Основание защиты владения: Постановка проблемы. Теории защиты владения (п. 1313-1318)

1313. Нарушение владения влечет возникновение у потерпевшего интереса в восстановлении положения, существовавшего до нарушения владения. Почему такой интерес относится к числу охраняемых законом? Или, как часто еще выражаются, на каком основании правопорядок защищает владение, само не имеющее основания?* Данный философско-юридический вопрос, будучи сформулированным применительно к материалу источников римского права, до сих пор не имеет удовлетворительного объяснения. В некоторых частных случаях он решается относительно просто. Так, вряд ли у кого-либо возникнет сомнение, что железная дорога вправе защищать свое владение принятыми для перевозки грузами, склад — свое владение принятыми на хранение товарами, а прокурист требовать возврата отобранных у него вещей, хотя бы таковые и принадлежали не ему, а его доверителю. Быть может, их интересам и соответствовало бы отойти в сторону, предоставив возможность разбираться с лицом, отобравшим вещи, собственнику последних. Но лишать перечисленных лиц возможности самостоятельно защищать свое собственное владение было бы верхом несправедливости и нецелесообразности**. Проблема, следовательно, в том, что гражданскому обороту известно значительное число случаев владения со стороны лиц, вовсе не имеющих титула для владения, в то время, как гражданское право дает защиту и такому владению тоже (владению как таковому), если оно вдруг подвергнется нарушению. Почему? Главным препятствием на пути выработки ответа на вопрос является факт охраны законом интереса, возникшего вследствие нарушения владения, не только безотносительно к титулу этого владения, но и независимо от добросовестности самого владельца, а также — от личности нарушителя владения, будь это хоть сам собственник***.

* Защищается, естественно, не владение, ибо оно утрачено; защищается, следовательно, интерес бывшего владельца в восстановлении владения.

** Хранитель, например, не имея возможности истребовать украденную у него вещь, не сможет исполнить свою договорную обязанность, что может повлечь возникновение у поклажедателя убытков в сумме, многократно превышающей стоимость вещи. Возлагать бремя возмещения таких убытков на хранителя, не позволив ему даже попытаться эти убытки предотвратить, не решится, наверное, ни одно законодательство.

*** Условия владельческой защиты по п. 2 ст. 234 ГК несколько отличаются от условий, названных здесь (см. п. 1319 и сл.).

 

1314. Попытки объяснить феномен защиты владения предпринимались еще в XVIII веке и со временем получили наименование теорий оснований защиты владения. Кавелин предложил классифицировать все эти теории на исходящие из понимания владения как факта (направление Савиньи) и как права (направление Ганса); Иеринг — на. абсолютные и относительные. К числу теорий абсолютных он отнес те, которые находят основание защиты владения в самом владении, в его естественных свойствах, а в защите владения видят самоцель (абсолют). Соответственно, относительными теориями защиты владения, следует называть те, авторы которых усматривают причину защиты владения в обстоятельствах, находящихся за пределами владения, а защиту владения рассматривают как средство достижения этих обстоятельств как цели. Мы воспользуемся классификацией Иеринга. Каждое выделенное им направление представлено, по сути, двумя теориями.

1315. Абсолютное направление представлено теорией воли (Ганс, Гассе, Пухта, Таден) и теорией общественного порядка (гражданского мира) (Дернбург, Митюков, Морошкин, Покровский, Pay, Рудорф, Юшкевич). В основе обоих теорий лежит в общем одна и та же суть. Согласно первой из них, владение представляет собой продукт (проявление) свободной воли; нарушение владения есть насилие над волей; насилие над волей суть правонарушение, от которого носитель свободной воли должен быть огражден. Вторая теория добавляет в первую то, что рассматривает не отдельно взятую волю владельца, потерпевшего от конкретного правонарушения, а институт владения как таковой и, следовательно, волю к владению вообще. Поощряемая правопорядком воля к владению выливается в фактическое владение, которое, следовательно, становится органической частью общественного порядка. Защищая владение всякого и каждого владельца право защищает тем самым установившийся в обществе порядок.

1316. Относительными называются теория личных прав Савиньи и теория собственности Иеринга. Существо первой: защита владения суть защита от деликта (правонарушения), объектом которого являются личные права владельца. В защите владения Савиньи видит защиту личных прав. Иеринг же усматривает в защите владения облегченную защиту права собственности, ибо владение есть, с одной стороны, предтеча собственности, «ее передовое укрепление», а с другой, владельцы в подавляющем большинстве случаев совпадают с собственниками. Строго говоря, истоки этой теории коренятся едва ли не в средневековой юриспруденции, объяснявшей защиту владения, по преимуществу, защитой предполагаемой или недоразвившейся собственности. Заслуга Иеринга состоит в том, что он более категорично эту теорию сформулировал, превратив в теорию защиты нормального классического права собственности*. Естественно, при этом он сделал оговорку в том смысле, что применение такой теории сопряжено с издержками, ибо предпосылка, из которой она исходит (раз владелец — значит собственник), иногда не оправдывается. Но отклонение это столь нечасто, что им позволительно пренебречь.

* Аналогичная теория защиты владения была сформулирована независимо от Иеринга нашим соотечественником К. Д. Кавелиным в 1841 г. Существенная ее модернизация была произведена почти через сто лет русским советским цивилистом А. В. Бенедиктовым, рассматривавшим защиту владения в качестве средства, облегчения защиты вещных прав вообще, не обязательно права собственности.

 

1317. Особняком стоят воззрения советской ученой Е.С. Компанеец, считавшей, что защита владения может покоиться на различных основаниях, содержание которых зависит от потребностей господствующей социально-экономической формации. Так, в Риме основанием защиты фактического владения была идея поддержания гражданского мира, в буржуазном обществе таким основанием является идея облегчения защиты частной собственности. Данный взгляд стал, по сути, первым вариантом направления в объяснении феномена защиты владения, которое можно было бы назвать плюралистическим, противопоставив ему все иные теории защиты владения как монистические. Другой разновидностью плюралистического направления являются взгляды Д. В. Дождева и А. В. Коновалова, согласно которым защита владения зиждется сразу на нескольких основаниях, а именно на трех — естественно-правовом (как продолжение человеческой личности), публичном (как элемент общественного порядка) и частном (как институт, защита которого облегчает защиту вещных прав).

1318. В литературе уже высказано достаточно аргументов за и против каждой из теорий; здесь не место их повторять. Русская дореволюционная литература, в общем, колебалась между теориями Пухты и Рудорфа*, склоняясь, все же, по примеру германских ученых, более к последней — теории общественного порядка, или, как ее назвал И. Л. Покровский, к теории гражданского мира. Наши же современники тяготеют к плюралистическим объяснениям, считая, что споры о преобладании любого из монистических подходов лишены практического смысла. Подозреваем, однако, что за подобными воззрениями скрывается значительная доля неискренности. Истинным мотивом их обоснования нам видится желание оправдать современную судебную практику, отчаянно сопротивляющуюся применению владельческой защиты и, тем самым, нивелировать его значение, сделать вид, что такого института в нашем праве по-прежнему нет. Но если практика подобного рода имеет логичное объяснение — трудно ждать чего-либо иного от юристов, воспитанных на законодательстве, три четверти века не знавшего института владельческой защиты — то позиция ученых, косвенно защищающих эту практику, не имеет оправдания.

* Хотя были у нас и сторонники теории Иеринга— Ю. С. Гамбаров, С. А. Муромцев, Г. Ф. Шершеневич.