В оперативно-розыскной деятельности

 

Неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна понимаются довольно широко в юридической литературе и законодательстве. В ч. 8 ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. (в редакции от 10 января 2003 г.) (далее – Закон об ОРД) органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещено разглашать без согласия граждан (за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами) сведения, которые затрагивают не только неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, но честь и доброе имя гражданина. Такая общая формулировка без ее последующей конкретизации (хотя бы в ведомственных нормативных актах) не способствует обеспечению неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны при проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Как вторжение в частную жизнь следует расценивать случаи наблюдения за происходящим в жилище гражданина с использованием таких технических средств, которые позволяют наблюдать без физического проникновения в помещение. На это обстоятельство обращено внимание в определении Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. №86-0.

На практике возникают сложности в определении понятия «жилище» применительно к проведению оперативно-розыскных мероприятий[29]. Закон об ОРД предусматривает возможность ограничения права на неприкосновенность жилища в строго определенных случаях (ст.8), однако само понятие «жилище» в Законе не раскрывается. В УК РФ[30] так же, как и в УПК РФ, раскрывается понятие «жилище». Однако в УПК РФ[31] оно рассматривается шире, нежели в УК РФ. Отсутствие определения такого понятия в Законе об ОРД приводит к затруднениям в оценке правомерности проведения соответствующих оперативно-розыскных мероприятий.

Соблюдение прав и свобод человека и гражданина в оперативно-розыскной деятельности предполагает также дачу заданий сотрудниками оперативных подразделений лицам, оказывающим содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, выполнение которых, с одной стороны, не связано с совершением ими противоправных действий, а с другой – исключает совершение этими лицами действий, которые провоцировали бы тех, в отношении которых проводятся оперативно-розыскные мероприятия, на совершение преступлений. Оперативные работники зачастую не обладают достаточными знаниями, умением и навыками по обеспечению руководства лицами, оказывающими содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, что приводит к определенным нарушениям. В некоторых случаях сотрудники оперативных подразделений дают задания, не соответствующие целям и задачам оперативно-розыскной деятельности; способствующие преступному или иному антиобщественному поведению лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность; ориентирующие на получение информации недозволенными методами; способствующие совершению действий, провоцирующих совершение преступлений, и т.п.

Например, по приговору судебной коллегии по уголовным делам Приморского краевого суда от 18 мая 2000 г. сотрудники органов внутренних дел (Приморский край) Бондаренко, Бугров, Гарбушин, Дудин, привлечены к уголовной ответственности (в том числе) за то, что они, используя оперативные возможности (информацию доверенных лиц, их услуги), в условиях создания видимости активной борьбы с коррупцией во властных структурах организовали, осуществили и инсценировали провокацию получения взяток должностными лицами администрации г. Владивостока, в том числе мэром В.И. Черепковым.

При осуществлении прокурорского надзора этим обстоятельствам не уделяется должного внимания, что в определенной мере объясняется трудностью их установления. В связи с этим целесообразно в перечень материалов, представляемых уполномоченному прокурору (ст. 21 Закона об ОРД), включить рабочие дела лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, ознакомление с которыми позволило бы прокурору принять своевременные меры по предупреждению указанных возможных отрицательных последствий, а в случае их наступления – меры реагирования по их устранению.

С учетом специфики оперативно-розыскной деятельности законодательство закрепляет положение о правомерном вреде. В ч. 4 ст. 16 Закона об ОРД определено, что при защите жизни и здоровья граждан, их конституционных прав и законных интересов, а также для обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств допускается вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам должностным лицом органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, либо лицом, оказывающим ему содействие, совершаемое при правомерном выполнении указанным лицом своего служебного или общественного долга. Однако реализация этого положения затруднена, поскольку оно не нашло отражения в уголовном законодательстве[32]. В связи с этим целесообразно в специальной норме Общей части УК РФ предусмотреть, что не является преступлением причинение вреда при указанных обстоятельствах, с более конкретной детализацией этих обстоятельств.

Об отсутствии согласованности норм УК РФ и Закона об ОРД, сказывающемся на соблюдении прав и свобод человека и гражданина, свидетельствует также следующее. В ч.4 ст. 18 Закона об ОРД предусмотрено, что лицо из числа членов преступной группы, совершившее противоправное деяние, не повлекшее тяжких последствий, и привлеченное к сотрудничеству с органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, активно способствовавшее раскрытию преступлений, возместившее нанесенный ущерб или иным образом загладившее причиненный вред, освобождается от уголовной ответственности в соответствии с законодательством Российской Федерации. Следует отметить, что ученые, изучающие проблемы уголовного права, обоснованно ставят под сомнение возможность освобождения указанных лиц при таких обстоятельствах, поскольку в гл. 11 УК РФ отсутствуют статьи об освобождении от уголовной ответственности участников преступной группы, привлеченных к проведению оперативно-розыскных мероприятий. Конечно, названное обстоятельство предполагает необходимость дополнения гл. 11 УК РФ соответствующей нормой, а также дополнительную регламентацию в уголовно-процессуальном законодательстве процедуры освобождения от уголовной ответственности по рассматриваемому основанию.

Особого внимания заслуживает проблема соблюдения прав лиц, в отношении которых осуществляется оперативно-розыскная деятельность. Нередко отмечаются случаи постановки на оперативный учет таких лиц[33] (дела оперативного учета могут быть заведены с целью создания видимости пополнения учета, активности его ведения и т.п.). В дальнейшем они снимаются с оперативного учета, однако данный факт может повлечь для лица отрицательные последствия.

В соответствии с п. 3 Примечания к п.2.1.9.4.4 Наставления по формированию и ведению централизованных оперативно-справочных, розыскных и криминалистических учетов, экспертно-криминалистических коллекций и картотек органов внутренних дел Российской Федерации лица, невиновность которых в совершении преступления установлена в порядке, определенном законом, вправе через правоохранительные органы получить в ИЦ МВД, ГУВД, УВД сведения об имеющихся в отношении них учетных данных и требовать в них исправлений, дополнений и уточнений. Однако исключительно редкими являются ситуации, когда лицо знает о наличии банка данных, касающихся его частной жизни. Поэтому воспользоваться указанным правом лицам, состоящим на соответствующем учете, весьма проблематично.

Контроль за соблюдением законодательства, обеспечивающего защиту прав и свобод человека и гражданина от возможных злоупотреблений во время обработки информации о лице с помощью ЭВМ, во многих государствах поручен специальным органам. Органы прокуратуры в рамках предоставленных им полномочий в определенной мере должны компенсировать отсутствие в нашей стране подобного органа в целях обеспечения прав и свобод человека и гражданина при постановке на оперативный учет лиц.

Неопределенность полномочий прокурора является обстоятельством, негативно влияющим на его возможности по принятию мер к защите прав и свобод человека и гражданина в оперативно-розыскной деятельности. До настоящего времени отсутствует правовая база, необходимая для формирования четкого концептуального подхода к определению характера полномочий прокурора. В этом отношении российское законодательство значительно отстает от зарубежного (в том числе некоторых стран СНГ), которое предусматривает большой объем полномочий прокурора.

 

М.Е. Токарева,

главный научный сотрудник отдела

проблем предварительного расследования

и прокурорского надзора за дознанием, следствием

и оперативно-розыскной деятельностью

НИИ Генеральной прокуратуры РФ,

доктор юридических наук