Защита владения и ее основание по современному российскому гражданскому праву (П. 1319-1323)

 

1319. Можно согласиться с объяснением, предложенным Е. С. Компанеец: основание владельческой защиты может быть различным на каждом конкретно-историческом этапе развития конкретного общества. В пользу этой позиции говорит не только многообразие взглядов по этому вопросу, но и отсутствие владельческой защиты в законодательствах различных государств на различных этапах их развития, а также — различные условия владельческой защиты. Вопрос, таким образом, не может и не должен ставиться как «вопрос в принципе», об «основании защиты владения вообще». Корректным будет вопрос, поставленный применительно к конкретным государствам на конкретном историческом этапе их развития — об основании защиты владения в Древнем Риме, в дореволюционной России, в современной Германии и т. д. Не вдаваясь в оценку уже сформулированных воззрений, кратко коснемся постановки вопроса по современному российскому законодательству. Основной материал для его решения содержится в нормах п. 2 ст. 234, ст. 302 и 305 Гражданского кодекса.

1320. Согласно п. 2 ст. 234 ГК «до приобретения на имущество права собственности в силу приобретательной давности лицо, владеющее имуществом как своим собственным, имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного предусмотренного законом или договором основания». Защита владения против собственника ограничивается еще сильнее: ст. 302 защищается только владение добросовестного приобретателя (1) денежных знаков и бумаг на предъявителя; (2) иных вещей — только в том случае, когда они выбыли из владения собственника по его воле и были приобретены на возмездной основе. Даже простое прочтение этих норм позволяет отметить их принципиальные отличия от римской классической владельческой защиты. Во-первых, ими защищается не всякое владение, а только animus domini, причем, открытое и добросовестное*, а во-вторых, предоставляемая защита не всегда имеет силу против собственника, и вовсе не имеет силы против всякого иного титульного владельца.

* Этот вывод получается путем систематического толкования п. 2 ст. 234 с п. 1 той же статьи.

 

1321. Если бы Кодекс ограничился только вышеприведенными нормами, это создало бы почву для возникновения множества откровенно несправедливых и даже абсурдных ситуаций. Сравнение способов разрешения двух ситуаций римским правом и п. 2 ст. 234 и ст. 302 ГК представлено в табл. 1.

Сравнение свидетельствует явно не в пользу п. 2 ст. 234, которое законному, добросовестному и не совершающему ничего противоправного владельцу, защиты его владения не предоставляет только потому, что он владеет не как собственник. Вместе с тем рассматриваемая норма встает «горой» за насильников и обманщиков только потому, что таковые имеют возможность прикрыться щитом юридического титула.

 

Таблица 1. Сравнение способов разрешения двух ситуаций римским правом и п. 2 ст. 234 и ст. 302ГК

 

1322. Устраняет эту явную несправедливость норма ст. 305 ГК, постановляющая, что лица, владеющие имуществом по основанию, предусмотренному законом или договором, имеют право на защиту своего владения против любых лиц, хотя бы и располагающих юридическим титулом на вещь, в том числе и против собственника*. Видно, что здесь уже не идет речь о защите владения исключительно animus domini, а сама защита предоставляется против любых лиц, хотя бы и титулованных правообладателей. С учетом ст. 305 решение рассмотренных выше двухситуаций полностью соответствует римскому праву. Но в других ситуациях даже связка п. 2 ст. 234 и ст. 305 «римских» результатов все-таки не дают. Еще два примера представлены в табл. 2.

* В Кодексе имеется еще несколько норм, аналогичных ст. 305, и касающихся защиты владения конкретных лиц — залогодержателя предметом заклада (ст. 347) и доверительного управляющего вещами, находящимися в доверительном управлении (п. 3 ст. 1020). Видимо, на владельческую защиту может рассчитывать также и ретентор — обладатель права удержания (см. ст. 359, особенно п. 2).

Таблица 2. Сравнение способов разрешения двух ситуаций римским правом и п. 2 ст. 234 и ст. 305 ГК

Видно, что в первой ситуации результат противоположен римскому*, а во второй —нормы российского ГК и вовсе «не сработали». Процессуальные аспекты применения этих норм мы пока оставляем за пределами внимания; отметим лишь, что и с этой точки зрения п. 2 ст. 234 и ст. 305 не имеют ничего общего с римскими владельческими исками.

* Кроме того, оннаходится в противоречии с результатами, неизбежно получаемыми при применении иных норм российского ГК. Так, попытка собственника отобрать вещь посредством виндикационного иска в данной ситуации закончится провалом (см. ст. 302 ГК), в то время, как самоуправное восстановление собственником своего владения находит понимание и защиту в ст. 234 и 305 ГК. Где же логика? Разве может право самоуправство предпочитать искам?

 

1323. Итог печален: для объяснения института, предусмотренного п. 2 ст. 234 и ст. 305 ГК, не может быть применена ни одна из классических теорий оснований защиты владения. В их конструировании и использовании нет необходимости, ибо самого парадоксального явления*, объяснения которого ученые и искали в рассмотренных теориях, применением указанных норм ГК не создается. Причина этому явлению ясна: ГК предусматривает не столько владельческую защиту, сколько ограничивает самоуправное завладение со стороны лиц, не имеющих законного титула на вещь, являющуюся предметом завладения и в отношении законных владельцев. То, что владелец вещи не может доказать своего титула на нее, еще не основание для того, чтобы эту вещь у него мог кто угодно отобрать; и наоборот: законный титул на вещь сам по себе не оправдывает нарушения чужого законного владения лицом — носителем титула. Но защита законного владения от самоуправства и защита владения animus domini, предполагаемого законным,— это далеко не все задачи, которые решаются институтом владельческой защиты. Для объяснения такой защиты не нужно конструировать никаких теорий, ибо защита законных прав и обеспечение реализации охраняемых законом интересов и есть непосредственная и главная задача объективного права.

* Защиты недобросовестного и даже незаконного владения, в том числе против собственника.