Потенция. Пять шариков. Порог

Допустим, что у всех у нас имеются свои «Казбеки», что все мы гораздо шире, гораздо глубже того, что думаем о себе.

Но, боже мой, как трудно добраться до всех этих Казбеков и как не хочется!

Не лучше ли сидеть спокойно на своем месте? Жизнь, по правде сказать, и без «Казбеков», и без гениальных обхватов не такая плохая штука!

Тем более что иногда бывает и помощь со стороны...

Приходит художник, запускает тебе в душу огромный бур, добирается до драгоценных недр и — захлещет фонтан горестных слез... польются золотые мысли.

Сами мы раскопать в себе ничего-то не можем.

Сами не можем подняться в облака высоких мыслей и чувств. Приходит художник, сажает вас в кабину своего самолета, и вы несетесь высоко-высоко...

Вы вялый, инертный, ленивый обыватель — приходит художник, сажает вас в кабину своего стратостата, выдергивает вас из вашей спокойной тропосферы и показывает вам звезды и небо в таком виде, в каком они еще никогда не представлялись вам.

Когда мы сидим в его кабине, мы видим мир таким, каким способен видеть его он.

Когда мы сидим там, мы можем летать так же, как он.

Когда он своим буром добрался до нашего сердца — фонтанируют, глубоко скрытые до этого, наши кипучие целебные воды, наша горючая нефть.

Это свидетельствует о том, что в потенции в нас — великие возможности.

Но быть чем бы то ни было в потенции — еще не значит быть этим на самом деле.

В потенции каждый может ходить на руках, вертеться в воздухе, как делают это циркачи, жонглировать тремя-четырьмя шариками — но хватит ли терпения и сил до-

вести себя до этого? Ведь надо учиться, тренироваться изо дня в день, месяцы, годы. А большинства хватает на полчаса.

О двух способах вхождения в «комнату аффекта»

1) Каждый раз выламывать дверь.

2) Отпирать дверь ключом.

По методам Станиславского (если их применять идеально правильно, т. е. со значительными поправками) дойти до вдохновения — путь очень длинный. Надо нагружать и нагружать обстоятельства сверх предела, и тогда дверь вдруг проломится, и доступ будет свободен.

Путь же дыхательный — без всякой ломки и без всякой перегрузки. Он подобен отпиранию двери ключом.

В переживании драматическом, нет ли чего с невольным подтормаживанием?

Пожалуй, что так.

Что такое драма, перешедшая в трагедию? Когда впечатление от объектов доходит до самой глубины актера, и ответная реакция идет из глубины.

Ведь мы же не только то, что, так сказать, мы есть сейчас, где-то в наших глубинах хранится как особая память и миллионнолетний наследственный опыт.

Тут сразу образуется и крупнота, и связь с вечностью и со всем человечеством, и вызов року, судьбе и всему миру.

А драма? Ограничение всего круга лично моим. Но если «спуститься» в себя же, только глубже, там непременно выйдешь за пределы личного.

Таким образом, торможение в процессе восприятия — вот одна из технических причин ухода от трагедии в драму.

И растормаживание — вот путь к трагедии от драмы.

Если затормозить еще больше дохождение до своей души, то получится комедия, а еще дальше — водевиль, в котором серьез чрезвычайный, но сам человек мелкий, маленький,

глубины у него вообще нет. А отчего? Ведь фактически у актера она, глубина, есть, он ведь не дурак. Ответ: глубина заторможена.

К трагедийности

Сказать, что, спускаясь глубже за личное и будничное, человек непременно перейдет в общечеловеческое и вечное, что доступно только аффективному.

 

Тонкая кожа, открытая рана и отсутствие «стекла» еще не дает трагедийности. Трагедийность во всеобъемлемости, «вземляй на себя грехи мира» — вот трагичность.

 

Трагичность — непременно величие. Греческая трагедия — борьба с роком. С роком слабенький бороться не может и не будет.

К порогу

Илинадо перейти за порог, или требовать от себя возможно меньше. Лучше не требовать приближения к порогу.

От недокипяченой воды бывает расстройство кишечника. Почему? Потому что при повышении температуры до высоты, близкой к кипячению, развиваются особо болезнетворные вещества (может быть, стимулируются микробы). И эта недокипяченая вода хуже сырой.

А докипятить трудно (актеру).

Тем более, что вода перед кипением затихает.

Все эти недоделы, недотяги — самое худшее, что только есть.

Сюда же рисунок и рассуждения (кажется, Толстого):

Окружность. Центр. Если от окружности ты пойдешь к центру, то ты должен сразу очень верно взять направление в самый центр. Чуть ошибешься — пройдешь мимо (центра). А как прошел, так и будешь с каждым шагом все удаляться

и удаляться от цели (центра), пока не дойдешь до самой окружности, т. е. до противоположной точки всех твоих чаяний (рисунок: окружность, точка центра и пунктиром стрелка от окружности мимо центра).

 

«Казбек»... «Машук»... значит, если я мелок — ничего не получится? А публика? а катушка Румкорфа? а дыхательная техника? а физиологичность? а допускание? а ближайшее проплывание мысли? а погружение в подсознание?

Наконец: воспитание в себе выхода из берегов?

«Выход» сделать можно, но «Тереком» это не будет. Будет разбушевавшийся ручей.

Но и это уже художество.

Глава 12 О ДЫХАНИИ

Когда мы видим кого-нибудь из знакомых неожиданно — мы вдыхаем воздух, как будто мы вдыхаем вместе с ним и впечатление от человека и даже самого человека (конечно, такого, каким я его вижу, чувствую, знаю и т. п.) и, не задерживая совершенно воздуха, не запирая его, а как воздух, набранный резиновой спринцовкой сейчас же, без изменения, выдыхаем, и на этом воздухе само собой говорится: «Аа! Иван Иванович!!!» Вот прототип нашей душевной жизни, когда впечатление для этого момента единственно.

Так же хорошо проследить все невольные «вдохи», когда мы вздыхаем о чем-то грустном, далеком, когда вздыхаем облегченно — (выдыхаем тяжелое впечатление). Когда вздыхают дети, тоскующие об уехавшей маме. И, наконец, вздыхают собаки, лошади и другие животные. Позевота.

«Возьмет он руку, к сердцу жмет, из глубины души вздохнет».

Гамлет говорит, что слова есть дыхание жизни.

То, что у нас носит название «прелюдии», это нечто воображаемое, взятое с дыханием.

Ошибки, какие бывают при усвоении этого метода:

1. Берут воздух, а впечатление не берут — а думают, что взяли и впечатление.

2. Берут впечатление, но в это время очень следят за тем, взяли ли воздух, и берут его от этого больше, чем надо — это вызывает неправду — двойственность.

3. Очень стараются и просто «нажимают» на метод — результат тот же: двойственность, а чрезмерный воздух ведет к задушению.

4. Делают остановку и в это время снимают душевную жизнь, а выдыхают уже совсем не то отношение, какое вдохнули.

5. Вдохнут, не дождутся, когда дыхание дойдет до места (голова или живот), и уже спешат выдохнуть — выкидыш, рвота.

Для получения образа хорошо брать с дыханием свойства, качества человека — какой он. Не надо терять «я». Пусть я — буду я. Но «качества» роли могут быть очень мне непривычны и несвойственны, вот эти качества и взять.

Это хорошо очень еще в том отношении, что с дыханием <воспринятое> сейчас же погружается прямо в подсознание.

 

К вдыханию слов: конечно, надо вдыхать не слова, а что за словами, не формальный текст, а подтекст.

К вдыханию предметов, людей и явлений: то же, как и в предыдущем — не формально вдыхать, а то, что этот предмет или человек несет для меня в себе, сейчас.

Для Гамлета Офелия, да еще в тот момент, когда он хочет покончить жизнь самоубийством — не просто девица Офелия, дочь придворного — это «его Офелия», это — «Она», а то, что она явилась сейчас, в этот момент, это — чудо! которое необходимо его смятенной душе, и он взывает: «о нимфа! (чистая) помяни меня в своих молитвах!» (помоги мне, Пречистая).

Для Подколесина женитьба это не просто женитьба — для него «это не того, трудная вещь!»

Для Адриенны возвращенный букет — это — возвращение всех клятв, и конец любви, и оскорбление.

Но может быть самое верное и действительное восприятие с дыханием — будет восприятие при помощи «допускания» (см. соответствующую главу), а там восприятие должно быть формальным, без всякого ощутимого отношения к предмету, слову или обстоятельству, и вот тогда-то, прямо попав в подсознание, раздражение вызывает самый глубокий рефлекс.

К дыханию

Вдыхать можно не касающиеся до меня, до моих эмоций образы, текущие мимо, но волнующие меня — они доходят только до головы.

А можно — что меня волнует, вызывает непосредственные ощущения — эмоциональную реакцию.

При этом важно отметить, что всё дело во мне самом, а не в факте.

Можно себя построить; так, что всё будет доходить только до головы, а можно так, что всё доходит прямо до эмоции — до души, что ли, а можно, вероятно, и до Духа.

Тут — Техника.

В жизни примеров много: студенты-медики при виде первых операций падают от вида крови в обморок, а потом совершенно спокойны — кровь доходит уже только до головы.

Инквизиторы, «спокойно зрящие на правых и виноватых», «добру и злу внимая равнодушно, не ведая ни жалости, ни гнева».

Палачи. Разбойники. Воины.

Сначала, когда оратору не верят (Антоний в «Юлии Цезаре»), его не допускают до души, но как только он растопил ледок, так каждое слово принимает другое значение и идет в душу.

«Умная» молитва — это допускаемая с дыханием только до головы.

«Сердечная» — допускаемая с дыханием до сердца.

Можно построить себя и так, и так. Следует научиться строить себя определенно, и так, и так.

Упражняться отдельно только в «умном» допускании с дыханием, затем только в «сердечном» с дыханием.

Не спешить, не гнаться очень за «сердечным» допусканием. Упражняться серьезно и настойчиво как в том, так и в другом. И главное — не устраивать мешанины.

 

Слова партнера слушать чрезвычайно трудно, а от этого часто зависит всё, вообще же зависит очень многое.

Очень хороший способ: слушать их с дыханием, тогда, по схеме: дыхание — иголка, слова — нитка — они попадут, куда следует.

Возможная ошибка: взял слова партнера, слушая его с дыханием, — верно, но потом остановился, прервал и потерял взятое — выпускать же буду уже другое, — не реакцию на только что взятые слова, не результат, полученный от них.

Брать можно не только слова, но и паузу партнера, и движение его и мимическую игру его без слов. В этом часто сказано больше, чем в словах.

Остановку после вдоха делать можно, но в это время ни объект, ни отношение к нему не должно меняться.

Этот метод очень хорош для вскрытия темперамента и для освобождения. Особенно если научиться хорошо и, главное, глубоко «допускать» (до самого солнечного сплетения) и сейчас же из этих самых глубин все целиком выбрасывать, не стесняясь, не вмешиваясь, не корректируя. Тогда могут из самого «нутра» вылетать прямо вопли — и голос какой-то идущий из самых глубин души.

Этим отличались наши великолепные старые актеры «нутра» (Иванов-Козельский, Мочалов, Мамонт Дальский), а посредственности подхватили у них один вопль, один вой и завывают «на страх врагам».

Из современных это мне удалось подсмотреть у Моисеи. Когда, после «Быть или не быть», он неожиданно видит невдалеке от себя Офелию — он сразу отступает на шаг, на два, единовременно с этим вдыхает (как бы ее), поднимает руку и, когда вдох его дошел до самых глубин, — причем он и вздыхает со звуком: «гхааа!?», и когда это «гхаа», наполненное, насыщенное Офелией дошло до самой глубины, и воздух и ощущение Офелии заполнило всю грудь и всю душу — он немедленно, без всякого перерыва в дыхании и в душевной жизни, сейчас же выдыхает все обратно — и воздух, и ее, и ее имя: Офелия, и выдыхает все вместе, органически слившееся, даже в звуке слышится эта слитность: он не говорит, а стонет, и не «Офелия» говорит он, а — «гхофелия!!!», и дальше опять вдох (но меньше) «гха!» и выдох «hnimphe!» (гхнимфе!).

«Умная молитва»: на вдохе — «Господи Иисусе Христе, сыне Божий»... на выдохе — «помилуй мя». Взяв в себя Имя Божье, и выдыхая его — не выдыхаешь вполне, а оно остается внутри и усваивается.

Бывают вздохи из подсознания: не знаю, что и взял. Но что-то взял, это несомненно — вздох был психический. И это «что-то» не надо задерживать, не надо и выпускать, а, отдавшись подсознательному же влечению, дать ход звуку, стону, что только пойдет — все равно. А за этим вскроется и взятое, вытянется сокровенное.

Диафрагмалъное дыхание

При азане, при сидении «деревцем», при созерцательном состоянии — перестраивается дыхание: оно делается исключительно диафрагмальным.

Оно же делается и при «трубе», и оно же — при случайном творческом состоянии, когда вдруг «понесет». Оно же было установлено мною в «Снегирях» при 7-верстном переходе со станции в деревню (когда я старался «не потонуть» и плыть над водой — лететь).

Вообще, этим диафрагмальным дыханием, его причинами, следствиями, его механикой и психо-механикой следует заняться специально.

Не зря ему отводится в оккультизме такое большое место. Вивекананда называет его той шелковинкой, при помощи которой спустился с башни министр[53].

Оно получается и от психических причин, его можно установить и физически — и тогда получается психическая перестройка.

Его можно установить при соединении с некоторыми очень элементарными психическими приемами (азана, спокойствие и т. п.) и, наконец, его можно соединить и с более серьезными психическими явлениями: мыслью, воображением и т. д.

Но начать его культуру и изучение с простейшего, иначе прозеваешь наисущественнейшее, наиближайшее и вообще порвешь шелковинку в самом начале.

Не надо забывать только одного: мысль надо как-то к этому акту привлечь (или отвлечь чем-то определенным: созерцание, ритм, воображение особых физических состояний, «полет», «деревце»), иначе она увильнет и непременно будет мешать — вредить, и машина развалится.

Она непременно утащит за собой и тело. От этого не уйдешь — это выше всех, каких угодно сил — это всемогуще.

К диафрагмалъному дыханию

Один из хороших способов установить его — это способ, который я узнал у Пятницкого: говорить какой-нибудь монолог, стихи и следить не столько за словами и их смыслом, а за тем, чтобы стенка живота то поднималась (при вздохе), то углублялась, причем он рекомендовал не вздыхать, пока весь воздух до конца не использован (пока не выжат весь воздух). Но не грудью дышать, а животом!

Очень скоро внимания на самую механическую работу пойдет все меньше и меньше, оно <внимание> будет оставаться, и этот остаток, излишек перейдет на слова. И слова начнут понемногу захватывать и потом волновать.

Этот способ следует соединить (правда, он и сам собой соединяется — ведет к этому соединению) — следует соединить с освобождением тела (или от тела).

Тогда получается ощущение, как будто живет только центральная трубка в виде колбы: верх — горло, а низ — верхняя часть живота.

 

 

Всё же остальное только «существует», а жизнь только здесь.

К дыханию. В жизни

«Берите образцы из жизни». Не всё, что подвертывается в жизни, может служить таким образцом.

Вот, например, хотя бы это же «дыхание».

Только самые открытые люди все вдыхают, что появляется перед ними, и главное — выдыхают со словом или делом то, что они восприняли с дыханием. А у закрытых людей это бывает чрезвычайно редко и единично — по поводу чего-нибудь только одного, их поразившего.

Вообще же, смотришь и «видишь — вот человек слушает, слушает, потом вдруг неожиданно шумно и быстро вдыхает воздух — ждешь, что он что-то скажет из глубины души — не тут-то было! Пауза, какой-нибудь жест рукой и — (какие-то) пустые без всякого заряда слова — ничего не сказал из того, что взял, и что хотелось.

Это самый частый оборот дела.

Другой, который, может быть, и нисколько не реже встречается — труднее подсмотреть — это несвободное восприятие — недопускание. Человек, смотря на факт или слыша слова, не позволяет им всем в себя попасть — не берет их, а процеживает сквозь привычное сито, которое есть создание или его трусости, или как условный рефлекс образовалось в результате всей его многотрудной жизни.

Если играть закрытых людей, так можно брать из жизни эти образцы — но и то они не очень драгоценны — мы и сами всегда таковы и учиться-то нам нечего.

На этих случаях можно поймать одно: как не надо.

Всё это пишу для того, чтобы сказать: в жизни мы далеко не всегда дышим как надо, поэтому ссылаться на жизнь и рекомендовать распоряжаться со своим дыханием так, как мы умеем «в жизни» — будет совсем не верно. Верно будет сказать: как мы делаем иногда в жизни. А когда? Когда мы единственны.

К дыханию

Можно вдыхать до головы, до живота и до души (духа). Последнее удастся, если не просто, а до последней степени ослабить и снять с себя тело. Т. е. добиться полной «бесте-

лесности». При этом возможно получить «ближайшее проплывание мыслей», т. е. интимнейшую связь воображаемого с моей душой. Вдыхание, следовательно, будет — почти физическое взятие в себя — происходящего за секунду до этого вне меня. «Всё — во мне, и я — во всём»...

К дыханию. Еще об ошибках

Воздух взяли и с ним восприняли что-то психическое. Затем нет храбрости всё сказать на том воздухе, что взят. Воздух почти весь выпускают и на остатке его говорят — получается чрезвычайно слабо.

Что-то взято с воздухом значительное, но, как в гармошке с дырявыми мехами: часть воздуха идет на производство звука, а большая часть тут же утекает мимо звука. Взял-то ведь смысл, вот смысл и давай! Значит, весь воздух, взятый ради смысла, на смысл и расходуй! А не мимо его!

Что взято, так надо отдавать, во-первых, не измененное, а во-вторых, до конца, до дна.

Надо быть щедрым, расточительным. Часто только таким образом пробудишь настоящий темперамент. А то берет человек много — запас большой, а дает одну десятую, а то — сотую.

При этом надо заботиться об отдаче не столько воздуха, сколько того состояния, что взято с воздухом, а то — дышит-то он как из мехов, а состояние-то проскакивает где-то мимо воздуха.

Надо быть расточительным в отношении этого состояния. (См. еще «о продуктах неполного сгорания».)[54]

Иногда воздуху набирается много и как-то сразу — быстро — но это не всегда значит, что его и выбросить надо сразу и быстро. Бывает так: я все не знаю, что мне сказать, наконец, сразу понимаю, беру громадное количество воздуха и начинаю целую большую размеренную и совсем не торопливую речь. Таким образом, на одно дыхание может прийтись целых двадцать фраз!

Бывает, что набирается медленно, медленно, как по крупицам, а потом сразу и выдыхается, как бы выбрасывается. Это не ошибка — а просто разновидность. Как разновидность — предыдущий случай.

Еще разновидность. Когда человек все выскажет, все выдохнет, то долго может не двигаться и быть без воздуха, если у него еще «не доделался кусок». Когда же кусок кончится, то появится новый объект, будет что воспринять, и вот после большой паузы — большой воздух и с ним восприятие нового. Начался новый кусок.

Три абзаца назад я говорил, что «надо заботиться об отдаче не столько воздуха, сколько того состояния, что взято с воздухом». Так может быть, нечего и говорить о воздухе? Только разбивать себя! Нет, именно необходимо говорить. Дело в том, что воздух и состояние не только переплетаются, но органически спаяны между собой. Это не просто дыхание, а — психическое дыхание — дыхание мысли. И вот, когда вдох есть мысль (или чувство-воля-мысль), то и выдох должен быть тем же. И после нескольких верных вдохов и выдохов устанавливается рефлекс, по которому состояние оказывается связанным с дыханием, настолько связанным, что состояние следует за дыханием как за иголкой нитка.

Так что надо довести себя, путем нескольких верных манипуляций, т. е. верных психических дыханий, до того, чтобы восчувствовать эту связь, а восчувствовав — утвердить ее. А утвердив — привыкать, овладевать.

<К педагогике дыхания> К дыханию. О нюханъи

Как всякую тонкую вещь, далеко не всегда удается объяснить этот метод как следует. Надо отыскать приемы, которые бы сразу без осечки делали очевидным и ощутимым механику психического дыхания в нашей жизни — а, стало быть, и на сцене. Кое-что об этом <здесь> записано.

Вот еще прием, он хорош тем, что дыхание в нем не только психическое, а и физиологическое.

У вас в руках пучок весенних ландышей. Вы подносите к носу... нюхаете... «как хорошо!»

Вдох здесь необходим, и в этом преимущество приема. Причем для того, чтобы получить правильный физиологический вдох, рекомендуется этот же прием: нюханье цветка.

Таким образом, на этой простой, чисто физиологической задаче можно поймать механику и психическую, тем более, что и вдох тут неминуемо будет физиологически правильным и (по закону Джемса), следовательно, создаст состояние хорошей пассивной раскрытости.

Вообще, нюханье и нос у нас в загоне... А если попробовать дать ему большее применение? Нюхать (в соединении с психическим нюханьем), всё нюхать... цветы, предметы, людей, мысли, настоящее, будущее... в этом что-то есть.

Это не то, что делают собаки — может быть, у них это просто очень развитой орган чувства — я говорю именно о соединении физического вдыхания с психической раскрытостью. Тут что-то есть.

Хорошо также слушать какой-нибудь звук — трамвай, гудок, отдаленную, едва слышную музыку, пение. — Это происходит тоже с дыханием — поймать себя не трудно.

И вообще, хорошо идти от простейших ощущений и от пяти чувств.

Вглядываться вдаль и, наконец, увидать; вслушиваться — и услыхать; ощупывать и, наконец, найти или догадаться, что за вещь.

К дыханию

Yogavasishtha. «Йога состоит в обуздывании дыхания жизни». Есть (как бы) психическое дыхание, и вот это-то дыхание и надо соединить с физическим дыханием, и обратно: следя за физическим дыханием, легче уследить (и влиять) и за психич<еским>.

«Очищение разума от всех отуманивающих его иллюзий — есть истинная rechaka (выдох); полное понимание идеи «Я — Дух» есть истинная puraka (вдох); твердое, непоколебимое сосредоточение разума на этом понятии есть истинная kumbhaka (задержка вдохнутого воздуха.) Вот истинная Pranayama просветленного; глупцы думают обрести ее, производя разного рода эволюции носом». Ара-rokshanubhuti»[55].

Как <простой> прием для уяснения простейшей механики правильного дыхания: сильно и коротко подышать («взад и вперед») как после непродолжительного бега, вызвавшего легкую одышку, и потом сейчас же начать говорить слова. Случай с Зиновьевым в 4-й студии на репетиции «На земле». И вообще, этот прием («одышки») попробовать в быстрых сценах и особенно, когда актер упрямо задерживает дыхание.

Тут дело идет без всякого психического восприятия объекта, а просто при помощи налаживания самого физического аппарата, которое по закону Джемса и приводит в верное состояние актера.

Надо эту одышку делать легко, без усилия, без нажима. Пусть это будет приятная легкая одышка, от которой делается веселее, бодрее, свободнее.

Вероятно, в этом одна из причин веселящего действия игр, особенно на свежем воздухе — (кроме усиления кровообращения, <против> отравления собственной углекислотой и проч.) — делается легко и свободно на душе.

К педагогике дыхания

1932. 2/1

Для того, чтобы актер ощутительно понял на деле, на самом себе, что он действительно психически вдыхает, задерживает и выдыхает — обычно прибегаешь к простому приему:

задаешь ему самые обыденные будничные вопросы по поводу его сегодняшнего дня.

«Вы сюда пешком шли или ехали? Встретили кого-нибудь из знакомых?» и т. п. И тут его ловишь: «Вот, вздохнули! Что вздохнули? Почему не то же выдохнули? Что-то там в себе переключили?»

Как изловишь его — он и поймет, в чем дело.

Но надо заниматься только односложными вопросами, а то все внимание перейдет на интересные объекты и на процесс его совершенно не останется. Будет просто живой разговор, да и разговор-то в дыхательном отношении неверный. А в чем его верность или неверность, в чем механика — и не уловишь. Задаешь два, три, четыре, десять вопросов — сам втягиваешься в разговор и теряешь всякую почву.

Совет: 1. Несложные вопросы, и после каждого или почти каждого — ловить актера.

2. Повторять один и тот же вопрос.

3. Задавать вопросы по поводу видимых, слышимых, обоняемых, осязаемых и других первичных ощущений и восприятий, не воображаемых, а действительно сейчас для актера существующих.

К дыханию

Есть дыхание физиологическое, а есть психическое.

Когда мы молчим, мы дышим физиологически, а когда вздыхаем (берем воздух) для того, чтобы что-то сказать, — начинается дыхание психическое.

Когда мы вздыхаем психически, то берем вместе с воздухом и то, что хотим сказать — картину, образ, ощущение. Ее (или его) и нужно отдать.

Вот тут-то и затруднение. Перед отдачей мы затормаживаем, и выходит из нас уже не то, а урезанное.

При восприятии не обязательно ясно, четко воспринимать. Разве мы всегда всё воспринимаем ясно и ярко? Ну, воспринялось неопределенно — неопределенно и из меня выйдет.

При восприятии не обязательно понимать всё своим сознанием. Большею частью: взглянул и где-то внутри себя все понял — нечего еще разглядывать да переводить в сознание. И теперь что воспринялось, что ощутилось, то и давай.

У заторможенных людей происходит интересное и предательское явление: увидал (даже что-то неожиданное), вздохнул, и на самой вершине вздоха происходит автоматическое захлопывание: хлоп! и уже все осталось внутри — дверка ведь захлопнулась! И выйти назад, конечно, уже не может.

Тут можно посоветовать против всех прежних правил — торопиться. Выпускать (т. е. говорить) раньше, чем закончилось восприятие.

Подобный же прием: совсем ничего не «давать», а только «брать», только воспринимать. Не прерывать восприятия. Говоришь — как будто бы даешь, а ты все-таки продолжай воспринимать и во время твоих слов.

Наше дыхание не привыкло к такой свободной отдаче. Да и воспринимаем-то мы тоже не очень свободно. Есть привычка задерживать эти процессы. А также с ними и дыхание. Чтобы это победить — очень полезно раздышаться сначала. Подышать легко, без всякого напряжения взад и вперед. Потом то же со звуком и каким-нибудь смыслом. Потом с разговором, с отдельными словами или фразами. И так незаметно подойти к сцене или монологу.

При дыхательной технике обязательно делать «отпускания».

Дать то, что взял — выдохнуть то, что вздохнул, помогает совет пускать себя, как в этюдах на первое влечение, на первый толчок.

Допускание и дыхание

1932.4/1

В работах по вскрытию секретов аффективного творчества взаимодействие это <допускания и дыхания. — Ред.> одно из самых многообещающих...

При допускании, как известно, восприятие — совсем формальное. Впечатление сознанием не оценивается и проваливается глубже, а там уже вызывает реакцию (по типу «свинчатки».)

Об этом надо много думать. Много здесь экспериментировать.

Сейчас запишу о другом. Чтобы не забыть. Воспримешь что-нибудь и вдруг почувствуешь, что от этого восприятия внутри что-то случилось: сердце сжалось, под ложечкой кольнуло... Да так там и осталось. Не только наружу не вышло, а даже не знаю, что и произошло-то, что укололо. Пытаюсь повторить: ничего волнующего нет, да как будто и быть не должно? то ли когда брал — прозевал, то ли формально «допустил», да затормозил...

К дыханию

1) Можно вдыхать отвлеченный образ (лучше сказать: в голову. Как при пробах с актерами. См. ниже), можно — ощущение от образа (лучше сказать: в живот).

2) «Вдыхание образа или там ощущения его» — значит, дело-то в образе, к чему же дыхание? только усложнение?

266»

Нет: дыхание расчищает свободное место для образа. Образ не возникает, если нет предварительного вдыхания. Оно способствует появлению физического образа.

Дыхание — это иголка, за которой как нитка следует неминуемо образ. Попробуй, наупражняйся брать образ с дыханием и попробуй теперь взять образ без дыхания — не выйдет — образ совершенно не доходит не только до эмоций, до ощущений, но даже до головы — остается вне меня.

Разъяснение к 1): отвлеченный образ. Когда говоришь актеру о дыхании и предложишь ему это ощутить на примере хоть так: «вот вы сюда сегодня шли — какая погода?» — он не отдается ощущению, а чисто умозрительно рассматривает погоду, доходит образ погоды только до головы, до умозрения — он отвлечен, <образ погоды> — не вызывает непосредственного ощущения — и актер, восприняв в верхний этаж — оттуда же и отвечает — «хорошая погода». Задаешь несколько таких вопросов и стараешься неожиданно перейти на что-нибудь более актера интересующее, к чему он мог бы отнестись более непосредственно, и в момент непосредственного вдоха, соединенного с ощущением воспринятого, ловишь его и говоришь: вот вдохнули! Чувствуете?

Об ошибках вдыхания

Есть пагубная привычка: вдыхание без объекта, вернее — без выбранного объекта. Например так: актер говорит, говорит фразу за фразой на одном дыхании и от недостатка воздуха задохнется (и отчасти живет тем, что задохнулся, допустил это до себя), потом сейчас же мгновенно не психологически, а просто физиологически обильно вдыхает и вдруг чувствует, что душевно-то он пустой, и начинает нажимать. Что же случилось? Он вдохнул, а раз вдохнул, то что-то с дыханием и взял, что же он взял? А вот и взял то, что допустил: что воздуха нет! Другого-то ведь ничего не было!

Вывод: Если воздух весь использован, попусту не вдыхать, лучше обождать, пока не появится нужный образ, нужная картина, нужное ощущение.

То же самое, другими словами:

Все высказал, выдохнул, воздуха нет, и вот вздохнул просто один воздух без объекта. А теперь уже объекта не возьмешь. Если выдохнул, то так и будь без воздуха, пока не появится прицел на объект.

К ошибкам дыхания

1931 г. 27.11.

Недопускание: Иной раз видишь, что впечатление начало входить со вздохом в человека, и вдруг он что-то с ним делает — как бы переводит стрелку, и оно вместо прямого пути к сердцу — сворачивает в сторону — в голову. Этот прием сдвигания стрелки очень часто встречается. У человека всё доходит только до головы, а вглядишься — он в самый критический момент, оказывается — под шумок — эту незаметную передвижку рельс делает. Как будто чувствует, что пошло куда-то не туда, куда он хочет, а в какое-то опасное для него место — сейчас же с перепугу стрелку — хоп! и сам не заметил, как перевел. — И всё благополучно — мимо проехало!

Что случилось с Данте в Раю после слов Беатриче? «Лед, который сжал ему сердце, превратился в росу и дыхание, и с тоской вылился из груди сквозь уста и глаза».

Все, что здесь описано о дыхании, как-то не «сокровенно», а «откровенно». А то можно вдыхать в подсознание. Тогда куда-то вдохнутое проваливается внутрь.

Попробовать это соединить с «ощутительным» «тихим» произнесением слов. Результат такого вдыхания может получаться и сейчас же и не сейчас же — это будет разно. Кое-что об этом вопросе см. в главе о «продуктах неполного сгорания».

Можно «допускать» с дыханием — это будет уже больше подсознательное и «сокровенное».

Дыхание и потягота

Зевок: вдыхание с вбиранием ощущения + судорожная потягота челюстей и вдыхательных мышц.

Сизов: рассказ о том, как легко он запоминал пассаж на рояли, если при изучении его у руки была потягота.

Всякая потягота сопровождается вдохом (мож. б. в несколько этажей с небольшими выдохами).

Следует вспомнить «мускульный метод» Флауэра.

Когда человек тянется, напрягается, то в этот момент всегда, с дыханием в подсознание проваливается или «состояние», в котором человек находится, или «состояние», которое он предчувствует, или мысль, которая промелькнула.

Словом, это великолепный момент для погружения в подсознание.

Проваливается желание и, значит, проваливается беспрепятственно по прямому проводу внушение.

Дыхание и голос

Вдохнуть страдание — выдохнуть стон.

Вдохнуть эмоционально окрашенное слово и выдохнуть его уже музыкально преображенным.

Вдохнуть музыкальную фразу — выдохнуть сейчас же без задержки.

Дикция и дыхание

Вдыхать слово, и потом пусть оно дикционно выдыхается. Каждая буква звучит, если вдохнул ее. Если же вдохнул смазав слово, приблизительно, то и произносится оно таким образом мазано, без конца и без многих букв.

Вдохнуть можно и целую фразу. Выдыхается, говорится пусть само собою. Напирать, нажимать отнюдь не нужно. Но дай выдохнуться, высказаться всему до конца.

См. о «продуктах неполного сгорания».

К рефлексо-систематике

Восприятие раздражения — вдох. Рефлекс (ответ) — выдох. Организм (субъект) — задержание.

К дыханию

Лучше всего не стараться переводить головное восприятие на сердечное — оно само собой, когда нужно — перейдет.

Лучше всего не вмешиваться. Если же никак без этого не обойтись, то способ простой — при восприятии присоединить вопрос: нравится или не нравится? То самое, что я писал о чувственном внимании.