Борьба с экстремизмом и проблемы защиты прав человека

Проблема борьбы с криминальным экстремизмом затрагивает интересы всех стран. Это обусловлено широким распространением таких его проявлений, как терроризм; преступления, совершаемые по мотивам национальной, расовой или религиозной вражды, и т.д. И если в 80-е годы ХХ в. политологи говорили о существовании “зон войны”, выделяя, в частности, Ближний Восток, Северную Ирландию, то теперь они отмечают, что это явление приняло планетарный характер.

Экстремизм и этносепаратизм названы в Концепции национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 10 января 2000 г., в ряду основных угроз национальной безопасности России. Кроме того, в Концепции указывается, что национальные интересы государства во внутриполитической сфере состоят в сохранении стабильности конституционного строя, в нейтрализации причин и условий, способствующих возникновению экстремизма, этносепаратизма и их последствий – социальных, межэтнических и религиозных конфликтов, терроризма.

Несмотря на то, что преступления экстремистского характера составляют незначительную долю в общей массе регистрируемых преступлений (так в 2001 г. было зарегистрировано, в частности, фактов терроризма (ст. 205 УК РФ) – 327; захвата заложника (ст. 206) – 32; бандитизма (ст. 209) – 463; массовых беспорядков (ст. 212) – 8; вандализма (ст. 214) – 600; посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277) – 2; публичных призывов к насильственному изменению конституционного строя РФ (ст. 280) – 5), их высокая степень социальной опасности обусловливается прежде всего качественнымисвойствами. Подобные деяния объективно опасны для широкого круга общественных отношений, обеспечивающих неприкосновенность личности, нормальную деятельность государственных и негосударственных институтов, экологическую безопасность и другие социальные ценности. Еще более опасными являются ближайшие и отдаленные последствия таких деяний.

Все названное актуализировало проблему формирования законодательной базы, которая позволила бы эффективно бороться с криминальным экстремизмом. В связи с этим в ряде государств были приняты новые нормативные акты, направленные на борьбу с таким его проявлением, как терроризм: в Великобритании - это законы «О терроризме» (2000г.) и «О безопасности, преступлениях и противодействии терроризму» (2001г.); в Соединенных Штатах Америки - «Акт США о патриотизме» (2001г.); во Франции - Закон «Об общественной безопасности» (2001 г.) и др. Их анализ показал наличие общности подходов законодателей различных стран к решению проблемы противодействия терроризму и позволил выделить следующие основные направления этой деятельности: борьба с финансированием терроризма; формирование адекватной эмиграционной политики; ужесточение контроля за производством, оборотом, использованием, перевозкой и хранением радиоактивных, химических, биологических материалов и веществ; повышение требований к безопасности в деятельности аэропортов; расширение полномочий силовых структур; криминализация новых деяний и усиление ответственности за существующие.

Изменения и дополнения, вносимые в законодательство Российской Федерации, в целом соответствуют этим тенденциям. Так, в частности, в феврале, мае 2001 г., июле 2002 г., январе 2003г. были ратифицированы соответственно Конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом (Нью-Йорк, 15 декабря 1997 г.); Конвенция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (Страсбург, 8 ноября 1990 г.); Конвенция о борьбе с финансированием терроризма (Нью-Йорк, 9 декабря 1999 г.); Конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Шанхай, 15 июня 2001 г). Были приняты федеральные законы «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» от 7 августа 2001 г.; «О гражданстве Российской Федерации» от 30 мая 2002 г. и «О противодействии экстремистской деятельности» от 25 июля 2002 г. В Уголовный кодекс РФ введены ст. 174 «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем» и ст. 174¹ «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления»; ст. 205¹ «Вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению; ст. 282¹ «Организация экстремистского сообщества» и ст. 282² «Организация деятельности экстремистской организации».

Признавая необходимость защиты общества, его интересов от проявлений криминального экстремизма, эксперты указывают на недопустимость посягательств на основные права и свободы человека и гражданина в процессе осуществления такой деятельности. В частности, М. Гоцци отмечает, что такие особые меры безопасности, установленные французским Законом «Об общественной безопасности», как: право проводить обыск в нежилых помещениях в ночное время суток; право по письменному разрешению прокурора республики производить в течение определенного времени и в определенных местах обыск автомобилей, передвигающихся, остановившихся или стоящих в общественных местах или местах скопления людей; право агентов частного сыска при наличии у них разрешения префектуры и при согласии заинтересованного лица заниматься контролем багажа в портах, аэропортах - ставят под угрозу гарантированные конституцией свободы. Дж. Дж. Роув, анализируя Закон Великобритании «О терроризме», полагает, что применение ряда его статей, предусматривающих арест и заключение под стражу, проведение допросов и обысков, объявление вне закона и высылку из страны, может повлечь нарушение положений Конвенции по защите прав и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.)1.

Ряд положений российского законодательства, направленного на противодействие экстремизму, также весьма спорны с точки зрения соблюдения конституционных прав и свобод граждан.

Так, в Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. заложен механизм, направленный на недопущение распространения на территории России «деструктивных культов», «тоталитарных сект», деятельность которых может быть сопряжена с совершением преступлений экстремистского характера.

В частности, для государственной регистрации местной религиозной организации в территориальный орган федерального органа юстиции в соответствующем субъекте РФ учредители представляют выданный органом местного самоуправления документ, подтверждающий существование религиозной группы на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет или документ, подтверждающий ее вхождение в централизованную религиозную организацию, выданный ее руководящим центром (ст.11). Кроме того, согласно п. 3 ст. 27 названного Закона религиозные организации, не имеющие документа, подтверждающего их существование на соответствующей территории на протяжении не менее пятнадцати лет, пользуются правами юридического лица при условии их ежегодной перерегистрации до наступления указанного пятнадцатилетнего срока (абзац третий); в данный период указанные религиозные организации не пользуются правами, предусмотренными п.4 ст. 3, п. 3 и 4 ст. 5, п. 5 ст. 13, п. 3 ст. 16, п. 1 и 2 ст. 17, п. 2 ст. 18 (применительно к образовательным учреждениям и средствам массовой информации), ст. 19 и п. 2 ст. 20 данного Федерального закона (абзац четвертый). Применение указанных норм породило череду обращений в Конституционный Суд РФ. В своих заявлениях граждане отмечали, что настоящие законоположения ограничивают их права по признакам принадлежности к религиозной организации, не имеющей документа, подтверждающего ее существование на соответствующей территории не менее пятнадцати лет, и тем самым нарушают положения Конституции о равенстве религиозных организаций перед законом (ч. 2 ст. 14), равенстве всех перед законом (ч. 1 ст. 19), свободе вероисповедания (ст. 28), гарантированности свободы слова (ч. 1 ст. 29), праве на объединение (ч. 1 ст. 30), праве на образование (ч. 1 ст. 43), недопустимости издания законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина (ч. 2 ст. 55), признании и гарантированности прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (ч. 1 ст. 17). О таких обращениях говорится в постановлении Конституционного Суда РФ по делу о проверке конституционности абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г. в связи с жалобами религиозного общества Свидетелей Иеговы в г. Ярославле и религиозные объединения «Христианская Церковь Прославления» от 23 ноября 1999 г.

Нормативные предписания Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» не получили единообразной оценки и в Конституционном Суде РФ. В названном постановлении Конституционный Суд признал не противоречащими Конституции содержащиеся в абзацах третьем и четвертом п. 3 ст. 27 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" от 26 сентября 1997 г. положения. Однако судья Конституционного Суда РФ Л.М. Жаркова в особом мнении высказала обратную позицию, что еще раз подчеркивает спорность рассматриваемых нормативных предписаний.

В связи с этим следует отметить, что в настоящее время очень актуальна проблема разработки эффективной системы сдержек и противовесов, которая позволила бы, с одной стороны, защитить общество от проявлений экстремизма, а с другой – обеспечить соблюдение гарантированных прав и свобод.

А. Г. Залужный,

старший научный сотрудник

отдела проблем теории законности

и управления в органах прокуратуры

НИИ Генеральной прокуратуры РФ,

кандидат философских наук