Механизмы взаимопонимания в процессе общения

Поскольку человек вступает в общение всегда как личность, постольку он воспринимается и другим человеком — партнером по общению — также как личность. На основе внешней сторо­ны поведения мы как бы «читаем» другого человека, расшифро­вываем значение его внешних данных (Рубинштейн, 1960). Впе­чатления, которые возникают при этом, играют важную регуля­тивную роль в процессе общения. Во-первых, потому что, познавая другого, формируется и сам познающий индивид. Во-вторых, потому что от меры точности «прочтения» другого че­ловека зависит успех организации с ним согласованных дей­ствий.

Представление о другом человеке тесно связано с уровнем собственного самосознания. Связь эта двоякая: с одной сторо­ны, богатство представлений о самом себе определяет и богат­ство представлений о другом человеке, с другой стороны, чем более полно раскрывается другой человек (в большем количе­стве и более глубоких характеристик), тем более полным стано­вится и представление о самом себе. Этот вопрос в свое время на философском уровне был поставлен Марксом, когда он пи­сал: «Человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого чело­века. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к челове­ку». По существу ту же мысль, на уровне психологического ана­лиза, находим у Л. С Выготского: «Личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она представляет собой для других» (Выготский, 1960), Как мы видели, сходную по форме идею высказывал и Мид, введя в свой анализ взаимо­действия образ «генерализованного другого». Однако, если у Мида этот образ характеризовал лишь ситуацию непо­средственного взаимодействия, то в действительности, по мыс­ли Б. Ф. Поршнева, «Петр познает свою натуру через Павла только благодаря тому, что за спиной Павла стоит общество, огромное множество людей, связанных в целое сложной систе­мой отношений» (Поршнев, 1968).

Если применить это рассуждение к конкретной ситуации общения, то можно сказать, что представление о себе через представление о другом формируется обязательно при условии, что этот «другой» дан не абстрактно, а в рамках достаточно ши­рокой социальной деятельности, в которую включено взаимо­действие с ним. Индивид «соотносит» себя с другим не вообще, а прежде всего преломляя это соотнесение в разработке совместных решений. В ходе познания другого человека одно­временно осуществляется несколько процессов: и эмоциональ­ная оценка этого другого, и попытка понять строй его поступ­ков, и основанная на этом стратегия изменения его поведения, и построение стратегии своего собственного поведения.

Однако в эти процессы включены как минимум два челове­ка, и каждый из них является активным субъектом. Следова­тельно, сопоставление себя с другим осуществляется как бы с двух сторон: каждый из партнеров уподобляет себя другому. Значит, при построении стратегии взаимодействия каждому приходится принимать в расчет не только потребности, моти­вы, установки другого, но и то, как этот другой понимает мои потребности, мотивы, установки. Все это приводит к тому, что анализ осознания себя через другого включает две стороны: идентификацию и рефлексию. Каждое из этих понятий требу­ет специального обсуждения.

Термин «идентификация», буквально обозначающий отож­дествление себя с другим, выражает установленный эмпиричес­кий факт, что одним из самых простых способов понимания дру­гого человека является уподобление себя ему. Это, разумеется, не единственный способ, но в реальных ситуациях взаимодей­ствия люди часто пользуются таким приемом, когда предположение о внутреннем состоянии партнера строится на основе попытки поставить себя на его место. В этом плане идентифика­ция выступает в качестве одного из механизмов познания и по­нимания другого человека. Существует много эксперименталь­ных исследований процесса идентификации и выяснения его роли в процессе общения. В частности, установлена тесная связь между идентификацией и другим, близким по содержанию явлением, — эмпатией.

Описательно эмпатия также определяется как особый спо­соб понимания другого человека. Только здесь имеется в виду не рациональное осмысление проблем другого человека, а, ско­рее, стремление эмоционально откликнуться на его проблемы. Эмпатия противостоит пониманию в строгом смысле этого сло­ва, термин используется в данном случае лишь метафорически: эмпатия есть аффективное «понимание». Эмоциональная ее природа проявляется как раз в том, что ситуация другого чело­века, партнера по общению, не столько «продумывается», сколь­ко «прочувствуется». Механизм эмпатии в определенных чер­тах сходен с механизмом идентификации: и там, и здесь присут­ствует умение поставить себя на место другого, взглянуть на вещи с его точки зрения. Однако взглянуть на вещи с чьей-то точки зрения не обязательно означает отождествить себя с этим человеком. Если я отождествляю себя с кем-то, это значит, что я строю свое поведение так, как строит его этот «другой». Если же я проявляю к нему эмпатию, я просто принимаю во внима­ние линию его поведения (отношусь к ней сочувственно), но свою собственную могу строить совсем по-иному. И в том, и в другом случаях налицо будет «принятие в расчет» поведения другого человека, но результат наших совместных действий бу­дет различным: одно дело — понять партнера по общению, встав на его позицию, действуя с нее, другое дело — понять его, при­няв в расчет его точку зрения, даже сочувствуя ей, но действуя по-своему.

Впрочем, оба случая требуют решения еще одного вопроса: как будет тот, «другой», т. е. партнер по общению, понимать меня. От этого будет зависеть наше взаимодействие. Иными словами, процесс понимания друг друга осложняется явлением рефлексии. В отличие от философского употребления термина, в социальной психологии под рефлексией понимается осозна­ние действующим индивидом того, как он воспринимается парт­нером по общению. Это уже не просто знание или понимание другого, но знание того, как другой понимает меня, своеобраз­ный удвоенный процесс зеркальных отражений друг друга, «глу­бокое, последовательное взаимоотражение, содержанием кото­рого является воспроизведение внутреннего мира партнера по взаимодействию, причем в этом внутреннем мире в свою оче­редь отражается внутренний мир первого исследователя» (Кон, 1978).

Традиция исследования рефлексии в социальной психологии достаточно стара. Еще в конце прошлого века Дж. Холмс, опи­сывая ситуацию диадического общения неких Джона и Генри, утверждал, что в действительности в этой ситуации даны как минимум шесть человек: Джон, каков он есть на самом деле (у Холмса буквально «каким его сотворил Господь Бог»); Джон, каким он сам видит себя; Джон, каким его видит Генри. Соот­ветственно три «позиции» со стороны Генри. Впоследствии Т. Ньюком и Ч. Кули усложнили ситуацию до восьми персон, добавив еще: Джон, каким ему представляется его образ в со­знании Генри, и, соответственно, то же для Генри. В принципе, конечно, можно предположить сколь угодно много таких взаим­ных отражений, но практически в экспериментальных исследо­ваниях обычно ограничиваются фиксированием двух ступеней этого процесса. Г. Гибш и М. Форверг воспроизводят предло­женные модели рефлексий в общем виде. Они обозначают учас­тников процесса взаимодействия как А и Б. Тогда общая модель образования рефлексивной структуры в ситуации диадического взаимодействия может быть представлена следующим образом (Гибш, Форверг, 1972).

Есть два партнера А и Б. Между ними устанавливается ком­муникация А-»Б и обратная информация о реакции Б на А, Б-»А. Кроме этого, у А и Б есть представление о самих себе А' и Б', а также представление о «другом»; у А представление о Б — Б" и у Б представление об А — А". Взаимодействие в коммуникатив­ном процессе осуществляется так: А говорит в качестве А', об­ращаясь к Б". Б реагирует в качестве Б' на А". Насколько все это окзывается близко к реальным А и Б. надо еще исследовать, ибо ни А, ни Б не знают, что имеются несовпадающие с объек­тивной реальностью А', Б', А" и Б", при этом между А и А", а также между Б и Б" нет каналов коммуникации. Ясно, что ус­пех общения будет максимальным при минимальном разрыве в линиях

А —А' —А" и Б —Б' —Б".

Значение этого совпадения легко показать на примере взаи­модействия оратора с аудиторией. Если оратора (А) имеет не­верное представление о себе (А'), о слушателях (Б") и, главное, о том, как его воспринимают слушатели (А"), то его взаимопо­нимание с аудиторией будет исключено и, следовательно, взаи­модействие тоже. Приближение всего комплекса этих представ­лений друг к другу — сложный процесс, требующий специаль­ных усилий. Одним из средств является здесь разновидность социально-психологического тренинга, ориентированного на повышение перцептивной компетентности.

Построение моделей типа рассмотренной играет важную роль. В ряде исследований делаются попытки анализа рефлек­сивных структур группы, объединенной единой совместной де­ятельностью. Тогда сама схема возникающих рефлексий отно­сится не только к диадическому взаимодействию, но к общей деятельности группы и опосредованных ею межличностных от­ношений (Данилин, 1977).

 

Содержание и эффекты межличностного восприятия

Рассмотренные механизмы взаимопонимания позволяют пе­рейти к анализу процесса познания людьми друг друга в целом. Все исследования в этой области можно разделить на два боль­ших класса: 1) изучение содержания межличностной перцепции (характеристики субъекта и объекта восприятия, их свойств и пр.); 2) изучение самого процесса межличностной перцепции (анализ ее механизмов, сопровождающих ее эффектов).

Содержание межличностного восприятия зависит от харак­теристик как субъекта, так и объекта восприятия потому, что они включены в определенное взаимодействие, имеющее две стороны: оценивание друг друга и изменение каких-то характе­ристик друг друга благодаря самому факту своего присутствия. В первом случае взаимодействие можно констатировать по тому, что каждый из участников, оценивая другого, стремится построить, определенную систему интерпретации его поведе­ния, в частности его причин. Интерпретация поведения дру­гого человека может основываться на знании причин этого по­ведения, и тогда это задача научной психологии. Но в обыден­ной жизни люди сплошь и рядом не знают действительных причин поведения другого человека или знают их недостаточ­но. Тогда, в условиях дефицита информации, они начинают при­писывать друг другу как причины поведения, так иногда и сами образцы поведения или какие-то более общие характеристики. Приписывание осуществляется либо на основе сходства пове­дения воспринимаемого лица с каким-то другим образцом, имев­шимся в прошлом опыте субъекта восприятия, либо на основе анализа собственных мотивов, предполагаемых в аналогичной ситуации (в этом случае может действовать механизм иденти­фикации). Но так или иначе возникает целая система способов такого приписывания (атрибуции).

Особая отрасль социальной психологии, получившая назва­ние каузальной атрибуции, анализирует именно эти процессы (Г. Келли, Э. Джонс, К. Дэвис, Д. Кенноуз, Р. Нисбет, Л. Стрикленд). Исследования каузальной атрибуции направлены на изу­чение попыток «рядового человека», «человека с улицы» понять причину и следствие тех событий, свидетелем или участником которых он является. Это включает также интерпретацию свое­го и чужого поведения, что и выступает составной частью меж­личностного восприятия Если на первых порах исследов'ания атрибуции речь шла лишь о приписывании причин поведения другого человека, то позже стали изучаться способы припи­сывания более широкого класса характеристик: намерений, чувств, качеств личности. Сам феномен приписывания возни­кает тогда, когда у человека есть дефицит информации о другом человеке: заменить ее и приходится процессом приписывания. Мера и степень приписывания в процессе межличностного восприятия зависят от двух показателей: от степени уникаль­ности или типичности поступка и от степени его социальной «желательности» или «нежелательности». В первом случае име­ется в виду тот факт, что типичное поведение есть поведение, предписанное ролевыми образцами, и потому оно легче поддает ся однозначной интерпретации. Напротив, уникальное поведение допускает много различных интерпретаций и, следовательно, дает простор приписыванию его причин и характеристик. Точно также и во втором случае: под социально «желательным» пони­мается поведение, соответствующее социальным и культурным нормам и тем сравнительно легко и однозначно объясняемое. При нарушении таких норм (социально «нежелательное» пове­дение) диапазон возможных объяснений расширяется. Этот вывод близок рассуждению С. Л. Рубинштейна о «свернутости» процесса познания другого человека в обычных условиях и его «развернутости» в случаях отклонения от принятых образцов.

В других работах было показано, что характер атрибуций зависит и от того, выступает ли субъект восприятия сам участ­ником какого-либо события или его наблюдателем. В этих двух различных случаях избирается разный тип атрибуции. Г. Келли выделил три таких типа: личностную атрибуцию (когда причи­на приписывается лично совершающему поступок), объектную атрибуцию (когда причина приписывается тому объекту, на ко­торый направлено действие) и обстоятельственную атрибуцию (когда причина совершающегося приписывается обстоятель­ствам) (Келли, 1984). Было выявлено, что наблюдатель чаще ис­пользует личностную атрибуцию, а участник склонен в большей мере объяснять совершающееся обстоятельствами. Эта особен­ность отчетливо проявляется при приписывании причин успеха и неудачи: участник действия «винит» в неудаче преимуще­ственно обстоятельства, в то время как наблюдатель «винит» за неудачу прежде всего самого исполнителя (Андреева, 1981). Особый интерес также представляет и та часть теорий атрибу­ции, которая анализирует вопрос о приписывании ответствен­ности за какие-либо события, что тоже имеет место при позна­нии человека человеком (Муздыбаев, 1983).

На основании многочисленных экспериментальных исследо­ваний атрибутивных процессов был сделан вывод о том, что они составляют основное содержание межличностного восприятия. И хотя этот вывод не разделяется всеми исследователями (не­которые полагают, что нельзя полностью отождествлять атри­бутивный процесс и процесс межличностного познания), важ­ность открытия явления атрибуции очевидна для более углубленного представления о содержании межличностного воспри­ятия.

Дополнительные знания были получены и о том, что процесс этот определяется особенностями субъекта восприятия: одни люди склонны в большей мере в процессе межличностного вос­приятия фиксировать физические черты, и тогда «сфера» при­писывания значительно сокращается, другие воспринимают преимущественно психологические характеристики окружаю­щих, и в этом случае открывается особый «простор» для припи­сывания. Выявлена также зависимость приписываемых харак­теристик от предшествующей оценки объектов восприятия. В одном из экспериментов регистрировались оценки двух групп детей, даваемые субъектом восприятия. Одна группа была со­ставлена из «любимых», а другая — из «нелюбимых» детей. Хотя «любимые» (в данном случае более привлекательные) дети делали (намеренно) ошибки в исполнении задания, а «нелюби­мые» выполняли его корректно, воспринимающий приписывал положительные оценки «любимым», а отрицательные — «нелю­бимым».

Это соответствует идее Ф. Хайдера, который сознательно ввел в социальную психологию правомерность ссылок на «наи­вную» психологию «человека с улицы», т. е. на соображения здравого смысла. Согласно Хайдеру, людям вообще свойствен­но рассуждать таким образом: «плохой человек обладает плохи­ми чертами», «хороший человек обладает хорошими чертами» и т. д. Поэтому приписывание причин поведения и характерис­тик осуществляется по этой же модели: «плохим» людям всегда приписываются плохие поступки, а «хорошим» — хорошие.

Правда, наряду с этим в теориях каузальной атрибуции уде­ляется внимание и идее контрастных представлений, когда «плохому» человеку приписываются отрицательные черты, а сам воспринимающий оценивает себя по контрасту как носите­ля самых положительных черт. Все подобного рода эксперимен­тальные исследования поставили чрезвычайно важный вопрос более общего плана — вопрос о роли установки в процессе вос­приятия человека человеком. Особенно значительна эта роль при формировании первого впечатления о незнакомом челове­ке, чт,о было выявлено в экспериментах А. А. Бодалева (Бодалев, 1982). Двум группам студентов была показана фотография одного и того же человека. Но предварительно первой группе было сообщено, что человек на предъявленной фотографии яв­ляется закоренелым преступником, а второй группе о том же человеке было сказано, что он крупный ученый. После этого каждой группе было предложено составить словесный портрет сфотографированного человека В первом случае были получе­ны соответствующие характеристики: глубоко посаженные гла­за свидетельствовали о затаенной злобе, выдающийся подборо­док — о решимости «идти до конца» в преступлении и т. д. Соот­ветственно во второй группе те же глубоко посаженные глаза говорили о глубине мысли, а выдающийся подбородок — о силе воли в преодолении трудностей на пути познания и т. д.

Подобного рода исследования пытаются найти ответ на воп­рос о роли характеристик воспринимающего в процессе меж­личностного восприятия: какие именно характеристики здесь значимы, при каких обстоятельствах они проявляются и т. д. Другой ряд экспериментальных исследований посвящен харак­теристикам объекта восприятия. Как выясняется, от них также в значительной мере зависит успех или неуспех межличност­ной перцепции. Индивидуальные психологические особенности различных людей различны, в том числе и в плане большего или меньшего «раскрытия» себя для восприятия другими людьми. На уровне здравого смысла эти различия фиксируются доста­точно четко («он — скрытный», «он — себе на уме» и т. д.). Од­нако эти соображения здравого смысла мало чем могут помочь при установлении причин этого явления, а значит, и при пост­роении прогноза успешности межличностного восприятия.

Чтобы обеспечить такое прогнозирование ситуации межлич­ностного восприятия, необходимо принять в расчет и вторую область исследований, которая связана с выделением различ­ных «эффектов», возникающих при восприятии людьми друг друга. Более всего исследованы три таких «эффекта»' эффект ореола («галоэффект»), эффект новизны и первичности, а так­же эффект, или явление, стереотипизации.

Сущность «эффекта ореола» заключается в формировании специфической установки на воспринимаемого через направ­ленное приписывание ему определенных качеств: информация, получаемая о каком-то человеке, категоризируется определен­ным образом, а именно — накладывается на тот образ, который уже был создан заранее. Этот образ, ранее существовавший, выполняет роль «ореола», мешающего видеть действительные черты и проявления объекта восприятия.

Эффект ореола проявляется при формировании первого впе­чатления о человеке в том, что общее благоприятное впечатле­ние приводит к позитивным оценкам и неизвестных качеств вос­принимаемого и, наоборот, общее неблагоприятное впечатление способствует преобладанию негативных оценок. В эксперимен­тальных исследованиях установлено, что эффект ореола наибо­лее явно проявляется тогда, когда воспринимающий имеет мини­мальную информацию об объекте восприятия, а также когда суж­дения касаются моральных качеств. Эта тенденция затемнить определенные характеристики и высветить другие и играет роль своеобразного ореола в восприятии человека человеком.

Тесно связаны с этим эффектом и эффекты «первичности» и «новизны». Оба они касаются значимости определенного по­рядка предъявления информации о человеке для составления представления о нем. В одном эксперименте четырем различ­ным группам студентов был представлен некий незнакомец, о котором было сказано: в 1-й группе, что он экстраверт; во 2-й группе, что он интроверт, в 3-й группе — сначала, что он экст­раверт, а потом, что он интроверт; в 4-й группе — то же, но в обратном порядке. Всем четырем группам было предложено описать незнакомца в терминах предложенных качеств его лич­ности. В двух первых группах никаких проблем с таким описа­нием не возникло. В третьей и четвертой группах впечатления о незнакомце точно соответствовали порядку предъявления ин­формации: предъявленная ранее возобладала. Такой эффект по­лучил название «эффекта первичности» и был зарегистрирован в тех случаях, когда воспринимается незнакомый человек. На­против, в ситуациях восприятия знакомого человека действует «эффект новизны», который заключается в том, что последняя, т. е. более новая, информация оказывается наиболее значимой.

В более широком плане все эти эффекты можно рассмотреть как проявления особого процесса, сопровождающего восприя­тие человека человеком, а именно процесса стереотипизации.

Впервые термин «социальный стереотип» был введен У Липпманом в 1922 г, и для него в этом термине содержался негатив­ный оттенок, связанный с ложностью и неточностью представ­лений, которыми оперирует пропаганда В более же широком смысле слова стереотип — это некоторый устойчивый образ какого либо явления или человека, которым пользуются как из­вестным «сокращением» при взаимодействии с этим явлением Стереотипы в общении, возникающие, в частности, при позна­нии людьми друг друга, имеют и специфическое происхождение, и специфический смысл Как правило, стереотип возникает на основе достаточно ограниченного прошлого опыта, в результа­те стремления строить выводы на базе ограниченной информа­ции Очень часто стереотип возникает относительно групповой принадлежности человека, например, принадлежности его к ка­кой то профессии Тогда ярко выраженные профессиональные черты у встреченных в прошлом представителей этой профес­сии рассматриваются как черты, присущие всякому представи­телю этой профессии («все учительницы назидательны», «все бухгалтеры — педанты» и т д) Здесь проявляется тенденция «извлекать смысл» из предшествующего опыта, строить заклю­чения по сходству с этим предшествующим опытом, не смуща­ясь его ограниченностью

Стереотипизация в процессе познания людьми друг друга может привести к двум различным следствиям С одной сторо­ны, к определенному упрощению процесса познания другого человека, в этом случае стереотип не обязательно несет на себе оценочную нагрузку в восприятии другого человека не происходит «сдвига» в сторону его эмоционального принятия или непринятия Остается просто упрощенный подход, кото­рый, хотя и не способствует точности построения образа дру­гого, заставляет заменить его часто штампом, но тем не менее в каком-то смысле необходим, ибо помогает сокращать процесс познания Во втором случае стереотипизация приводит к воз­никновению предубеждения Если суждение строится на ос­нове прошлого ограниченного опыта, а опыт этот был негативным, всякое новое восприятие представителя той же самой группы окрашивается неприязнью Возникновение таких пред­убеждений зафиксировано в многочисленных экспериментальных исследованиях, но естественно, что они особенно отрица­тельно проявляют себя не в условиях лаборатории, а в услови­ях реальной жизни, когда могут нанести серьезный вред не только общению людей между собой, но и их взаимоотношени­ям Особенно распространенными являются этнические сте­реотипы, когда на основе ограниченной информации об от­дельных представителях каких-либо этнических групп строят­ся предвзятые выводы относительно всей группы (Стефаненко, 1987)

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что чрезвы­чайно сложная природа процесса межличностной перцепции заставляет с особой тщательностью исследовать проблему точ­ности восприятия человека человеком