Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Две точки зрения на психическое

Поиск

Психологическое всегда нужно рассматривать с двух точек зрения: каузальной и финальной. Я наме­ренно употребляю выражение «финальный», чтобы из­бежать смешения с понятием «телеологический». Тер­мином «финальный» я обозначаю лишь имманентное психологическое целеустремление. Вместо целеустрем­ления (Zielstrebigkeit) можно сказать и внутренняя целесообразность (Zwecksinn), собственно целесмысл. Всем психическим явлениям присущ подобный смысл, до совершенно реактивных включительно (например, эмоциональным реакциям). Так, гнев, вызванный ка­ким-либо оскорблением, целесообразен в смысле мес­ти; выставляемый на вид траур целесообразен в смыс­ле возбуждения сострадания и т. п.

Поскольку мы рассматриваем материалы сновиде­ния с каузальной точки зрения, мы сводим явное его содержание к известным, выявляемым этими материа-

лами, основным стремлениям или мыслям. Последние как таковые, естественно, элементарны и всеобщи.

Пример. Юный больной видит во сне, что стоит в чужом саду и срывает яблоки с дерева, причем осто­рожно оглядывается с целью убедиться, что никто его не замечает.

Материалы сновидения. «Воспоминание о том, как он однажды, будучи еще мальчиком, без позволения сорвал несколько груш в чужом саду.

Угрызения совести, в особенности подчеркнутые сновидением, напоминают ему следующее происше­ствие, имевшее место накануне: он встретил на улице знакомую, но довольно ему безразличную молодую девушку, с которой обменялся несколькими словами. Мимо них прошел один его знакомый; тут он смутился, ощутив нечто похожее на угрызение совести.

Яблоки вызывают наитие (Eingall) о райском ябло­ке, причем он вспоминает, что, собственно говоря, ни­когда не мог понять, почему съедение запрещенного плода могло повлечь за собой такие печальные послед­ствия для наших прародителей. Его всегда приводила в негодование несправедливость бога, который сам соз­дал людей такими, какие они есть, со всяческим их лю­бопытством и алчными вожделениями.

Вспоминая о своем отце, он говорит, что и от него случалось терпеть непонятные ему наказания. Очень строго он был наказан, когда его однажды поймали на том, как он тайком наблюдал за купанием девушек.

Это приводит его к признанию о недавно начатом, но еще не доведенном до естественной развязки любов­ном эпизоде с одной горничной. Накануне сновидения он имел с ней свидание».

Обозревая эти материалы, мы приходим к заключе­нию, что сновидения имеют весьма прозрачное соотно­шение с происшедшим накануне. Срывание яблок и связанные с ним ассоциации обнаруживают, что этой сцене, очевидно, присущ эротический смысл.

По всевозможным другим причинам более чем вероятно, что влияние бывшего накануне свидания отражается и на сновидении. В сновидении юноша срывает райское яблоко, в действительности им еще не сорванное. Остальные ассоциированные к сновидению материалы относятся к другому происшествию, так же

имевшему место накануне, а именно к своеобразному ощущению угрызений совести, охватившему сновидца при разговоре с безразличной ему молодой девушкой, далее, к грехопадению в раю и, наконец, к эротическо­му греху, совершенному им в детстве, за который он строго был наказан отцом. Через все эти ассоциации красной нитью проходит мысль о вине.

Прежде всего мы применим к этим материалам ка­узальный способ рассмотрения Фрейда, другими слова­ми, по его выражению, истолкуем данное сновидение.

Накануне сновидения некое желание осталось неис­полненным. Это желание в сновидении исполняется сим­волически срыванием плода. Почему это исполнение скрыто символической картиной, а не прямо выражено половым вожделением? Фрейд укажет на несомненно проступающий в материалах элемент вины и скажет это навязанная юноше с детства нравственность, которая всегда стремится к подавлению подобных желаний, на­кладывает на естественное вожделение печать чего-то-мучительного и несовместимого. Поэтому-то вытеснен­ный мучительный помысел в состоянии проявиться лишь символически, ибо, так как подобные помыслы с нрав­ственными содержаниями сознания несовместимы, то на особую предполагаемую Фрейдом психическую ин­станцию, обозначаемую им именем цензуры, возложена забота о том, чтобы это желание не переступило порог сознания в разоблаченном виде.

Финальное рассмотрение сновидения, противо­поставляемое мной взглядам Фрейда, отнюдь не отри­цает причин сновидения — на это необходимо в осо­бенности указать, — а лишь дает иное, толкование приводимым в связь со сновидением материалам. Сами факты, т. е, эти именно материалы, остаются без изме­нения, прилагаемый же к ним масштаб — иной. Этот вопрос можно формулировать следующим образом: каково назначение данного сновидения? Какое дей­ствие оно должно произвести?

Я утверждаю следующее: налицо некоторая несоз­наваемая сновидцем склонность, или тенденция, придать эротическому переживанию смысл вины. Характерно, что им дается ассоциация грехопадения, драконовское наказание за которое всегда юноше было непонятно. Эта ассоциация бросает известный свет на причину, почему сновидец не подумал просто: «Я поступаю неправильно». Он как бы не отдает себе отчета в том, что мог бы отвер­гнуть свои эротические поступки как безнравственные. На самом деле так оно и есть. Сознательно он считает свои поступки нравственно совершенно безразличны­ми — так же поступают и все его приятели, а он и по другим причинам не в состоянии понять, почему это до такой степени раздувается.

Итак, в данном случае следовало бы сказать, что юношадо известной степени необдуманно, загипноти­зированный примером приятелей, поддался эротичес­ким вожделениям, ни разу не вспомнив о том, что человек наделен и нравственной ответственностью, причем нравственность им же создана, и он, таким образом, по своей ли воле или по принуждению, но склоняется перед делом своих рук.

Мы можем в данном сновидении распознать уравно-вешивающую функцию бессознательного, которая выра­жается в том, что человеческие помыслы, наклонности и тенденции, которые в сознательной жизни проявляются слишком слабо, выступают в виде намеков в состоянии сна, из которого процессы сознательные почти совер­шенно выключены.

Что же касается подавшего повод к столь многим спорам символизма сновидений, то оценка его весьма различна в зависимости от прилагаемой к нему ка-узальной или финальной точки зрения.

Фрейдовское каузальное рассматривание исходным пунктом берет вожделение, т. е. вытесненное желание сновидца. Это вожделение всегда сравнительно просто и элементарно и может скрываться под разнообразней-шими покровами. Так, в вышеизложенном примере юноша одинаково мог бы видеть во сне, что отворяет дверь ключом, летит на аэроплане или целует свою мать и т. д. С данной точки зрения все это имело бы то же зна чение.

С финальной точки зрения образам сновидения всегда присущ своеобразный смысл. Например, если бы нашему юноше вместо срывания яблока приснилось, что он должен отворить дверь ключом, то им были бы выявлены согласно иным образам сновидения и иные по существу своему ассоциативные материалы, кото­рые совершенно по-другому дополнили бы сознательную ситуацию, нежели материалы к срыванию яблока. С этой точки зрения главный смысл следует искать в разнообразии символических материалов, а отнюдь не в их единообразии. Каузальная же точка зрения по самой природе своей всегда ищет установить единооб­разие, т. е. определенный смысл, таким образом, она стремится к семиотике, а не к символике. Для финаль­ного рассмотрения, напротив, всякое изменение кар­тины сновидения есть выражение перемены психоло­гической ситуации. Оно не признает за символами раз и навсегда определенного значения. С этой точки зре­ния важность образов сновидения заключается в них самих, ибо они содержат то значение, ради которого, вообще, возникали в сновидении. Обращаясь к выше­изложенному примеру, мы видим, что с финальной точки зрения символ в сновидении имеет скорее значе­ние притчи — он не заслоняет, а поучает. Так, срыва­ние яблока ясно напоминает элемент вины, одновре­менно заслоняя поступок прародителей.

Архаически-символический способ выражения в сновидении доказывает, что последнее есть образова­ние смешанное: с одной стороны, каузальное, исключи­тельно определяемое прошлым, с другой же, именно своим символизмом оно в большей мере актуально. Последнее, однако, благодаря этому символическому способу выражения, не всегда, видимо, раскрывается лишь тщательным рассмотрением материалов данного сновидения и их соотношения с содержаниями созна­ния. Символический образ выражения сновидений прежде всего обращен вспять, приводя не только к инфантильной жизни данного лица, но и вообще к доисторической эпохе. Образы сновидений воспроиз­водят типические мотивы, допускающие сравнение с мотивами мифологическими.

Подобно тому как человеческое тело хранит следы своего филогенетического развития, хранит их и психи­ка. Поэтому предположение, что способ выражения сно­видения притчами является архаическим остатком древ­ности, вовсе не так невероятно. При этом срывание яблока в данном примере есть один из типичных моти­вов сновидений вообще. Этот же образ является и хоро­шо известным мифологическим мотивом, встречаемым не в одном только библейском эпизоде в раю, но и в многочисленных мифах и сказках всех стран и времен.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-12; просмотров: 223; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.144.39.255 (0.028 с.)