Теория международных отношений в структуре социально-гуманитарных наук

Теория международных отношений относится к числу сравнительно молодых обществоведческих дисциплин, хотя ее истоки можно найти в социально-политической мысли прошлых столетий и даже тысячелетий. Поскольку предметная область теории международных отношений — это сфера политики, постольку данная наука относится к области политического знания, более того, до недавнего времени она рассматривалась как один из разделов политической науки.

На начальном этапе развития в современной политологии международной проблематике не уделялось значительного внимания. В работах М. Вебера, Г. Моски, В. Парето и других классиков политической науки рубежа XIX-XX вв. практически нет рассуждений о международных отношениях того периода. Такое положение можно объяснить условиями, в которых происходило становление политологии.

В середине XIX в. в политическом развитии ведущих стран Западной Европы и Северной Америки произошли серьезные сдвиги. Там сформировались политические системы современного типа, включавшие наряду с государством политические партии, разнообразные группы интересов и другие, новые для того времени институты. Одновременно в этих странах окончательно утвердилась парламентская демократия. Избирательный процесс приобрел регулярный и систематический характер. Сфера публичной политики радикально изменилась, а у ее субъектов сформировались запросы на такие политические знания, которые невозможно было получить традиционным для философии или юридических наук путем. Необходимо было готовить кадры для обслуживания политического процесса, для работы в государственных и партийных структурах. Для удовлетворения этих потребностей в ряде университетов создали кафедры и институты политических наук.

Однако в отличие от внутренней политики формирование внешней продолжалось прежним путем, резко ограничивавшим число субъектов, причастных к принятию внешнеполитических решений. При этом лица, принимающие такие решения, прежде всего использовали собственный опыт и интуицию, лишь в небольшой степени опираясь на исторические и международно-правовые знания. Необходимости в специальном анализе международной политики ни в конце XIX в., ни в начале XX в. не ощущалось. Таким образом, «социальный заказ», вызвавший к жизни политическую науку, требовал исследования только проблем внутренней политики и оставлял «за скобками» проблемы международных отношений.

Первая мировая война изменила ситуацию. Эта война приобрела размеры, которые ранее невозможно было представить, и привела к чудовищным жертвам и разрушениям. Между тем накануне Первой мировой войны мало кто понимал, что международная политика начала XX в. существенно отличается от международной политики середины XIX в., не говоря уже о более ранних периодах. Судя по многочисленным мемуарам, многие государственные деятели находились в плену устаревших представлений и суждений и не до конца предвидели последствия принимаемых ими решений.

Итоги и результаты войны подтолкнули политическое и научное сообщество к мысли о необходимости внимательного изучения международных отношений, для того чтобы в будущем не допустить ошибок, следствием которых стала бы подобная катастрофа. Не случайно термин «теория международных отношении» возник сразу же после окончания Первой мировой войны. Этот термин был впервые использован в 1919 г. в Уэлльсском университете в Эйберсвите (Вели-

истории и теории международных отношений. В 1920-ШО-е гг. похожие названия можно было встретить и в некоторых других университетах Запада. Однако, несмотря на появление термина, теория международных отношений как учебная и научная дисциплина в те годы реально так и не сложилась. Отчасти это было связано с трудностями научно-методического характера, но в большей степени с ситуацией, сложившейся в области социально-гуманитарных наук, и в частности в политологии, в межвоенный период.

Первая мировая война дезорганизовала внутреннюю экономическую и политическую жизнь тех западноевропейских стран, которые в ней участвовали. Естественно, военное время было не лучшим периодом для развития наук, тем более социально-гуманитарного профиля. Но и окончание мировой войны не означало для многих государств Европы наступления стабильности. Кризисные явления, вызванные войной, охватили всю Европу. Едва последствия войны стали преодолеваться, начался мировой экономический кризис. Он явился причиной серьезных политических сдвигов в странах Европы. Если непосредственно после окончания войны в них развернулись процессы демократизации, то затем вектор политического развития повернулся в обратную сторону. В ряде европейских стран устанавливаются авторитарные и тоталитарные политические режимы, количество демократических государств резко сокращается. Во 2-й половине 1930-х гг. к таковым можно было отнести лишь североевропейские страны, Великобританию, Францию, а в Восточной Европе — лишь Чехословакию.

Любая диктатура несовместима со свободой научного творчества, особенно в области гуманитарных наук, а тем более в политологии. Развитие политической науки в Европе затормозилось, а в некоторых, странах и вовсе было остановлено. Достаточно вспомнить, что фашизм одержал победу в Германии и Италии, которые в начале XX столетия занимали лидирующее положение в сфере социально-политических исследований. В 1930-е гг., накануне Второй мировой войны, шла массовая миграция ученых разного профиля из европейских стран в США, среди эмигрантов обществоведы, в том числе политологи, составляли немалую часть. По этим причинам в межвоенный период центр мировой политической науки переместился на североамериканский континент. А в США для развития политологии сохранялись благоприятные условия.

Политологические центры возникли практически во всех ведущих американских университетах. Поскольку в условиях бесконечных избирательных кампаний существует большой спрос на их научное и методологическое обеспечение, большое место в деятельности американских политологов занимают прикладные, эмпирические исследования. Ведущую роль в американской политической науке межвоенного периода играли ученые Чикагской школы — Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл, Г. Госнелл. По мнению одного из самых известных современных американских политологов Г. Алмонда, заслуга представителей Чикагской школы состояла в том, что они на примере конкретных эмпирических исследований обосновали вывод о необходимости использования в политологии междисциплинарного подхода, количественных методов, повышения организационного уровня научной работы.

Начало Второй мировой войны и вступление в нее США обусловили повышение роли американской политологии в подготовке и принятии важнейших политических решений как по внутренним, так и по международным проблемам. Требования военного времени привели к резкому повышению спроса на политологическую экспертизу, что, в свою очередь, стало причиной бурного развития сети академических центров и институтов политологического профиля в послевоенные десятилетия.

По окончании Второй мировой войны созданная в рамках системы ООН специализированная организация по вопросам культуры и образования — ЮНЕСКО — провела ряд мероприятий по конституированию политологии в качестве международно признанной научной дисциплины. С этой целью в 1948 г. в Париже состоялся международный политологический коллоквиум, на котором были определены содержание и структура политической науки. В частности, она должна была включать следующие вопросы: 1) политическую теорию (теорию политики и историю политических идей); 2) теорию политических институтов; 3) раздел, изучающий деятельность партий, групп, общественное мнение; 4) теорию международных отношений (исследование международной политики, международных организаций, международного права). Наличие международного права в предметном поле теории международных отношений было связано с тем, что эта наука только начинала свое становление и полной ясности о ее задачах и научно-методических рамках еще не было.

Начиная с 40-х гг. XX в. теория международных отношений развивается в общем русле политической науки. Организационные структуры для преподавательской деятельности и научных исследований в области международной политики формировались в рамках институтов, факультетов или иных подразделений общеполитологического характера. Хотя истоки теории международных отношений восходят к истории западноевропейской политической мысли, в качестве самостоятельной дисциплины она конституировалась в США, что и предопределило длительное доминирование американской школы в данном научном сообществе. Даже названия основных направлений теории международных отношений (идеализм, реализм, неолиберализм, неореализм) появились на американской почве и отразили американскую специфику. Почти все наиболее авторитетные специалисты в области теории международных отношений: Г. Моргентау, Дж. Розенау, Дж. Модельски, М. Каплан, К. Дойч, К. Уолтц, Р. Гилпин, Р. Кеохейн, Дж. Най и многие другие представляют американскую политическую науку. Постепенно теория международных отношений как научная и учебная дисциплина получила распространение в странах Западной Европы и других регионах.

В Советском Союзе, отделенном «железным занавесом» от большей части остального мира, общественные науки могли существовать только на идеологической и методологической базе марксизма-ленинизма. Это касалось как их содержания, так и структуры, которая обязательно должна была отражать структуру самого марксистского учения, сложившегося еще в 1-й половине XIX в. Поэтому общественные науки, сформировавшиеся в более поздний период, не имели в СССР официального статуса, даже если опирались на марксизм-ленинизм. Например, социология была признана лишь прикладной дисциплиной, и только в самом конце советской эпохи ЦК КПСС наделил ее правами общественной науки и санкционировал создание социологических факультетов и отделений в ряде высших учебных заведений страны. Сфера же политического знания была закреплена за историей КПСС и научным коммунизмом.

Правда, с 1960-х гг., со времен хрущевской «оттепели», положение в советском обществоведении понемногу менялось. Активизация внешней политики Советского Союза как одной из двух сверхдержав биполярного мира требовала более интенсивного и, насколько это допускалось коммунистической идеологией, объективного изучения зарубежных стран и регионов. С этой целью в системе Академии наук СССР были созданы несколько новых научно-исследовательских центров с международной тематикой: Институт мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), Институт США и Канады, Институт Латинской Америки, Институт Дальнего Востока, Институт Африки, Институт международного рабочего движения (ныне Институт сравнительной политологии). Вместе с ранее существовавшими Институтом философии, Институтом истории, Институтом государства и права, Институтом востоковедения они получили несколько большую свободу научных исследований, особенно по так называемой закрытой тематике.

Перестройка идеологической деятельности и пропаганды, которая во времена Сталина имела крайне примитивный характер, привела к появлению новых форм «критики буржуазной идеологии и ревизионизма». Если раньше вся критика сводилась к площадной брани, то теперь требовалось опровергнуть доводы «классового врага» наукообразными аргументами. Эти требования в какой-то мере способствовали тому, что советская общественность получила возможность ознакомиться с работами западных ученых, в том числе и политологов. Исследования иностранных авторов стали поступать в «спецхраны» крупных научных библиотек Москвы и Ленинграда.

Некоторая либерализация духовной жизни советского общества, начавшаяся в годы правления Н. Хрущева, продолжалась и в период, впоследствии названный «застоем». Некоторые советские ученые и публицисты пытались придать отечественному обществоведению схожесть с мировыми стандартами, если не по содержанию, то хотя бы по форме. В частности, Ф. Бурлацкий добивался официального признания политической науки, правда отмечая ее «марксистско-ленинский» характер. Группа сотрудников ИМЭМО во главе с академиками Н. И. Иноземцевым и Е. М. Примаковым готовила объемное издание под названием «Теория международных отношений». Но партийные инстанции так и не одобрили этой инициативы. Удалось лишь создать небольшие исследовательские группы в ИМЭМО и других научных учреждениях, которые пытались заниматься теоретическим анализом международных отношений под прикрытием задачи «разоблачения буржуазной идеологии» или апологетики «ленинской миролюбивой политики КПСС». В Московском государственном институте международных отношений (МГИМО) читался учебный курс «Основы теории международных отношений», но он совпадал с учебными курсами, изучавшимися в западных университетах, лишь по своему названию.

Падение коммунистического режима и идеологической монополии марксизма-ленинизма радикально изменили ситуацию. Однако влияние новой ситуации в постсоветской России на положение теории международных отношений было противоречивым. С одной стороны, исчезли идеологические и политические препятствия для ее развития, с другой — экономические потрясения переходного периода негативно сказались на работе научных и учебных учреждений. Крушение коммунистической идеологии образовало идейный вакуум, который стал заполняться самыми разными теориями и концепциями. В связи с актуальностью проблем внешней политики России, ее роли и места в современном мире особую популярность приобрели различные геополитические концепции. В то же время основные положения теории международных отношений оставались малоизвестными даже в среде политической элиты и политологическом сообществе.

Только к концу 1990-х гг. интерес к теории международных отношений стал возрастать. Появились новые научно-теоретические и учебно-методические работы по данной проблематике. Этому способствовали и радикальные сдвиги в области гуманитарного образования, которое перестроилось в соответствии с принятыми в мире стандартами. Сегодня во многих университетах России осуществляется обучение по специальностям «Политология», «Социология», «Международные отношения», «Регионоведение», «Связи с общественностью». Учебные планы всех этих специальностей и направлений включают учебные курсы по теории международных отношений.

Объективно возрастает и практическое значение теории международных отношений, поскольку актуальными остаются вопросы о месте нашей страны в формирующейся системе международных отношений, о перспективах ее развития в условиях глобализации, о приоритетах и основных направлениях российской внешней политики.

Хотя отечественная школа теории международных отношений по мировым меркам является очень молодой, она сталкивается с теми же проблемами, которые стоят перед этой наукой и в странах, где она зародилась. Одна из таких проблем — определение места теории международных отношений в структуре современных наук об обществе. Некоторые российские авторы вслед за своими западными коллегами выдвигают тезис о том, что произошло размежевание теории международных отношений и политической науки. Более того, высказывается мнение о существовании отдельной науки о международных отношениях. С одной стороны, представления об обособлении области изучения международных отношений от политологии имеют под собой объективную основу институционального характера. Если в 1950-е гг. международная проблематика разрабатывалась внутри общеполитологических структур, то в последние десятилетня наблюдается организационное усложнение данных структур, появление отдельных подразделений, занимающихся исследованием международной политики. Сегодня и на Западе подготовка политологов и специалистов в области международных отношений и дипломатии часто осуществляется раздельно, в России же так было принято изначально. Очевидно, тезис о существовании отдельной науки — теории международных отношений — стал отражением такой тенденции, поскольку традиционно всем фундаментальным наукам соответствует отдельный учебно-научный комплекс. Например, такие науки, как биология, физика, химия, история и т. д., изучаются в рамках соответствующих факультетов университетов, по ним готовят специалистов для научной и практической деятельности.

С другой стороны, подготовка специалистов в области международных отношений имеет свою специфику, которая заключается в изучении большого количества дисциплин, например иностранных языков. К тому же в современном мире международные отношения отнюдь не сводятся к отношениям политическим, следовательно, специалист в этой сфере — это не всегда политолог. Международные отношения обладают сложной внутренней структурой и исследуются не отдельной наукой, а целым набором научных дисциплин. Каждая из них связана со своей «материнской» сферой научного знания: международное право — составная часть юридической науки; история международных отношений — составная часть исторической науки; мировая экономика и международные экономические отношения — часть экономической науки. Теория международных отношений, как было отмечено, рассматривалась в этом ряду как составная часть политической науки. Можно ли говорить о принципиальном изменении такого положения? На наш взгляд, лишь отчасти. Сегодня наука развивается динамично, во всех областях научного знания происходят перемены, объем научных знаний возрастает, увеличивается число исследовательских проблем и направлений. Вследствие этого внутри наук обособляются отдельные субдисциплины, которые могут стать полностью самостоятельными, возникают пограничные области знания. Сфера политических исследования не является исключением.

В последние годы в рамках политологии наряду с ранее существовавшими появляются новые разделы, такие как сравнительная политология, этнополитология, экополитология и т. д. Кроме политологии развиваются и другие науки о политике: политическая философия, политическая социология, политическая антропология, политическая психология, политическая история, политическая география. Место теории международных отношений, на наш взгляд, — между этими относительно самостоятельными политическими науками и одним из разделов политологии, каковой, собственно, она и была в момент рождения и на первых этапах своего развития. Процесс превращения теории международных отношений в самостоятельную науку еще не завершился, о чем свидетельствует и вышеупомянутая дискуссия.