О рассказе Софьи Поляковой «В гостях у раненых бойцов»

Рассказ повествует о первом посещении школьником Сережей госпиталя и о первой встрече его с ранеными фронтовиками. Ему предстояло прочитать для них вслух одно хорошее произведение.

Сережа шел один, и ему было страшно увидеть раненых. Он по-своему представлял их пугающий облик. Однако раненые бойцы оказались добрыми людьми и совсем не страшными. Они не только поблагодарили Сережу за его чтение, но и поддержали начатую им игру «в стихи».

Получилось весело и азартно. Сережа с хорошим настроением покинул госпиталь и решил приходить к бойцам еще. Его веселое и счастливое состояние от посещения госпиталя, когда он шел домой, поддерживало чирикание весенних воробьев.

Обсуждая рассказ, важно проследить изменение внутреннего состояния мальчика – от страха к радости, происшедшее за время посещения раненых и объяснить его причину.

 

Софья ПОЛЯКОВА

В ГОСТЯХ У РАНЕНЫХ БОЙЦОВ

«Мурзилка», 1944, № 2–3, С.12–13

 

С маленькой книжечкой подмышкой шел Сережа в госпиталь. Светило солнце, и начинал уже таять снег. Все ленинградцы прислушивались к капели и улыбались. Это кончилась трудовая, холодная зима. Люди смотрели на солнце, и всем становилось весело. «А снегу-то конец пришел, – говорили друг другу на улице незнакомые прохожие.– Поздравляю!»

Сереже тоже было весело глядеть на весну, он тоже говорил «снегу-то конец», а потом вдруг екнуло сердце: он боялся остаться в палате с ранеными. Сережа никогда не был в больнице, и теперь ему было страшно. Он думал, что раненые будут стонать, что у них страшные лица и страшные глаза, что им вовсе не хочется видеть его, Сережу.

Чем ближе был госпиталь, тем медленнее шел теперь Сережа – для храбрости. Вот и серое здание – госпиталь. Сережа отдал пальто на вешалку, а ему дали большой, на взрослого, халат с печатями. На лестнице ничем не пахло, и было вовсе не страшно: лестница, как лестница, коридор, как коридор. Все это было не похоже на то, что Сережа ожидал увидеть.

Он помедлил перед дверью в палату, а потом разом нажал ручку и открыл дверь. В палате было человек двадцать, все под одинаковыми одеялами и в одинаковых рубашках. Лица у раненых были спокойные, и на вид даже очень здоровые, даром, что у многих были забинтованы руки и ноги.

 

Сережа с порога сказал:

– Здравствуйте! Я пришел к вам очень интересную книгу читать.

Бойцы с ним приветливо поздоровались, а один раненый посмотрел на Сережу и сказал:

– Иди сюда, я тебе рукава немного укорочу, а то утонешь.

Сережа сел к нему на кровать, и раненый боец ловко подвернул ему рукава халата.

– Так лучше будет, а то ты такой, а халат вот та-кой.– И боец рассмеялся.

Сережа посмотрел на веселого бойца, на светлые солнечные квадраты на полу и перестал бояться.

Он сел на стул посредине палаты и громко стал читать. Все внимательно слушали. Когда Сережа прочитал всю книжечку про то, как один человек на необитаемом острове, а друзья его нашли, на корабле отвезли на родину и спасли от смерти, все закричали: «Хороший рассказ! Это про наш Ленинград написано. Наш город в беду попал, а друзья его выручили!»

Сережа совсем осмелел и говорит:

– А теперь я прочту стихотворение, которое вчера сам сочинил.

Все захлопали.

 

Письмо отцу

Папа, друг сердечный мой,

Возвратишься ль ты домой?

Может, ты лежишь в больнице

Может, бьешь немецких фрицев?

Если бьешь немецких фрицев,

Так уж бей их посильней.

Если ты лежишь в больнице,

Выздоравливай скорей.

Сережино стихотворение всем понравилось, и его хвалили, а раненый боец, который Сереже поправил рукав халата, говорит:

– Я тоже стихами говорить умею: буду бить врага, когда пройдет нога.

– Хорошо! – сказали все.

– «Хорошо, когда немец ушел» – говорят в нашей деревне.

– Давайте стихами говорить! – крикнул Сережа.

– Твоя очередь! – закричали ему

– «Мне охота в морскую пехоту». И это правда, – сказал Сережа. – У меня друг есть Гриша. Он – краснофлотец. Его корабль вон из этого окна видно. Посмотрите.

Несколько Бойцов встали и подошли к окну посмотреть на Гришин корабль на Неве.

–– «Если Гриша и на крыше, все равно я выше Гриши». Угадай, почему? – спросил Сережу боец с самой далекой койки и прищурил один глаз.

Угадал, – обрадовался Сережа.– Потому что вы – летчик.

Все увлеклись этой игрой и забыли, что кричат чуть ли не во все горло. А летчик с самой дальней койки придумал стихотворение про петуха и громко закукарекал.

Вошла сестра и говорит:

– Как же так! Почему вы кричите и кукарекаете? Шум на весь госпиталь! У вас повысится температура, вы же – больные.

– Не сердитесь, сестрица. Этого не случится.

– «Не сердитесь» – передразнила сестра.– Мне попадет и вам попадет. А больше всех вот этому молодому человеку.

Сестра показала пальцем на Сережу.– Чтобы сейчас же попрощаться и уходить!

Сережа пожал всем руки. Неохота ему было уходить. Бойцы хлопали ему по плечу, благодарили и звали приходить еще.

До свиданья, друзья, прогоняют меня, – сказал уже в дверях Сережа.

Он ушел из госпиталя веселый и счастливый.

«Хорошие люди лежат в палате номер три. Обязательно приду, когда не будет дежурить эта сердитая сестра», –думал он и поддевал мокрые сосульки.

Со всех подоконников текло. Снег лежал рыжий, весенний. Сереже даже показалось, что чирикают воробьи на солнышке».

Вопросы для обсуждения:

1. Зачем Сереже понадобилось идти в госпиталь?

Почему он боялся заходить в палату к раненым?

2. Как он представлял себе раненых? И какими они оказались на деле?

3. Что соединило Сережу и раненых? Какую игру, сдружившую всех, мальчик придумал?

4. Почему он ушел из палаты веселый и счастливый?

5. Почему появилось желание навещать раненных впредь?

6. Как весна повлияла на настроение людей и сказалась на Сереже и на раненых бойцах?

 

О рассказе Льва Кассиля «Отметки Риммы Лебедевой»

Написан в первые годы войны. Передавался по радио. Впервые рассказ опубликован в сборнике Л. Кассиля «Друзья-товарищи»,(Свердлгиз, 1942).

В рассказе Лев Кассиль покзывает ситуацию, когда не столько школьники помогали раненым, сколько раненые помогали школьникам.

Речь в данном случае идет о третьекласснице Римме Лебедевой, которая перестала учиться. Свое нежелание она оправдывала перенесенными ею потрясениями, связанными с бомбежками немцев в тех местах, откуда она приехала.

Усилия учителей и учеников не изменили ее отношения к учебе. Изменило – посещение госпиталя, где раненый в руку лейтенант Тарасов попросил ее написать письмо его дочери, такой же школьнице, как и Римма.

 

Когда он увидел, сколько ошибок она сделала в этом письме, он взялся учить ее правилам написания русских слов, а заодно и географией заинтересовал, рассказывая в каких местах живут его друзья.

Эта дружба пробудила у девочки интерес к учебе. Тарасов увидел в ней свою дочь, а она в нем – заботливого учителя и отца. О том, что давала встреча детей с ранеными бойцами, что она значила для тех и других, мы и предлагаем вести разговор на материале данного рассказа.

 

 

Лев КАССИЛЬ

ОТМЕТКИ РИММЫ ЛЕБЕДЕВОЙ

 

В город Свердловск приехала вместе со своей мамой девочка Римма Лебедева. Она поступила учиться в третий класс. Тетка, у которой жила теперь Римма, пришла в школу и сказала учительнице Анастасии Дмитриевне:

– Вы к ней, пожалуйста, строго не подходите. Они ведь с матерью еле выбрались. Свободно могли немцам в плен попасть. На их село бомбы кидали. На нее все это очень подействовало. Я думаю, что она теперь нервная. Наверное, она не в силах нормально учиться. Вы это имейте в виду.

– Хорошо,– сказала учительница,– я буду это иметь в виду, но мы постараемся, чтобы она могла учиться, как все.

На другой день Анастасия Дмитриевна пришла в класс пораньше и сказала ребятам так:

– Лебедева Римма еще не приходила?.. Вот, ребята, пока ее нет, я хочу вас предупредить: девочка эта, может быть, много пережила. Они были недалеко от фронта с мамой. Их село немцы бомбили. Мы с вами должны помочь ей прийти в себя, наладить учение. Особенно много не расспрашивайте ее. Условились?

– Условились! – дружно ответили третьеклассники.

Маня Петлина, первая отличница класса, усадила Римму на своей парте, рядом с собой. Мальчик, сидевший тут раньше, уступил ей свое место.

Ребята давали Римме свои учебники. Маня подарила ей жестяную коробочку с красками. И третьеклассники ни о чем не расспрашивали Римму.

Но училась она неважно. Она не готовила уроков, хотя Маня Петлина помогала ей заниматься и приходила к Римме на дом, чтобы вместе с ней решить заданные примеры. Слишком заботливая тетка мешала девочкам.

– Хватит вам учиться-то,– говорила она, подходя к столу, закрывала учебники и убирала Риммины тетрадки в шкаф. – Ты ее, Маня, уж совсем замучила. Она не то, что вы – дома тут сидели. Вы себя с ней не сравнивайте.

И эти теткины разговоры в конце концов подействовали на Римму. Она решила, что ей уже незачем учиться, и совсем перестала готовить уроки. А когда Анастасия Дмитриевна спрашивала, почему Римма опять не знает уроков, она говорила:

– На меня тот случай очень подействовал. Я не в силах нормально учиться. У меня теперь сдали нервы.

И когда Маня и подруги пробовали уговорить Римму, чтобы она училась как следует, она опять упрямо твердила:

– Я почти что на самой войне была. А вы были? Нет. И не сравнивайте.

Ребята молчали. Действительно, они не были на войне. Правда, у многих из них отцы и родственники ушли в армию. Но трудно было спорить с девочкой, которая сама была довольно близко от фронта. А Римма, видя смущение ребят, стала теперь прибавлять к теткиным словам еще свои собственные. Она говорила, что ей скучно учиться и неинтересно, что она опять скоро уедет на самый фронт и поступит там в разведчицы, а всякие диктовки и арифметики ей не очень нужны.

 

 

Недалеко от школы был госпиталь. Ребята часто ходили туда. Они читали раненым вслух книги, один из третьеклассников хорошо играл на балалайке, и школьники тихим хором пели раненым «Светит месяц» и «Во поле березонька стояла». Девочки вышивали кисеты для раненых.

Вообще школа и госпиталь очень сдружились. Ребята сперва не брали с собой Римму. Они боялись, что вид раненых напомнит ей что-нибудь тяжелое. Но Римма упросила, чтобы ее взяли. Она даже сама сшила табачный кисет. Правда, он у нее вышел не очень складным. И когда Римма дала кисет лейтенанту, лежавшему в палате Э 8, раненый почему-то примерил его на здоровую левую руку и спросил:

– Как вас звать-то? Римма Лебедева? – и негромко пропел:

Ай да Римма – молодец! Вот так мастерица! Шила раненым кисет – Вышла рукавица.

Но, увидев, что Римма покраснела и расстроилась, поспешно поймал ее за рукав своей левой, здоровой рукой и сказал:

– Ничего, ничего, вы не смущайтесь, это я так, в шутку. Прекрасный кисет! Спасибо. А это даже хорошо, что и за рукавицу сойти может. Пригодится. Тем более, мне только для одной руки теперь и нужно.

И лейтенант печально кивнул на обмотанную бинтами правую руку.

– А вот вы мне сослужите в дружбу, – попросил он.– У меня тоже дочка есть, во втором классе учится. Олей зовут… Она мне письма пишет, а я вот ответа написать не могу... Рука... Может быть, сядете, возьмете карандашик? А я вам продиктую. Очень буду благодарен.

 

Конечно, Римма согласилась. Она гордо взяла карандаш, и лейтенант медленно продиктовал ей письмо для своей дочки Оли.

– Ну, давайте поглядим, что мы тут с вами вместе насочиняли.

Он взял левой рукой листок, исписанный Риммой, прочел, нахмурился и огорченно присвистнул:

– Фью!.. Это некрасиво получается. Очень уж грубые ошибки ставите. Вы в каком классе? В третьем пора уже чище писать. Нет, это не годится. Меня дочка засмеет. «Нашел, скажет, грамотеев». Она хоть и во втором классе, а уж знает, что, когда слово «дочка» пишешь, после «ч», мягкий знак совершенно не требуется.

Римма молчала, отвернувшись в сторону. Маня Петлина подскочила к самой койке лейтенанта и зашептала ему на ухо:

– Товарищ лейтенант, она не в силах еще нормально учиться. Она еще не пришла в себя. На нее очень подействовало. Они почти около самого фронта с мамой были.– И она обо всем рассказала раненому.

– Так, – промолвил лейтенант.– Не совсем это правильный разговор. Бедой и горем долго не хвастаются. Или уж терпят, или помочь горю-беде стараются, чтобы не стало их. Я вот за то и правую руку свою отдал, наверное, а многие и головы совсем сложили, чтобы ребята у нас учились, как следует, как мы хотим, чтобы у них жизнь была по всем нашим правилам... Вот что, Римма: приходите-ка завтра после уроков на часок, потолкуем, и я вам еще письмецо продиктую,– неожиданно закончил он.

И теперь каждый день после уроков Римма приходила в палату Э 8, где лежал раненый лейтенант. И он диктовал – медленно, громко, раздельно – письма своим друзьям. Друзей, родственников и знакомых у лейтенанта было необыкновенно много. Они жили в Москве, Саратове, Новосибирске, Ташкенте, Пензе.

– «Дорогой Михаил Петрович!» Знак восклицательный, вверх дубинкой, – диктовал лейтенант.– Теперь пиши с новой строки. «Хочу знать», запятая, как двигается...» После «т» не надо мягкого знака в данном случае... «как двигается дело у нас на заводе». Точка.

Потом лейтенант вместе с Риммой разбирал ошибки, исправлял и объяснял, почему надо писать так, а не этак. И заставлял найти на небольшой карте город, куда посылалось письмо.

Прошло еще два месяца, и однажды вечером в палату Э 8 пришла Римма Лебедева и, хитро отвернувшись, протянула лейтенанту ведомость с отметками за вторую четверть. Лейтенант внимательно проглядел все отметки.

– Ого! Это порядок! – сказал он.– Молодец, Римма Лебедева: ни одного «посредственно». А по русскому и географии даже «отлично». Ну, получайте вашу грамоту! Документ почетный.

Но Римма отвела рукой протянутую ей ведомость.

– Вы распишитесь... Вот тут, где написано «подпись родителей или лица воспитывающего»... Как – при чем вы? Кто же еще? А то мама в командировку уехала, а тетю я не хочу. Только ведь вы не можете... Рука...

– Могу! – сказал лейтенант.– Я уже давно могу. Давайте сюда.

Он поболтал в воздухе своей зажившей рукой и в графе «подпись родителей или лица воспитывающего» четко вывел: «Лейтенант А. Тарасов».

 

Вопросы для обсуждения:

1. Чем оправдывала Римма Лебедева свою плохую успеваемость?

2. Убедительно ли вам показалось это оправдание?

3. Как изменило ее отношение к учебе посещение госпиталя и знакомство с лейтенантом Тарасовым, раненым в руку?

4. Как подружились Римма Лебедева и лейтенант Тарасов?

5. Как получилось, что они стали нужны друг другу?