Персоналистическая психология

Персоналистической психологией следует называть не особую отрасль психологии, но новую и, безусловно, главную ориентацию всей психологической науки в те­ории и практике. Впрочем, называть ее «новой» можно только условно, так как, с одной стороны, она начала скла­дываться уже два десятилетия назад¹, а с другой сторо-

 

ны, В современной психологии, которая в последнее вре-мя — особенно в Германии — переживает период бур-ных изменений, заметно общее движение, которое мож-но назвать «персоналистическим». Теоретические

различия между отдельными школами и направлениями, по-видимому, еще очень велики, к тому же многие стали бы возражать против названия «персоналистическая психология». Тем не менее все различия отступают на второй план по сравнению с общей господствующей тен-денцией — вернуться от исследования «элементов» к анализу «целого». Но поскольку в человеческом бытии нет целого непосредственнее, реальнее и значительнее, чем целостность личности (Person), то персоналистичес-кая психология легко может вобрать в себя все совре-менныe различные направления в психологии.

Личность

Понятие «личность» (Person), собственно, не пси-хологическая категория, но основное понятие науки, стоящей над психологией (и всеми другими частными науками о человеке), — «персоналистики», которая находится в настоящее время в процессе своего становления. Личностные свойства нельзя разделить на противоположные друг другу психические и физи­ческие свойства. Если мы определим личность как самоопределяющуюся, целенаправленно и сознатель-но действующую целостность, обладающую опреде-ленной глубиной, то это относится не к содержаниям сознанания или к телесным функциям самим по себе, но ко всему исходно нерасчлененному целому, в котором «психическое» и «физическое» являются подчиненны­ми целому моментами. Сама личность, таким образом, «психофизически нейтральна», и то же можно сказать о ее основных свойствах и функциях.

К примеру, главной характерной особенностью про­извольного действия являются не некоторые сознатель­ные переживания (представления о мотивах и т. д.), с одной стороны, и определенные движения тела, с дру­гой стороны, а то, что, осуществляя произвольное дей­ствие, человек целенаправленно изменяет объективные отношения в мире согласно собственным внутренне не-расчлененным стремлениям; только для решения этой задачи и нужны те тесно связанные друг с другом про

цессы, которые мы называем физическими, факторами волевого действия. То же можно сказать и о других формах активности личности: о языке, художественном творчестве, выразительных движениях и т. д. Деление на «физическое» и «психическое» всегда есть вторич­ная и зачастую искусственная процедура, предназна­ченная для целей научного исследования.

Существует несколько видов такой «психофизиче­ски нейтральной» деятельности. На основании того, вызывается ли действие внешними или внутренними факторами, их можно разделить на реакции и произ­вольные действия. В настоящей статье мы не имеем возможности специально обсуждать соотношение реак­ций и произвольных действий и их подвиды.

Понятие «целостность личности» требует еще бо­лее строгого определения для того, чтобы четко выде­лить его из ряда других «целых». Здесь существует особая внутренняя диалектика.

Целое означает прежде всего «структуру», т. е. упо­рядоченное расчленение. Личность складывается из частных целых различных видов и порядков: из орга­нов, функций, отношений, направленности на различ­ные цели, определенных достижений, свойств и пере­живаний, находящихся в соподчинении друг с другом. Все они находятся между собой в определенной «струк­турной связи», гармонии и дисгармонии, соподчинении друг с другом. Любое частное целое в свою очередь структурировано. В личности нет ничего лишнего и бесполезного. Она возникает не путем суммации исход­но не связанных между собой элементов, а складыва­ется из «моментов» изначально несамостоятельных.

Но понятие «структура» не отражает всю меру этой взаимной связанности. Личность не только и не столько расчленена сверху донизу, но ей по большей части при­суще то качество, которое мы можем назвать неофор­мленностью, неопределенностью, диффузностью или как-нибудь иначе. Целостность личности никогда не представляет собой законченную и определенную раз и навсегда конструкцию, но она всегда неоднозначна, она существует одновременно реально и потенциально.

Это положение преодолевает односторонность «структурной психологии» и «гештальтпсихологии», но отводит им определенное место внутри психологиче­ской системы.

Эта «многозначность» личности приводит к тому, что перед ней в каждый данный момент открываются различные перспективы (развития) и поэтому она по-стояннo изменяется. Сущность этих перспектив схваче-на вцелом в понятиях «конституция», «тип». Суще-ственно, что речь идет здесь не о «частях» личности, но всегда о личности в целом и с учетом изменяющихся каждый раз отношений. (Поэтому попытки современ-ных типологов создать одну-единственную классифика­цию типов не достигают своей цели.)

Такая же диалектика связей обнаруживается и в соотношении целой личности с ее «моментами». По-следние выделяются из личностной целостности, но все жеостаются включенными в нее, и соотношения этих дв ух сторон связи между целым и частями могут при­обретать любые возможные значения.

На одном конце этого непрерывного ряда находят-ся моменты, которые относительно выделены из цело-го, «гештальты» в более узком смысле слова, имеющие собственные закономерности. Но при всей их кажу-щейся отделенности, эти гештальты каким-либо обра-зомшключены в личность; они обладают единством, относительной целостностью, упорядоченностью.

С другой стороны, существуют «негештальтные» мо-менты, т. е. те, которые глубоко включены в целостность личности и слиты с ней; она частично определяет их дифффузную многозначность. Вспомним, например, о настроении, страсти, наклонностях, призвании, профес-сиональных переживаниях и т. п. Эти моменты, тесно связанные с целым, естественно, еще менее поддаются описанию и анализу, но их изучение все же не должно быть оттеснено исследованиями гештальтоподобных душевных образований. Здесь перед психологией буду­щего встают еще более трудные проблемы.

Отношение «выделенность из целого/включен-ность в целое» должно быть вскрыто и в самом процес­се жизни. Развитие личности не только последователь­ная цепь событий, но осмысленное саморазвертывание личности как целого. В этом развитии любое частное достижение является успехом всей личности в целом. Поэтому, например, «половая зрелость» — не просто эпоха, в которой могут возникнуть, с одной стороны, фи­зические, а с другой стороны, психические изменения, а целая внутренняя революция, в которой воедино сли­ваются физическое, психическое и культурное развитие.

Для развивающейся личности характерны три структурные особенности, которые необходимо учиты­вать наукам о молодежи.

Рост — в течение жизни растет количество и уве­личивается разнообразие жизненных событий, а так­же содержаний и форм активности переживаний.

Дифференциация (расчленение) —жизнь личнос­ти развивается от состояния исходной неясности и диффузности к большей структурированности (т. е. образуется одновременно более обширное целое и происходит большая внутренняя дифференцировка).

Преобразование — жизнь личности проходит в своем развитии ряд качественно различных, но внут­ренне обусловленных этапов.

Личность и мир

Отношение личности к миру следует рассматри­вать с трех различных сторон.

Активность личности приобретает смысл и направ­ление благодаря системе целей, включающей одновре­менно личность и мир. Цели «самой личности», дости­жение которых способствует ее самосохранению и саморазвитию, противостоят «внешним» по отношению к личности целям. Последние существуют в целях, в ко­торые личность включена как подцелое; они ставятся окружающими людьми, представлены в произведениях культуры и абстрактных идеалах. Возникающее при этом противоречие между двумя установками на различные цели привело бы куничтожению единства личности, если бы над ними не возникала бы подчиняющая их себе третья целевая установка— «интроцепция», т. е. пре­вращение чужих целей в собственные цели личности. Хотя цели поведения личности и приобретают объектив­ную значимость, личность не становится рабыней вне­шних сил, не превращается в «пассивную вещь», ведь она одновременно утверждает себя самостоятельным исполнителем этих задач. И вообще, личность только тогда становится личностью, когда она в той или иной форме решает объективно значимые задачи².

 

² Понятие «Интроцепция» является центральным поняти­ем «философии» ценностей.

Причинную взаимосвязь личности и мира объясня-ли раньше то с нативистической точки зрения, когда возникновение и бытие личности считали однозначно предопределенными самой личностью (т. е. совокупно-стью унаследованных от предков врожденных пред-рассположений), то с эмпирической точки зрения, когда внешние влияния считались единственным источником формирования личности. Обе крайности принципиаль­но преодолеваются теорией конвергенции. «Конверген-ция» означает взаимодействие мира и целеустремлен­ной личности. В большом и малом, в любом поступке, в любом личностном состоянии (всегда присущем лично-сти или возникающем у нее лишь на какой-то более или менее длительный период) всегда содержатся оба этих

фактора: внутренние стремления и внешние влияния. Только та область внешнего мира становится «миром личности», которой противостоит и на которую направ-лено какое-либо внутреннее стремление личности. И только те внутренние целевые установки могут осу-ществиться и привести к тем или иным особенностям жизни личности, для которых налицо такие внешние объективные условия, как, например, раздражители, материал, задача, наказания и поощрения.

Личность несет в себе внутренние потенции, скры-тые энергии, которым не присуща еще определенная фиксированная целенаправленность, — так назы-ваемые диспозиции. В начале жизни они обладают многозначной неопределенностью (как «предрасполо-жения»), но постепенно благодаря постоянной конвер­генции с миром они все более и более развиваются в определенном направлении, т. е. становятся однознач-ными (как свойства). Поэтому сама личность пластич­на, но всегда до определенных пределов — вот фунда­ментальное положение для любой педагогической системы. На предрасположения можно воздействовать, со свойствами нужно считаться. Педагогика имеет Широкое, но ограниченное поле деятельности. Она не может сформировать личность по любому внешнему образцу, но в рамках присущего личности самоопреде­ления должна помочь выбрать ей единственно значи­мый путь.

Диспозиции — не самостоятельные и отделенные друг от друга «возможности», но часть излучаемой еди ной энтелехии целого, и поэтому они тесно связаны разнообразнейшими способами и слиты друг с другом. Изолированное исследование отдельных диспозиций (например, определенных способностей, волевых свойств) необходимо для науки, но оно должно посто­янно дополняться изучением целого.

В любой диспозиции одновременно существует способность и направленность. В зависимости от преобладания того или иного момента мы можем раз­личать диспозиции «средств» и диспозиции «отноше­ний» (направлений). Вспомним о различии интеллек­та и интереса.

Но отношение личность — мир следует исследовать еще глубже, изучая не только причинные и целевые связи. Главное — связь существования, которая всеце­ло определяет оба члена отношения. Личность как центр своего мира теснейшим образом связана с ним повер­хностными слоями, но в своей глубине она существует сама по себе. Она одновременно и близка миру, и дале­ка от него. Понятие «глубина личности» становится, по­жалуй, основным понятием персоналистики, и теперь стало возможным дать этому понятию то теоретическое определение, которое отсутствовало еще в «глубинной психологии». Со своей стороны, «мир», как мир, при­надлежащий личности («мир личности»), структуриро­ван по-иному, чем математико-физический мир, уже привычный науке. Он, формально говоря, включает в себя: окружающий мир (Umwelt), мир будущего (Nachwelt), актуальную ситуацию (Situation), раздражи­тель (Reiz) и материал (Material), судьбу и творчество личности (Schopfung). В содержательном плане — это жизненный мир (Vitalwelt) («биосфера»), мир объектов, интроцептивный мир.

Психическое

Итак, мы можем определить теперь место учения о психическом внутри персоналистики.

Негативно определяя психическое, следует преж­де всего сказать, что психическое не существует и не может быть понято само по себе. Мы отвергаем как и попытку рассматривать психическое как особую суб­станцию, т. е. душу, которая в человеке противостоит материальной субстанции — телу, как нечто особое, так и попытку искать в психическом сумму, агрегат конечных элементов сознания, которые соединены друг с другом по особым психологическим закономер­ностям (типа ассоциации). Напротив, при объяснении психического необходимо выйти за его рамки и обра-титься к личности, которая как единственная подлин-ная субстанция и единственно действительное целое является лишь предварительным условием существо-вания, функционирования психики, и только включен­ность психики в личность придает ей смысл. Короче, психика по отношению к фундаментальному бытию личности есть нечто акцидентальное, по отношению к целостности личности — нечто фрагментарное, по отношению к смыслообразующей функции личнос-ти — то, что не имеет самостоятельной ценности и получает смысл только благодаря своей включеннос-ти в личность.

Может, по-видимому, показаться, что мы, желая высоко оценить психическое, всем вышесказанным, наоборот, приуменьшили его значимость. Но этот вывод неверен: он обусловлен тем, что многие значи-мыe свойства и особенности личности ранее непра­вильно приписывали психическому как таковому. Поэтому психология не может быть вполне самостоя­тельной наукой, ибо ее основным вопросом становит-ся вопрос о значении психики в личности, и поэтому своей научной предпосылкой она должна иметь пер-соналистику.

Так как личность живет в определенном, окружаю­щем ее мире, то она проявляет свое бытие двояко: для себя самой («внутрь») или «в себя» (nach innen),то для существующего вне ее другого мира («наружу» или «из себя» — nach aupen). Постоянно существующее единство личности при этом не нарушается. В этом и состоит различие психического и физического. Это не два отдельных и параллельно развертывающихся про­цесса (как пытались их представить Спиноза и со­временный параллелизм), а два способа переживания личностью своей сущности, два направления разрядки стихийной активности личности. Исходно все физиче­ское в личности есть «стремящееся наружу», или «про­являющееся вовне», психическое — стремящееся внутрь (проявляющееся внутри) личности. Оба этих процесса теснейшим образом связаны друг с другом, но не так, что каждый элемент физического соответ­ствует каждому элементу психического (такое объяс­нение было бы возвратом к механистическому разло­жению личности на отдельные элементы); поскольку оба элемента принадлежат к одному и тому же цело­му, они связаны между собой целевыми и смысловы­ми связями.

Из всего вышесказанного следует определенный вывод для возникающей в настоящее время науки о вы­ражении (физиогномики; графологии и т. д.), о ней мы можем сказать здесь лишь в общих чертах. Отдельные физические особенности (черты лица, движения руки при письме) не являются знаками каких-то изолиро­ванных душевных состояний, но непосредственно или опосредованно, прямо или косвенно указывают на ха­рактерные особенности целостной личности, которые проявляются в определенных душевных процессах. Тесно связанная с этими исследованиями характеро­логия является поэтому не отраслью психологии, а частью персоналистики, которая с той же необходимо­стью, что и душевные, переживания, должна исследо­вать телесные проявления этих переживаний.

Главным для нас является «внутреннее проявле­ние» (Innerung) —тот акт личности, который создает в ней психическое. Личность превращает собственное бытие (Sein) в сознание (Bewusstsein — букв, «осознан­ное бытие»), свою жизнь (Leben) — в переживание (Ereeben). Отом, как это происходит, спорят до сихпор, но мы можем, уже кое-что сказать о значении этого факта.

Чтобы понять значение появления сознания, мы должны противопоставить понятия «конвергенция» и «конфликт». Конвергенция создает и направляет жиз­ненные процессы, конфликт пробуждает переживание. Пока жизнь личности течет по обычному или привыч­ному руслу, пока конвергенция есть беспрепятствен­ное взаимодействие окружающих условий и внутрен­них диспозиций, жизнь идет спокойно и не нуждается во внутреннем отражении, и только там, где существу­ет внутренняя или внешняя неопределенность, возни­кают затруднения и противоречия, столкновения этих противоречий «высекают искру сознания». Поэтому в сознании отражается не вся жизнь целиком, а только те ее стороны, которые связаны с жизненной борьбой; в самосознании отражаются борющиеся стороны «Я»; из объективного мира в сознании отражается та его часть, которая должна быть покорена личностью или отвергнута ею.

Так как чем больше организована личность, тем больше она несет в себе содержаний, событий и ценно­стей, которые она, преодолевая различные напряже­ния и затруднения, должна сорганизовать в единое целое, то вместе с развитием личности увеличивается и сознание. (Сравним, к примеру, животное с челове-ком, ребенка со взрослым, человека первобытной куль-туры с культурным человеком.) Таким образом, созна-ние играет важную роль в жизни личности высокого уровня развития, но оно не является единственно определяющим условием, не меньшую роль играет бессознательное. Понятие «бессознательное» — от-крытие и исследование которого — великая заслуга последнего столетия, получает свое оправдание в рам-ках персоналистики. В то время как эта сила, охарак­теризованная только в негативном плане, предстает перед нами парящим в воздухе таинственным призра-ком (таинственным призраком, парящим в пустоте), как у Эдуарда Гартмана и 3. Фрейда, теперь бессозна-тельнoe позитивно характеризует жизнь личности, по-скольку оно имеет отношение к сознанию, не высту-пая, однако, как результат направленного внутрь акта. Бессознательным является то постоянное в личности, чтосвязывает в единое осмысленное целое отдельные проблески сознания, которые, если их рассматривать изолированно, выглядели бы хаосом точек. Бессозна­тельными являются «последствия сознательных пере­живаний, поскольку они стали частью «психофизичес-ки нейтральной» жизни и здесь вновь (как содержания памяти) могут приобрести внутренний характер. Бес-сознательными являются и те виды деятельности, для осуществления которых требуется и сознание (посту­пок, творчество); наконец, бессознательными являют­ся то редкие предельные состояния, возникающие тогда, когда на время исчезают противоречия, порож­дающие сознание (экстаз, мистические видения). Так, бессознательная устремленность личности на цель образует неясный, но смыслообразующий фон, на ко­тором выделяются различные по своему виду и степе­ни ясности сознательные впечатления.

Сознание и бессознательное вместе исчерпывают объем понятия «психическое». «Психическое» естьлич-ность в совокупности ее внутренних свойств, т. е. по­стольку, поскольку ее жизнь фактически выражает эти внутренние условия или стоит к ним в определенном отношении.

Следующее относится прежде всего к понятию «переживание». Если мы назовем отдельный процесс жизни личности, который может быть выделен из об­щего потока как отдельная структура (например, про­извольное действие), «жизненным событием» (Lebnis), то оно пока еще психофизически нейтрально. Когда же оно входит во внутренний мир, оно становится «переживанием», но чаще всего— поскольку оно проецируется в сознание не полностью — жизненное событие становится переживанием настолько, на­сколько оно переходит во внутренний мир. Пережи­вание, как и соответствующее ему определенное со­бытие, так же актуально, сконцентрировано (в нем мгновенно концентрируется жизнь личности), струк­турировано: различаются центр и периферия, оно выделено из фона и внутренне расчленено.

Но смысл переживания не может быть вскрыт из его наличного бытия. Личность переживает — нечто. Что такое это нечто? Вспомним, что сознание возникает из конфликтов, которые затрудняют конвергенцию. В нейтральном событии личность еще неразрывно свя­зана с миром, в переживании личность стремится к разрушению этой связи. Любое переживание есть од­новременно разрушение живого единства «Я» и мира, субъекта и объекта. В соответствии с этим любое пере­живание имеет то или иное направление. Его объект — либо собственная личность, актуальное состояние ко­торой в данный момент переживается как чувство; активность личности выступает в переживании как ее волевая регуляция, а бытие личности в течение дли­тельного времени — как ее самосознание, — либо мир, существование которого в настоящий момент выступает в переживании как восприятие, прошлое и будущее этого мира — как представление и память, а бытие его в течение длительного времени — как идея.

По-видимому, по этому основанию могут быть рас­классифицированы в основном все содержания созна-ния: если в прежней психологии основные их виды счи­тались первичными, далее неразложимыми исходными качествами души, то в нашей теории эти содержания рассматриваются как производные личности, которая наполняет их смыслом.

Это значение переживания, не определяющееся полностью его наличным бытием, может быть названо с имволическим. Этим словом мы хотим подчеркнуть своеобразие теснейшей связи изображаемого и изобра­жения. Это значит, что «Я» символически выражает себя в чувственных и волевых переживаниях, переживания представляют собой определенную проекцию «Я», хотя неполную и неясную, а фрагментарную и неточную, может быть, даже искаженную, ибо сознание принци­пиально не может достичь глубочайших слоев «Я». и точно так же в восприятиях и воспоминаниях симво­лизируются определенные области объективного мира: и в этом случае содержание сознания есть неточное от­ражение этого мира, приблизительное отражение его отдельных сторон, переработанная модель этого мира, и как бы ни было велико стремление к объективации, никогда нельзя полностью уничтожить теснейшую кон­вергентную связь между «Я» и м,иром, человек всегда воспринимает, вспоминает, мыслит объекты сквозь окрашивающую все по-своему завесу субъективности.

Если мы будем негативно характеризовать этот символический характер переживаний, то мы долж­ны говорить об «ошибках сознания», это означает, что могут существовать различия между предметом и соответствующим содержанием переживания. Эти ошибки сознания в области объектных переживаний (objektivierende Ereebnisse). давно уже стали пробле­мой для психологии, подробно исследуются ошибки органов чувств, памяти, мышления (ложные выводы, ошибки суждения). Из наших исследований следует, что подобно ошибкам сознания существуют ошибки и в области субъективных (subjektivierende) пережива­ний: мои чувства могут ввести меня в заблуждение относительно моего действительного состояния; я могу ошибочно осознавать мотив моего желания, при­нимая его за действительную движущую причину моих действий; мое знание о собственном «Я» может не соответствовать действительности. С тех пор как мы впервые убедились (главным образом благодаря психоаналитическим работам), что такие обманы со­знания существуют, прошло совсем немного времени, но персоналистика теперь может их теоретически объяснить, ибо она считает, что личность представля­ет собой нечто иное, чем сознание, которым она обла­дает, и чем то знание, которое она о себе имеет. Фак­тически наши переживания также мало раскрывают нам собственную личность («Я в себе»), как и позна­ние мира («вещи в себе»).

Но — и теперь мы переходим к позитивной стороне проблемы, — хотя мы никогда не можем познать до кон­ца «вещь в себе» и «Я в себе», все же наши переживания постоянно приближаются к этому. Любое познание объекта (в восприятии, представлении, мышлении) есть постоянное стремление приблизиться к объекту, осво­бодиться от иллюзий, если они обнаружатся. Всякое субъективное переживание не есть самопознание лич­ности (т. е. восприятие собственной личности самой по себе), но поиск, открытие собственного «Я».

Для психологии здесь, однако, вновь возникает проблема интерпретации символики переживаний, поскольку «переживание само по себе ничего не зна­чит, но всегда указывает на то, что глубже. Поэтому толкование становится необходимым психологичес­ким методом, который следует восстановить в правах и разработать способы его строго научного примене­ния. Толкование уже давно используется в отдельных областях психологии: вспомним, например, толкова­ния снов психоаналитиками, объяснение почерка гра­фологами, толкование результатов тестов психотехни­ками, но до сих пор отсутствовало теоретическое обоснование этих методов, да и в самом процессе тол­кования царил полный произвол и делалиоь ненауч­ные обобщения (такова, например, известная попытка объяснить все лежащие на поверхности переживания глубинными сексуальными влечениями). Так как пер­соналистика дает теоретическое обоснование толко­ванию явлений сознания, одной из важнейших задач научной психологии становится разработка методологии толкования.

 

Роджерс (Rogers) Карл (1902— 1987) — американский психолог, один из ведущих современных персоноло-гов, основатель так называемой не­направленной (индирёктивной), или «центрированной на клиенте», психо­терапии. Доктор философии с 1931 г. Сотрудник Учительского колледжа (Колумбийский-университет), Инсти­тута детского воспитания, сотрудник и директор (с 1939 г.) Рочестерс-кой детской клиники (Нью-Йорк). В 1940—1945 гг. — профессор клини­ческой психологии в Университете Огайо, с 1945 по 1957 г.— профессор психологии и секретарь консультационного цен­тра при Чикагском университете, в 1957—1963 гг. —профес­сор психологии и психиатрии в Висконсинском университе­те. С 1964 г.— организатор и директор Центра по изучению личности в Ла-Джолла (Калифорния). Президент Американ­ской ассоциации прикладной психологии (1945—1946). Американской психологической ассоциации (1946—1947). Американской академии психотерапевтов (1956—1957).

Теория личности Роджерса выросла из его клинической практики. В центре ее стоит учение о «Я» (Self). По Роджерсу, существуют две системы регуляции поведения: организм и «Я». Основная тенденция организма— актуализовать, со­хранить и усилить себя. Организмом принимаются такие способы поведения, которые согласуются с «Я» личности. «Я» личности формируется во взаимодействии организма со сре­дой и в ее общении с другими людьми. Оно выделяется как особая область в поле опыта индивида, которая складывается из системы восприятий и оценки человеком своих собствен­ных черт и отношений к миру. Самооценки могут быть не только непосредственными, но и заимствоваться от других людей, при этом они, как правило, оказываются искаженными и не допускают проверки в реальном опыте индивида. Систе­ма «Я» стремится к внутренней самосогласованности.

Когда структура «Я» ригидна, то опыт, Который не согласуется с ней, воспринимается как угроза личности и либо (при своем осознании) подвергается искажению, либо вовсе отрицается.

Психологически, однако, он не перестает от этого существовать для личности. Стремясь во что бы то ни стало удержать неадекватное представление о себе, личность вынуждена при этом придавать ему еще большую жест­кость, что в свою очередь ведет к тому, что все большая часть ее реального опыта подвергается искажению и от­чуждается от личности. Развивающийся таким образом лавинообразный процесс отчуждения личности приводит к потере контакта с реальностью, а в некоторых случаях к тяжелым психическим расстройствам личности, при кото­рых возникает необходимость во вмешательстве пси­хотерапевта.

Ненаправленная психотерапия и преследует цель преж­де всего перестроить структуру «Я» личности, придать ей гибкость, «качество процесса», в результате чего личность становится «открытой» по отношению ко всему реальному жизненному опыту и как бы вновь обретает себя.

Проведение такого рода терапии предполагает, по Роджерсу, прежде всего, что терапевт способен войти в глубоко личностный контакт с пациентом, воспринимая его как личность, обладающую безусловной ценностью, вне зависимости от его состояния, поведения и чувств, но так­же, что и сам пациент способен постепенно почувствовать хотя бы отчасти это безусловное положительное отноше­ние терапевта, готовность терапевта до конца принять и понять его.

Являясь представителем гуманистической психологии, К. Роджерс выступал по вопросам теории как этого направ­ления, так и общих проблем и методов психологического познания в целом.

Соч.: The clinical treatment of the problem child. — Boston, 1939; Counseling and psychotherapy. —Boston, 1981; Psychotherapy and personality change (с соавторами). —Chicago, 1954; ATheory ofTherapy, Personality and interpersonal relationships, as developed in client-centered framework. —In: KochS. (ed.). Psychology: A Study of Science. — Vol. III. — N. Y., 1959; On Becoming a Person. — Constable, 1961.

Лит.: Божович Л.И. Личность и ее формирование в дет­ском возрасте. — М., 1968; Hall C.S., Lindzey G. Theories of personality, 2-nd ed. — N. Y., 1970.

В сборник вошла статья «К науке о личности» (см.: Rogers. Toward a Science of the Person. — In: Wann T.W. Behaviorism and Phenomenology. —Chicago —London, 1964), в которой обсуждаются специфика и значение гуманисти­ческой психологии в сопоставлении с другими подходами, существующими в американской психологии.

К. РОДЖЕРС

К НАУКЕ О ЛИЧНОСТИ

Я разделяю мнение Маслоу и некоторых других о том, что в американской психологии существуют три больших направления исследований. Они похожи нат ри океанских течения, текущих рядом, иногда перемеши­вающихся, неясно очерченных, но остающихся все же вполне отличимыми друг от друга. Подобно обломкам, которые можно найти на поверхности любого из океан­ских течений, определенные слова и выражения связа-ны с каждым из наших направлений, хотя и не опреде­ляют их. С первым направлением связаны такие понятия, как «бихевиоризм», «объективный», «эксперименталь­ный» «безличный», «логико-позитивистский», «опе­рациональный», «лаборатория». Ко второму течению относятся термины «фрейдистский», «неофрейдист­ский», «психоаналитический», «психология бессозна­тельного», «инстинктивный», «эго-психология», «ид-психология», «динамическая психология». Понятия «феноменологический», «экзистенциальный», «Я-тео-рия», «самоактуализация», «гуманистическая психоло-гия», «существование и становление», «психология внут­реннего опыта» связаны с третьим направлением.

В настоящей работе я хочу ответить на вопрос: ка­ково значение третьего феноменологического, экзи­стенциального, связанного с «Я-теорией» —направле­ния для психологической теории и практики? Для ответа на данный вопрос мы, конечно, будем для сравнения обращаться к каждому из названных направлений, но основное внимание будет уделено третьему.

В начале своего повествования я хочу предупре­дить, что высказываю свое личное мнение, зависящее от моего опыта. Я не стараюсь говорить от имени всей психологии. И хотя считаю себя представителем треть­его направления, я также не выступаю от его имени. Это течение слишком разнообразно, его границы очень неясно очерчены, поэтому трудно раскрыть его в пол­ной мере. Как представитель данной ветви психоло­гии, я попытаюсь со своей точки зрения раскрыть ее значение для современной психологической науки. К каким берегам, островам, глубинам несет нас это непреодолимое течение? Что значит для психологии как науки тот факт, что это. течение вошло в сферу компетенции психологов?

Три пути получения знаний

Чтобы создать основу для того, о чем я хочу ска­зать, необходимо сделать некоторые пояснения отно­сительно процесса «познания». Все познание, по су­ществу, сводится к процессу выдвижения гипотез, которые мы проверяем различными способами. Эти гипотезы могут считаться доказанными, а могут быть очень спорными и даже очень спорными. Они могут быть любого содержания: от «2 плюс 2 будет 4» до «я влюбился», от «она ненавидит мать» до «у меня рост 6 футов (183 см)», от «он человек, не заслуживающий доверия» до «е-тс²».

Иногда мы пытаемся представить такие гипоте­зы, которые я привел в качестве примеров познания, как объективные и субъективные знания. Но, возмож­но, такое деление не приносит пользы, так как любую составляющую познания приходится выражать в терминах «субъективного» и «феноменологического». Я считаю, что правильнее говорить о трех путях полу­чения знаний, отличающихся в основном способом, ко­торым мы проверяем наши гипотезы. Разрешите мне раскрыть эти три способа познания, хотя должен под­черкнуть, что существуют также и другие взгляды на процесс познания. Мне кажется, что триединый под­ход к проблеме познания, о котором я собираюсь рас­сказать, хорошо отражает специфику психологии и других наук о поведении¹.

Субъективное познание

Я могу «знать», что я люблю или ненавижу, ощущаю, воспринимаю, понимаю, обратясь к моей индивидуаль­ной внутренней «системе координат». Я могу верить или не верить, получать удовольствие или не получать его, быть заинтересованным или нет. Подобные гипотезы мы

¹ Эти три способа получения знаний прямо не связаны с тремя течениями в психологии. Правильнее сказать, что в этой работе о познании делается попытка раскрыть некоторые из фундаментальных проблем, лежащих в основе всех трех пси­хологических направлений.

часто проверяем на основании собственного прежнего опыта. Таким образом, я могу проверить свою гипотeзy, спрашивая себя: «Действительно ли я ненавижу его?» Если я обращусь к моему опыту, то пойму, что испыты-ваю к этому человеку в большей мере чувство зависти, чем ненависти. Я могу узнать: «люблю ли я ее?», обра-тясь к моим внутренним чувствам, которые помогут от­ветить на данный вопрос. Или возьмем другой пример. Психолог приглашает меня войти в темную комнату, где хорошо видно маленькое световое пятно. Меня спраши-вают, движется ли оно или стоит на месте. Я обращусь к моему опыту, связанному с подобной ситуацией, и отвечу, что пятно движется. (Хотя объективно оно оста­ется на месте.) Таким образом, я формирую внутрен-нюю гипотезу, опираясь на мой личный опыт.

Разрешите мне обратиться к другим примерам. Я пробую неизвестную мне рыбу. Нравится ли она мне? Обратясь к моему опыту, я могу понять и описать неяс-ные ощущения и сделать вывод: «Мне нравится прият-ный вкус рыбы, но не ее консистенция». Или совершен­но иная ситуация: после изучения большого количества фактов я спрашиваю себя: «Что общего, единого я на-хожу во всех этих различных и несоответствующих друг другу событиях?» Снова я обращаюсь к моему опыту, пытаясь определить сущность того, что вызывает во мне это чувство общности.

Я надеюсь, что эти частные примеры могут дать не­которое представление о способе, которым пользуется человек для проверки формулируемых им внутренних гипотез. В эти гипотезы вносятся поправки путем более тонкой их дифференциации, они становятся более точ­ными и соответствующими действительности. Каждый, кто участвовал в психотерапевтических сеансах, знает по своему опыту эти процессы конкретизации или раз­рушения, отказа от прежде принятых внутренних ги­потез. В качестве примера из области психотерапии можно рассмотреть процесс отыскания клиентом нуж­ного слова, точно передающего его ощущения, чувства его восприятия. Наступает чувство облегчения, когда он находит термин, соответствующий его опыту, обес­печивающий более точное, дифференци