Североамериканская школа геополитики.

Отцом-основателем американской геополитики стал адмирал Альфред Мэхэн (1840-1914). В отличие от других классиков геополитики он был не ученым, а военным моряком и большое внимание уделял изучению роли военно-морского могущества государства в его внешней политике. Главный труд адмирала А. Мэхэна, ставший настольной книгой многих государственных деятелей 1-й половины XX в., так и назывался: «Влияние морской силы на историю (1660-1783)». В этом произведении А. Мэхэн придерживается общего для всех направлений геополитики тезиса о прямом влиянии географического положения на политические интересы государства. «Политика зависит как от духа века, — писал он, — так и от характера и дальновидности правителей, но история побережных наций определяется не столько свойствами правителей, сколько условиями положения, протяжения, очертания береговой линии, количеством населения, вообще тем, что называется естественными условиями» [7].

На основе такого подхода А. Мэхэн определил критерии, исходя из которых следует оценивать геополитический потенциал государства и главную его составляющую — военно-морскую мощь. Было выделено шесть таких критериев:

1. Географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами. Протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы. Способность угрожать своим флотом территории противника.

2. «Физическая конфигурация» государства, т. е. конфигурация морских побережий и количество портов, на них расположенных. От этого зависит процветание торговли и стратегическая защищенность.

3. Протяженность территории (в данном случае она равна протяженности береговой линии).

4. Статистическое количество населения. Оно важно для оценки способности государства строить корабли и их обслуживать.

5. Национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, так как морское могущество основывается на мирной и широкой торговле.

6. Характер политической власти. От этого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание морской мощи государства [8].

Если все вышеперечисленные критерии соблюдены, то у государства появляется шанс достигнуть морского могущества, которое А. Мэхэн определял по формуле

N + ММ + NB = SP,

что означает: военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морское могущество.

Геополитик полагал необходимым отказаться от традиционной североамериканской внешнеполитической «доктрины Монро», ориентировавшейся на изоляционизм и замыкавшейся на проблемах Западного полушария. С его точки зрения, США должны превратиться в могущественную военно-морскую державу, способную на равных соперничать с самыми крупными и сильными государствами мира.

Из всех европейских держав наиболее близкой США как по традициям и духу, так и по географическому положению и геополитическим ориентациям Мэхэн считал Великобританию. У США и Великобритании поэтому могут быть общие цели и интересы. Обе страны должны в структуре своих вооруженных сил иметь мощный военно-морской флот, численность же сухопутной армии может быть и незначительной. Обоим англосаксонским государствам нужны базы далеко за пределами их собственной территории для контроля за основными океанскими коммуникациями. Но если Великобритания к тому времени уже была крупнейшей мировой державой, то США, по мнению Мэхэна, еще предстояло ею стать. Главной ареной противостояния интересов основных геополитических сил, с точки зрения американского адмирала, была Азия, а в ней — «спорный и оспариваемый пояс», расположенный между 30-й и 40-й параллелями. В этом поясе прежде всего происходит столкновение морской мощи Англии и сухопутной мощи России. Территориальная экспансия последней представлялась Мэхэну опасной для морских держав, поскольку была направлена на юг, к незамерзающим портам теплых морей.

К числу морских государств помимо Великобритании и США А. Мэхэн относил Японию и даже Германию. Япония рассматривалась им как естественная возможная союзница США на Тихом океане (правда, последующие несколько десятилетий опровергли такое предположение). Отношение к Германии в свете тогдашней мировой политической и экономической ситуации было более настороженным. Однако в перспективе Мэхэн прогнозировал объединение основных морских государств — США, Великобритании, Германии и Японии — в едином блоке, направленном против крупнейших континентальных держав — России и Китая. В грядущем глобальном конфликте между «сушей» и «океаном» у морских держав, по мнению Мэхэна, должно быть преимущество.

Наследником Альфреда Мэхэна в американской геополитике можно считать Николаса Спайкмена (1893-1943). Известность к этому ученому пришла в годы Второй мировой войны, незадолго до его смерти, но только после нее его работы стали широко известны. Идеи Н. Спайкмена, который долгие годы возглавлял кафедру политологии Йельского университета, по-новому интерпретировали геополитические реалии, сложившиеся с началом и в ходе Второй мировой войны. Н. Спайкмен исходил из того, что целью внешней политики должно быть сохранение или увеличение силового потенциала государства. Подобный вывод основывался на реалистическом взгляде на мир, где войны и конфликты являются неизбежными вследствие царящей в сфере международных отношений анархии. «Сила, — констатировал американский ученый, — в конечном счете составляет способность вести успешную войну, и в географии лежат ключи к проблемам военной и политической стратегии. Территория государства — это база, с которой оно действует во время войны, и стратегическая позиция, которую оно занимает во время временного перемирия, называемого миром. География является самым фундаментальным фактором во внешней политике государства потому, что этот фактор — самый постоянный. Министры приходят и уходят, умирают даже диктатуры, но цепи гор остаются непоколебимыми» [9].

Н. Спайкмен расширил по сравнению с А. Мэхэном количество критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства. Причем у Спайкмена это могущество не связано напрямую с мощью военно-морского флота. По его мнению, сила государства как субъекта международной политики зависит:

1) от территории;

2) характера границ;

3) численности населения;

4) наличия или отсутствия полезных ископаемых;

5) экономического и технологического развития;

6) финансовой мощи;

7) этнической однородности;

8) уровня социальной интеграции;

9) политической стабильности;

10) национального духа.

Н. Спайкмен пересмотрел выводы X. Макиндера относительно роли евразийского Хартленда в мировой политике. Американский геополитик считал, что не Хартленд является ключом к контролю над миром. Такую роль выполняет евразийский пояс прибрежных территорий, или «маргинальный полумесяц». Этот «полумесяц», названный Спайкменом «Римленд» (от англ. rim — ободок, край), находится между Хартлендом и великим морским путем, идущим из Западной Европы в Японию через Северное и Балтийское моря, Атлантический океан, Средиземное и Красное моря, Индийский океан, прибрежные моря Дальнего Востока, Восточно-Китайское и Японское моря и заканчивающимся в Охотском море у берегов Японии. В состав Римленда ученый включил страны Западной и Центральной Европы, государства Ближнего и Среднего Востока — в их числе Турцию, Иран и Афганистан; затем Индию, Тибет, Китай и страны Юго-Восточной Азии. Новое видение мировых геополитических реалий позволило Н. Спайкмену вместо формулы Макиндера выдвинуть свою: «Кто контролирует Римленд — господствует над Евразией; кто господствует над Евразией — контролирует судьбы мира» [10].

Геополитическая концепция Н. Спайкмена пришлась очень кстати для обоснования и оправдания американской внешней политики начального периода холодной войны. Если мы внимательно посмотрим на карту мира и мысленно проведем по ней линию, соответствующую Римленду, то заметим, что именно по этой линии располагались многочисленные американские военные базы, создававшиеся в конце 1940-х —начале 1950-х гг. Только имея такую цепь военных баз, США смогли реально воспользоваться своим ядерным оружием в качестве инструмента давления на Советский Союз. Единственным средством его доставки к возможной цели являлась авиация, и для того, чтобы держать под прицелом жизненно важные центры «вероятного противника», необходима была как раз такая конфигурация мест базирования стратегической авиации, которая в значительной степени совпадала бы с Римлендом.

Начавшаяся в силу политических и идеологических причин холодная война разворачивалась в пространственных рамках, на практике подтверждавших разработанные ранее многие геополитические концепции, включая и концепцию Н. Спайкмена. Очевидно, все же не геополитика лежала в основе глобального конфликта, расколовшего мир на два больших лагеря. Но геополитическая теория давала аргументы для оправдания проистекавших из этого конфликта политической и военной стратегий. Вслед за переменами в мировой политике, происшедшими в силу различных причин на рубеже 1950-х— 1960-х гг., стали меняться и геополитические концепции. Пример тому — появившаяся в 1964 г. работа американского геополитика С. Коэна «География и политика в разделенном мире».

В своих рассуждениях С. Коэн опирается на концепцию Н. Спайкмена, но вносит в нее некоторые коррективы. Он вводит новые понятия — «геостратегический регион» и «геополитический регион». Под геостратегическим регионом понимаются большие участки пространства, характеризующиеся общностью местоположения, общими торговыми ориентациями, общностью культурных и идеологических связей. В рамках геостратегического региона находятся наиболее важные сухопутные и морские коммуникации. Геополитический регион представляет собой органическую составную часть геостратегического региона. Он более компактен и ограничен географически; интенсивность взаимосвязей, степень экономической и политической взаимозависимости отличают каждый такой регион от других.

С. Коэн выделяет два геостратегических региона — «Зависящий от торговли морской мир» и «Евразийский континентальный мир». В состав первого геостратегического региона он включил следующие геополитические регионы: а) Англо-Америка и Карибский бассейн; б) Морская Европа и Магриб; в) удаленная от центра континентальная часть Азии и Океания; г) Южная Америка. Евразийский континентальный мир в начале 1960-х гг. С. Коэн разделил на два геополитических региона. Один из них состоял из Восточной Европы и Хартленда, который С. Коэн называл также «российским промышленным районом», включая в него европейскую часть тогдашнего СССР, Урал, Западную Сибирь и Северный Казахстан. Второй геополитический регион охватывал Восточную Азию, и в частности континентальный Китай.

В отличие от схемы Н. Спайкмена в геополитической концепции Коэна отсутствовал единый и сплошной Римленд. Вместо этого понятия американский геополитик ввел новое — «разъединительные пояса», к которым причислил Ближний и Средний Восток, а также го-Вострчную Азию. Значение обоих разъединительных поясов заключалось в том, что по ним проходили стратегические морские и сухопутные пути, а также на их территориях были сосредоточены производства специфических видов сельскохозяйственной продукции и добыча важных сырьевых ресурсов. Все это обусловливает, считал С. Коэн, стремление государств, доминирующих в обоих геостратегических регионах (США и СССР), установить контроль и над этими районами.

Начиная со Второй мировой войны сверхдержавы старались создать на Ближнем и Среднем Востоке и в Юго-Восточной Азии плацдарм для расширения своего геополитического влияния. Нетрудно заметить, что Коэн показал геополитические условия конфронтации между двумя блоками и их лидерами к началу 1960-х гг. Действительно, большинство локальных конфликтов, за которыми стояли интересы сверхдержав, происходило как раз на этих разъединительных поясах. В Европе же, напротив, сохранялась стабильность, это и нашло отражение в геополитической концепции Коэна. Он теоретически обосновывает возникший после Второй мировой войны раскол европейского континента в целом и Германии, которую геополитик считал «вопросительным знаком Европы», в частности. Тем не менее американский ученый отмечал, что раздел Германии представляется его поколению закрепленным, геополитически логичным и стратегически необходимым. Эти необходимость и логичность обусловлены, с его точки зрения, традиционным тяготением западной части Германии к обращенной в сторону океана Западной Европе, в то время как восточная часть Германии в составе Восточной Европы была частью Евразийского континентального мира. С. Коэн считал опасным с точки зрения интересов стратегической стабильности объединение Германии и предупреждал, что не будет мира в Европе и во всем мире, если не будет четкой границы между Западной морской мощью и Евразийской континентальной мощью в Европе [11].

Однако холодная война завершилась объединением Германии, поскольку в основе раскола этой страны, как и раскола всей Европы, лежали все-таки не геополитические, а идейно-политические факторы.

Примечания

Ratzel F. Uber die Gesetze des raumlicher Wachstum der Staaten. 1901.

Науман Ф. Срединная Европа. Прага, 1918. С. 69.

Haushofer К. Geopolitik des Parifischen Ozeans. Berlin, 1924. S. 142.

Mackinder H.J. The democratic ideals and reality. N. Y., 1944. P. 19.

3 «17

Ibid. Р. 20.

Ibid. Р. 13.

Мэхэн А. Т. Влияние морской силы на историю (1660-1783 гг.). СПб., 1895. С. 33.

Там же.

Spykman N.J. America's Strategy in World Politics. The United States and the Balance of power. N. Y., 1942. P. 41.

Spykman N.J. The Geography of Peace. N. Y, 1944. P. 43.

Cohen S. B. Geography and Politics in a Divided World. London, 1964. P. 83.

 

Контрольные вопросы и задания

Почему геополитика сформировалась как отдельное направление внешнеполитической мысли именно в конце XIX в.?

Что такое жизненное пространство по Ф. Ратцелю?

Какова связь между геополитическими концепциями и внешней политикой Германии 1-й половины XX в.?

Назовите основные этапы становления и эволюции концепции Хартленда X. Маккиндера.

Что такое морская мощь по А. Мэхэну?

Охарактеризуйте основные факторы геополитической силы государства по Н. Спайкмену.

Почему геополитические концепции Н. Спайкмена были особо популярны в США в начале 50-х гг. XX в.?

В какой степени изменения, происходившие в международных отношениях начала 60-х гг. XX в., отразились на американской геополитической мысли?

В чем причина интереса к геополитике в посткоммунистической России?

 

Литература

Андрианова Т. В. Геополитические теории XX века. М., 1996.

Гаджиев К. С. Введение в геополитику. М., 1998.

Геополитика: теория и практика. М., 1993.

Дугин А. Введение в геополитику. Геополитическое будущее России. М., 1997.

Евангелиста М. Геополитика и будущее Российской Федерации // Политические исследования. 2002. № 2.

Колосов В. Л., Мироненко Н. С. Геополитика и политическая география: Учебник для вузов. М., 2001.

Ланцов С Л. Мировая политика и международные отношения: Конспект лекций. СПб., 2000.

Нартов Я. Л. Геополитика. М., 1999.

Плешаков К. Геополитика в свете глобальных перемен // Международная жизнь. 1994. № 10.

Теория международных отношений: Хрестоматия / Сост., науч. ред. и ком-мент. П. А. Цыганкова. М., 2002.

Цыганков П. Л. Теория международных отношений: Учебное пособие. М., 2003.

Цымбурский В. Л. Геополитика как мировидение и род занятий // Политические исследования. 1999. № 4.