Далее – пересказ с цитированием текста

Детей, отправившихся за ягодами, среди которых была и Манечка, фашисты расстреляли. Партизаны устроили праведный суд: какой должен быть приговор убийцам детей?

Поднял глаза Фюнфкиндер, посмотрел на небо, на землю. Обвел взглядом людей и промолвил какие-то страшные слова побелевшими губами. Потом перевел по-русски:

– Смерть им! Смерть!..

Потом починил противотанковое ружье трофейное и пошел вместе со всеми партизанами приводить приговор в исполнение.

 

Вопросы для обсуждения:

1.Почему, увидев немца в разбитом самолете, партизаны не застрелили его? Зачем его привели в партизанский отряд? Почему дали ему имя Фюнфкиндер?

2. Почему расстрел немца день ото дня откладывался? Только ли из–за помощи партизанам в хозяйственных делах?

3. Какую роль в защите немца сыграл Ленька? О какой черте русского характера говорит эта защита? В чем его позиция расходилась с позицией Власыча по отношению к немцу? Чья позицию вам ближе и почему?

4. Какие «тайны» у ребят, живших с партизанами, завелись с немцем?

5. Почему Власыч так и не выполнил угроз убить немца?

6. Каким образом Фюнфкиндер стал сторонником партизан и врагом фашистов? Верите ли вы в это?

 

 

О рассказе Бориса Лавренева «Большое сердце»

Борис Лавренев (1891-1959) известный советский прозаик, драматург, публицист.

Речь в рассказе идет о тринадцатилетнем подростке, которого автор охарактеризовал как героя с большим сердцем, сердцем своего народа. Этот мальчик был задержан у переднего края наших войск постом наблюдения и направлен в штаб участка с запиской, что задержанный две недели собирал сведения о расположении немецких частей, находящихся в районе совхоза. Он знал немецкий язык и слышал, как немцы разговаривали и многое узнал.

Капитан, к которому был направлен мальчик, убедился, что перед ним не просто мальчик, а зоркий, сознательный и точный разведчик, способный разбираться в карте местности. В бинокль, какой ему дал капитан, мальчик увидел скворечник, который и послужил мишенью для прицельного огня краснофлотцев и ошеломил немцев меткостью выстрелов, заставив их отступить.

Капитан дал мальчику боевое задание, которое тот выполнил, как подобает солдату. Что это было за задание, пусть отгадают наши читатели. А на вопрос капитана, страшно ли было на чердаке под градом снарядов, Николай Вихров ответил честно: было страшно, но «только стыдно стало».

Докладывая капитану по всей форме о выполненном задании, мальчик «захлебнулся от наплыва ощущений», свойственных русскому человеку с большим сердцем.

 

 

Борис ЛАВРЕНЕВ

 

БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ

(публикуется в сокращении)

 

…Он, казалось, не замечал и не обращал внимания на краснофлотцев, которые, любопытствуя, обступили его, необычного тринадцатилетнего гостя батареи – этого сурового мира взрослых, опаленных порохом людей. Обут он был не по погоде: в серые парусиновые туфли, протертые на носках, и все время переминался с ноги на ногу, пока капитан читал препроводительную записку, принесенную из штаба участка связным краснофлотце приведшим мальчика.
«...был задержан на рассвете у переднего края постом наблюдения... по его показаниям – в течение двух недель собирал сведения о немецких частях в районе совхоза «Новый путь»... направляется к вам, как могущий дать ценные данные батарее...»
Капитан сложил записку и сунул ее за борт полушубка. Мальчик продолжал спокойно и выжидательно смотреть на него.

– Как тебя зовут?

Мальчик откинул голову, выпрямился и попытался щелкнуть каблуками, но его лицо дрогнуло и перекосилось от боли, он испуганно глянул на свои ноги и понурился.

– Коля... Николай Вихров, товарищ капитан, – поправился он.
Капитан тоже посмотрел на его ноги, на порванные туфли и поежился от озноба.

– Мокроступы у тебя не по сезону, товарищ Вихров. Ноги застыли?

– Немножко, – застенчиво и печально сказал мальчик и еще больше потупился….

– Не грусти! У нас другая мода на обувь... Лейтенант Козуб!

Выскочив из-за кучки краснофлотцев, маленький веселый лейтенант козырнул капитану.

– Прикажите баталеру немедленно подыскать и доставить ко мне в каземат валенки самого малого размера.
Козуб рысью помчался исполнять приказание. Капитан тронул мальчика за плечо:

– Пойдем в мою хату. Обогреешься – поговорим.
В командирском каземате, треща и гудя, пылала печь…

– Раздевайся, – предложил капитан, – у меня жарко, как Артеке на пляже. Грейся!

Мальчик сбросил пальтишко, аккуратно свернул его подкладкой наружу и, привстав на цыпочки, повесил поверх капитанского полушубка. Капитану, наблюдавшему за ним, понравилась эта бережливость к одежде. Без пальто мальчик оказался головастым и худым. И капитан подумал, что он долго и крепко недоедал.

– Садись. Сперва закусим, потом дело. А то ты натощак, пожалуй, и рта не раскроешь. Чай любишь крепкий?

Капитан доверху налил толстую фаянсовую чашку темной ароматной жидкостью, неторопливо отрезал ломоть буханки, намазал на него масла в палец толщиной и увенчал это сооружение пластом копченой грудинки. Мальчик почти испуганно смотрел на этот гигантский бутерброд.

– Не пугайся, – сказал капитан, подвинув тарелку, – клади сахар… И он с плеском бросил в кружку увесистую глыбу сахара. Худенькое лицо мальчика неожиданно сморщилось, и на стол закапали огромные, неудержимые слезы. Капитан тяжело вздохнул, придвинулся и обнял гостя за костлявые плечи.

– Полно! – произнес он весело. – Брось! Что там было, то было, тут тебя никто не обидит. У меня, понимаешь, у самого такой же малец дома остался. Вся и разница, что Юркой зовут. А то все такое же – и веснушки, и нос пуговицей.
Мальчик быстрым и стыдливым жестом смахнул слезы.

– Я ничего, товарищ капитан... Я не за себя разрюмился... Я стойкий. А вот маму вспомнил...

– Вот что, – протянул капитан, – так мама жива?

– Жива, – глаза мальчика засветлели. – Только голодно у нас. Мама по ночам у немецкой кухни картофельные ошурки подбирает. Но раз часовой застал. По руке прикладом хватили. До сих пор рука не гнется.

 

Он стиснул губы, и из глаз его уплыла детская мягкость. Они блеснули остро и жестко. Капитан погладил его по голове

 

– Потерпи! Выручим маму и всех выручим. Ложись, вздремни.
Мальчик умоляюще посмотрел на него.

– Я не хочу... Потом. Сперва расскажу про них.
В его голосе прозвучал такой накал упорства, что капитан не стал настаивать. Он пересел к другому краю стола и вынул блокнот.

– Ладно, давай... Сколько, по-твоему, немцев в районе совхоза?
Мальчик мотнул головой и сказал быстро без запинки:

– Пехоты один батальон. Баварцы. Сто семьдесят шестой полк двадцать седьмой пехотной дивизии. Прибыл на фронт из Голландии.

– О! Откуда ты знаешь? – спросил капитан, удивленный обстоятельностью и точностью ответа.

– А как же. Я ж цифры на погонах смотрел. И слушал, как они разговаривали. Я по-немецки могу, я в школе хорошо учился... Рота мотоциклистов-автоматчиков. Взвод средних танков на свиноферме. По северному краю бахчи стрелковые окопного полного профиля. Танковое вооружение – калибр примерней пятьдесят миллиметров. Два дота у них там. Здорово укрепились, товарищ капитан. Десять дней грузовиками цемент таскали. Сто девять грузовиков ввалили. Я из окошка подглядывал!

– Можешь точно указать расположение дотов? – спросил капитан, подаваясь вперед. Он понял, что перед ним сидит не обыкновенный мальчик, от которого можно узнать только самые общие сведения, а очень зоркий, сознательный и точный разведчик.

– Конечно, могу... Первый – на бахче, за старым током, где курганчик. А другой...
– Стоп! – прервал капитан. – Это здорово, что ты все так рассмотрел и запомнил. Но, понимаешь, мы же в твоем совхозе не бывали и не жили. Где бахча, где ток, нам неизвестно. А береговые десятидюймовые пушки, дружок, – не игрушка. Начнем наугад гвоздить, много лишнего попортить можем без толку, пока в точку угодим. А там ведь и наши люди есть... И мама твоя... Ты нарисовать это сумел бы?

Мальчик вскинул голову. В его взгляде было недоумение. Так разве у вас, товарищ капитан, карты нет?

 

– Карта есть... да ты в ней разберешься ли?

– Вот еще, – сказал мальчик с негодованием. – Папа же мой – геодезист сам карты чертить могу. Не очень чисто, конечно... Папа теперь тоже в армии, у саперов командир, – добавил он с гордостью.

– Выходит, что ты не мальчик, а клад, – пошутил капитан, развертывая на столе штабную полукилометровку.

Мальчик встал коленками на стул и нагнулся над картой. Он долго смотрел, потом лицо его просияло, и он ткнул в карту пальцем.

– Да вот же! – сказал он, счастливо улыбаясь. Как на ладошке. Карта у вас какая хорошая! Подробная, как план. Все видно. Вот тут, за оврагом, и есть старый ток.

Он безошибочно разбирался в карте, и вскоре частокол красных крестиков, нанесенных рукой капитана, испятнал карту, засекая цели. Капитан удовлетворенно откинулся на спинку стула.

– Очень хорошо, Коленька! – Он одобрительно погладил руку мальчика. – Просто здорово!

И, почувствовав непосредственную сердечность ласки, мальчик, на мгновение вернувшись в детство, по-ребячьи нежно прижался щекой к капитанской ладони. Капитан грустно покачал головой и сложил карту.

– А теперь, товарищ Вихров, в порядке дисциплины – спать!

– Товарищ капитан, который час?..

– Спи! Плюнь на время. Начнется тарарам – разбудим.

Но мальчик не успокоился. Его лицо потемнело. Он заговорил настойчиво и торопясь:

– Нет, нет! Мне же назад надо! Я маме обещал. Она будет думать, что меня убили. Как стемнеет, я пойду.

Капитан изумился. Он не допускал и мысли, что мальчик собирается снова проделать страшный путь по ночной степи, который случайно удался ему однажды. Капитану показалось, что его гость еще не совсем проснулся и говорит спросонья.

– Чепуха! – сказал он. – Кто это тебя пустит? Если даже не попадешься немцам, то можешь случайно угодить под наши снаряды. Только об этом я мечтал, чтобы тебя ухлопать в благодарность. Не дури! Спи! Мальчик насупился и покраснел.

– Я немцам не попадусь. Они по ночам не ходят. Мороза боятся, дрыхнут. А я каждую тропочку наизусть... Пожалуйста пустите!

Он просил упрямо и неотступно, почти испуганно, и капитану на мгновение пришла мысль: «А что, если вся эта история с появлением мальчугана и его рассказ – обдуманная комедия и обман?» Но, взглянув в ясные, печальные глаза, он устыдился своего подозрения.

– Вы же знаете, товарищ капитан, немцы никому не позволяют уходить из совхоза. Нагрянут случайно для проверки – меня нет, они на маме выместят.

В его голосе слышалась недетская тоска. Он явно волновался за судьбу матери.

– Не нервничай! Все понял, – сказал капитан, вынимая часы, – то, что думаешь о маме, – это очень хорошо... Сейчас шестнадцать тридцать. Мы пройдемся с тобой на наблюдательный
пункт и еще раз сверим все. А когда стемнеет, я обещаю, что
ребята тебя проводят как можно дальше. Ясно?

 

 

На наблюдательном пункте, вынесенном к пехотным позициям, капитан сел к дальномеру. Он увидел холмистую крымскую степь, покрытую серо-желтыми полосами снега, нанесенного ветрами в балочки. Рябиновый свет заката умирал над степью. На горизонте темнели узкой полоской сады далекого совхоза. Капитан долго разглядывал массивы этих садов и белые крапинки зданий между ними. Потом подозвал мальчика:

– А ну-ка, взгляни! Может, маму увидишь. Улыбнувшись шутке, мальчик нагнулся к окулярам. Капитан медленно ворочал штурвальчик горизонтальной наводки, показывая гостю панораму родных мест. Внезапно мальчик, ахнув, отшатнулся от окуляра и затеребил рукав капитана.

– Скворечня! Моя скворечня, товарищ капитан. Честное пионерское!

Удивленный капитан заглянул в окуляр. Над сеткой оголенных тополевых верхушек, над зеленой крышей в пятнах ржавчины темнел крошечный квадратик на высоком шесте. Капитан видел его очень отчетливо на темно-серой ткани туч. Он поднял олову и несколько минут просидел, сдвинув брови. Неясная мысль, возникшая в его мозгу при виде скворечни, становилась все устойчивее. Он взял мальчика под руку, отвел его в сторону и тихо заговорил с ним.

– Понял? – спросил он, окончив разговор, и мальчик, весь просияв, кивнул головой.

Небо потемнело. С моря потянуло колючим холодком зимнего ветра. Капитан повел мальчика по ходу сообщений на передний край. Там он рассказал вкратце все дело командиру роты и просил скрытно вывести мальчика на подходы к совхозу…

Ночью ему не спалось. Он пил много чаю и читал. Перед рассветом пошел на наблюдательный пункт. И как только в серой дымке наступающего дня различил темный квадратик на шесте, к нему пришло хорошее боевое спокойствие. Он подал команду. Ахнув над степью грузным ударом, прокатился пристрелочный залп башни. Его гром долго висел над пустой степью. Капитан, не отрываясь, смотрел в окуляры и увидел ясно, как качнулся на шесте темный квадратик. Дважды... и после паузы в третий раз.

– Перелет... вправо, – перевел капитан и скомандовал поправку. На этот раз скворечня осталась неподвижной, и капитан перешел на поражение обеими башнями. С привычной зоркостью артиллериста он видел, как в туче разрывов полетели кверху глыбы бетона и бревна. Он усмехнулся и после трех залпов перенес огонь на следующую цель. И снова скворечня вела с ним дружеский разговор на понятном только ему языке. В третью очередь огонь обрушился туда, где красный крестик на карте отметил склад горючего и боезапасов. На этот раз капитан накрыл цель с первого залпа…

Запищал зуммер. С рубежа просили прекратить огонь. Моряки вышли в атаку и уже рвались в немецкие окопы. Тогда капитан передал команду Козубу, вскочил в приготовленный мотоцикл и в открытую помчался по полю. Его гнало нетерпения. От совхоза доносились пулеметный треск и щелчки гранат. Немцы, ошеломленные мощью и меткостью огневого удара батареи, потеряв опорные точки, сопротивлялись слабо и отходили...

Капитан торопился к зеленой крыше среди надломленных тополей. Еще издали он увидел у калитки вышедшую женщину, закутанную в платок. За ее руку держался мальчик. Увидев бегущего капитана, он рванулся ему навстречу. Капитан с хода подхватил его, вскинул в воздух и стал целоваться в щеки, в губы, в глаза. Но мальчику, видимо, не хотелось в эту минуту быть маленьким. Он изо всех сил упирался руками в грудь капитана и рвался из его объятий. Капитан выпустил его.

Коля отступил и с нескрываемой гордостью, приложив руку к шапке, доложил:

– Товарищ капитан, разведчик батареи Николай Вихров боевое задание выполнил.

– Молодец, Николай Вихров, – сказал капитан, – благодарю за службу!
Подошедшая женщина с потухшими глазами и усталой улыбкой застенчиво протянула руку капитану.

– Здравствуйте! Он так вас ждал! Так ждал... Мы все ждали. Спасибо вам, родные!

Она поклонилась капитану глубоким русским поклоном. Переводил взгляд с матери на капитана и улыбался.

– Отлично справился!.. А небось страшновато было на чердаке, когда снаряды посыпались? – спросил капитан, привлекая его к себе.

– Ой! Как еще страшно, товарищ капитан, – ответил мальчик чистосердечно-наивно, – как первые снаряды ударили – все зашаталось, вот-вот провалится. Я чуть с чердака не махнул. Только стыдно стало. Дрожу, а сам себе говорю: «Сиди! Сиди! Не имеешь права!» Так и досидел, пока боезапас не рванул... Тогда сам не помню, как вниз скатился!

Он захлебнулся от наплыва ощущений, сконфузился и уткнулся лицом в полушубок капитана, маленький русский человек, тринадцатилетний герой с большим сердцем, сердцем своего народа.

 

Вопросы для обсуждения:

 

1. По какой причине был задержан у переднего края нашей батареи тринадцатилетний Николай Вихров?

2. О чем свидетельствовала сопроводительная записка, присланная из штаба военного участка?

3. Какое впечатление мальчик произвел на капитана и какой разговор состоялся между ними? Каким образом капитан понял, что перед ним не просто мальчик, а зоркий, сознательный и точный разведчик? Оправдал ли мальчик на деле эти качества?

4. Почему капитан поверил рассказу мальчика о количестве немцев в селе, расположении дотов и родах немецкой части?

5. Как удалось нашей военной части отбить у немцев село? Какую роль при этом сыграл скворечник, указанный юным разведчиком?

6. Какими чертами характера обладал этот мальчик, выполнивший боевое задание командира? Что это было за задание, по-вашему?

7. Почему рассказ называется «Большое сердце»? Какое отношение это название имеет к тринадцатилетнему герою рассказа? Знаете ли вы других русских людей с большим сердцем, сердцем своего народа? Расскажите.

 

Дополнительно рекомендуем:

1. А.А. Лиханов. Русские мальчики.

2. А.Н. Толстой. Русский характер.

 

Раздел 8.

ВМЕСТЕ С ПАРТИЗАНАМИ

Уходили в поход партизаны,

Уходили в поход на врага.

Михаил Исаковский

Слово «партизан» (франц. Partisan – «участник народной войны с захватчиками») вошло в русский словарь давно. Определение этого слова в русской трактовке можно найти уже в «Толковым словаре русского языка» Владимира Даля», который создавался в начале XIX века. По Далю оно означает «военный начальник легкого, летучего отряда, вредящего внезапными покушениями с тылу, с боков».

Партизан часто называют «народными мстителями». В период Великой Отечественной войны они участвовали в вооруженной борьбе, ведущейся на территории оккупированной немцами.

Партизаны действовали в тылу врага и согласовывали свои действия с движением своей армии. Они разрушали мосты, пускали под откос немецкие поезда, нападали на гарнизоны в деревнях. Жили в лесах, болотах, местах малодоступных для врага.

Партизанские отряды – это самоорганизующаяся борьба местного населения, которое оказалось под властью врага. Люди уходили в леса иногда целыми семьями. Вместе со взрослыми там скрывались и действовали дети. Многие мальчишки и девчонки навещали партизан тайком от немцев, чтобы принести им еду или получить задания разведывательного характера.

За боевые заслуги тысячи из них были награждены орденами и медалями, многие стали Героями Советского Союза. Немало среди них было и погибших: немцы не щадили тех, кто был пойман. Из юных партизан особенно прославились Марат Казей, Володя Дубинин, Леня Голиков, Валя Котик, Зина Портнова.

О юных партизанах сложены песни, о них созданы повести и рассказы. Об одном рассказе мы уже говорили, освещая тему «Русские мальчики». Это рассказ Николая Богданова «Фюнфкиндер», раскрывшего читателю условия жизни партизанского отряда, скрытого в Брянских лесных болотах.

 

Предлагаем обсудить:

П.Цвирка «Соловушка»

Н.Богданов «Красная рябина»

Л.Кассиль «У классной доски»