место по доходности после нефтедолларов, источником паразитического обогащения и каналом взаимодействия с организованной преступностью, подпиткой террористических структур.

В условиях расшатывания принципов международной безопасности и подрыва принципов ООН в ходе альянсовых силовых акций США в Югославии и Ираке возрастает опасность усиления указанных тенденций в мировом масштабе, что чревато свертыванием достигнутых стандартов в области прав и свобод человека.

Конференция призвана отразить обеспокоенность российской юридической общественности подобным развитием ситуации и призвать наших зарубежных коллег, а также Организацию Объединенных Наций и Правительства Государств проявить бдительность и принципиальность в отстаивании общепризнанных ценностей, выработанных мировым сообществом.

 

 

Э.А. Памфилова,

Председатель Комиссии по правам человека

при Президенте РФ