Страдание рассматривается как стимулирующая процесс роста сила.

Кризисы требуют критической оценки. В процессе критичес­кой оценки, которая способствует движению человека по пути приобретения опыта, используются многие элементы личности и требуется высокий уровень функционирования. Согласно Кун-келю, каждый жизненный кризис имеет богатый потенциал для создания духовной силы у зрелой личности. Поэтому мы полага­ем, что консультирование по вопросам жизненных кризисов яв­ляется сферой деятельности терапевтического психолога и требу­ет его профессиональных навыков.

Что может быть сказано о человеке, который испытывает свое несоответствие требованиям, несостоятельность и неспособность противостоять кризису? Если эта проблема истолковывается как сфера терапевтической психологии, тогда, несомненно, следует рассматривать больше, чем только вышеупомянутые чувства. Должна быть рассмотрена целостная проблема образа жизни кли­ента, творческий потенциал, жизненная философия, религиозные взгляды. Кроме того, терапевтический психолог должен позво­лить клиенту вскрыть глубокие чувства и отношение к родителям в период ранних жизненных переживаний. Это делается для того, чтобы пролить свет на причину, почему ему не хватило личност­ных ресурсов для противостояния жизненному кризису. В про­цессе консультирования клиент может достичь инсайта о своих защитных механизмах и проблемах развития духовных сил для противостояния жизненным кризисам. Примером служит случай, в котором клиент проецировал определенные ожидания помощи, которую его мать ждала от Бога. Когда наступил кризис, а матери для поддержки в несчастье не оказалось рядом, он винил Бога, который психологически отождествлялся с матерью. Он начал понимать, что неадекватность в принятии жизненных требова­ний и кризисов не была неудачей Бога, а была связана с его незре­лостью и страхом психологического и духовного творчества. Ко­роче говоря, терапевтический психолог использует проблему жиз­ненного кризиса для помощи клиенту в достижении инсайта и зрелости.

Важным фактором достижения этих целей, как указывалось в данной книге уже много раз, являются терапевтические отношения. Возможность столкнуться с чувствами сомнения, несоответ­ствия, небезопасности и поражения в присутствии надежного и принимающего консультанта кажется нам основным фактором, выявляющим новые возможности клиента для противодействия жизненным вызовам. Этот феномен открытия внутри или вне сво­ей личности, это чувство уверенности и творческой энергии есть то, что Кункель назвал «чудодейственным центром каждого твор­ческого кризиса» [178,р. 163]. Альтернативой этому творческому опыту являются сохраняющиеся чувства разочарования, пора­жения и пустоты, часто ведущие к личностному регрессу.

Моральные проблемы

Моральные проблемы связаны с религиозными интересами в том, что официальные религии содержат этические и моральные кодексы и используют вес религиозных авторитетов для укрепле­ния кодексов. Моральные проблемы, в широком смысле опреде­ляемые как виды поведения, противоречащие установленным тра­дициям общественного строя, могут существовать отдельно от проблем религиозных убеждений. Основные интересы терапев­тического психолога в области морали касаются преодоления чув­ства вины, связанного с аморальным поведением и защитной функцией, которая формируется у человека в связи с амораль­ным поведением. Психологзанимается также обогащающим или вредящим влиянием морального или аморального поведения на клиентов и другими вредными влияниями их поведения.

В качестве основы для обсуждения терапевтического консуль­тирования по моральным проблемам коротко описываются неко­торые концепции морали. Одна точка зрения подчеркивает двой­ственность и одновременность существования «хорошего» и «пло­хого» вчеловеке. Например, человек говоритотом, что он грешен и деструктивен, а еще добродетелен и способен к любви. Про­блема состоит втом, как помочь человеку одержать победу «хо­рошего» над «злым». Эта позиция предполагает или врожденное существование знания хорошего и злого, или заученную после­довательность отношений и способов поведения. Противопо­ложный взгляд основывается натом, что «хорошее» и «плохое», используемые как существительные, являются социальными продуктами, и что человек ни тот ни другой по природе. Когда они используются как прилагательные, то подразумевается про­извольность стандартов без достаточной значимости.

Мнение, что человек по природе есть грешное существо (поэто­му, по определению, плохой и достойный осуждения), обычно при­надлежит иудейско-христианскому миру. Эта концепция природ­ной грешности морального состояния человека сочетается с убеж­дением, что есть в человеке и потенциально хорошее, выраженноев таких понятиях, как человеческая способность быть добрым, лю­бящим, честным, способность придерживаться подобных добро­детелей. Концепты «грешная природа» и «полная порочность» от­носятся ксостояниючеловекасточки зрения Бога. С человеческой позиции как классический иудаизм, так и христианство придер­живаются мнения, что человек имеет большой потенциал или для хорошего, или для порочного.

Конечно, не вселюди, имеющие иудейско-христианские мо­ральные устои, строго придерживаются этой позиции; однако это характерно для большинства. Это мнение о внутренне присущей порочности в некоторой степени также характерно для последо­вателей Фрейда. Основной смысл здесь заключается в том, что концепция внутренне присущей порочности морального поведе­ния ведет к такому отношению, согласно которому нельзя дове­рять человеческой природе, ее надо ограничивать внешними си­лами или трансформировать мистическими процессами.

Третье мнение о моральной природе человека заключается в том, что человек наследует, в основном, социально конструк­тивные силы. Это является верой в «добродетель» человека. Главный смысл заключается втом, что основной моральной про­блемой человека является создание условий, при которых «хо­рошее» может быть извлечено, а усвоенное «плохое» нейтрализо­вано.

Хорни придерживается мнения оросте и личной ответственно­сти в области морали, что коротко описывается следующим обра­зом:

«Проблема морали изменяется вновь, когда мы верим, что эволюци-онно конструктивные силы присущи человеку, и они побуждают к реали­зации потенциальных возможностей. Это убеждение не означает, что че­ловек по своей сути добродетелен, что предполагало бы данность знания о том, что хорошо и что плохо. Это означает, что человек по своей природе и в согласии с самим собой стремится к самореализации, и что набор его ценностей развивается из таких стремлений. Очевидно, он не может, на­пример, развить весь человеческий потенциал, если он не доверяет себе, если он не активен и продуктивен, если он не связывает себя с другими в духе взаимности. Очевидно, он не может расти, если он... последователь­но относит все свои недостатки к недостаткам других. В истинном смыс­ле он может расти только в том случае, когда принимает ответственность за себя» [147, р. 14-15].

Киркендал представляет гипотезу о том, что безнравственное поведение разрушает самоуважение и усложняет межличностные отношения:

«Очевидный интерес студентов к ценностям и принципам морали в браке и семейной жизни привел меня к созданию концепции о хорошем или плохом. Концепция заключается втом, что моральным решением или поведением является то, которое приводит к улучшению способности лю­дей работать вместе, испытывая при этом доверие и понимание. Помощь людей и групп другим должна постоянно нарастать, а личное самоуваже­ние должно повышаться при соблюдении морали. Аморальным или непра­вильным поведение считается тогда, когда оно создает недоверие и подо­зрительность, ведет к отдалению и уменьшению самоуважения» [169, р. 5]. Мы признательны Хью Белл за многочисленные иллюстрации по вопросу обсуждения морали поведения и консультирования [25]. Белл иллюстрирует многообразие форм, в которых моральные про­блемы представляются психологу-консультанту. Наиболее часты проблемы сексуального плана, которые принимают форму тревоги по поводу неразборчивости, гомосексуальности, измены, мастур­бации и эксгибиционизма. Второй тип относится к правдивости сообщения в степени от редкой нечестности и постоянного обмана до выраженной, привычной лжи и мошенничества.

Следующей областью морали является нарушение собствен­ности и личных прав других лиц, что относится к редким кли­ентам. Нарушение прав других часто ведет к вине и тревоге, если действия совершены импульсивно или под влиянием нар­котиков.

Есть еще одна категория моральности поведения всвязисклас-сификацией психопатических или неадекватных личностей. Эта группа включает правонарушителей, алкоголиков, бродяг, лентя­ев и наркоманов. Хотя их враждебные действия направлены про­тив самих себя, однако иногда они направляются на других лю­дей. Их чувства скорее, чем их действия, представляют главный интерес для терапевтических психологов.

Большинство проблем психопата включают некоторые ле­гальные действия против него самого. В данном обсуждении мы не будем рассматривать правовые, моралистские или дисциплинарные последствия такого поведения, но попытаемся представить терапевтические роли и техники для работы с чув­ствами, связанными с проблемами, которые согласно сужде­ниям клиента или общества являются моральными проблема­ми. Терапевтический психолог не обращается к дихотомии «хо­рошее» — «плохое», которые, как правило, оказывают давление на поведение человека. Прежде всего, он заинтересован в реаби­литационном подходе, хотя его интересы распространяются так­же на диагностические проблемы влияния аморального поведе­ния на клиента и выявление причины такого поведения. Терапев- _; тический психолог интересуется также этической проблемой защиты клиента и других, кто мог оказаться под воздействием; его поведения. _;

Проблема вины. Поразительной характеристикой клиента, об-: ращающегося за помощью по моральным проблемам, является I чувство, описываемое как вина. Термин вина в настоящем об- -суждении имеетдвазначения. Первым является распространен­ное всепроникающее чувство «плохого». Клиент часто испыты­вает смутное ощущение «чего-то плохого, происходящего со мной; на самом деле я не делаю то, что должен; мне следует де­лать что-то лучшее». Это чувство тесно связано с чувствами не­адекватности и страха неудачи. Даже успешная по обычным социальным стандартам личность часто имеет такие чувства, которые, видимо, происходят из раннего опыта и способа науче­ния в преодолении враждебности и чувства зависимости, осо­бенно по отношению кродителям. Ребенокоченьрано начинает переживать сильную любовь и враждебные чувства по отноше­нию к родителям. Такие амбивалентные чувства позднее могут искажаться и переживаться как вина. Кажется, что этот тип нормальной вины является внутренне присущим состоянием человеческой жизни и даже может выполнять защитную функ­цию для индивида и общества. Поэтому он не обязательно ука­зывает наличную ответственность.

Второй тип чувства вины тот, который переживается как ост­рая эмоциональная реакция на специфическое поведение. На­пример, нарушение прав путем обмана, соучастие в мошенниче­стве или кража собственности вызывают сильные субъективные чувства, что было сделано нечто осуждаемое, которые могут быть описаны как вина. Человек ясно понимает, что нарушил соци­альные нормы,религиозные предписания или моральный «закон».

Эти чувства являются характеристикой большинства кУ^ль>тур в виде осведомленности, что человек контролируем и будет нести ответственность за свои действия. Фромм подытоживает проис­хождение и последствия предыдущего чувства вины следующим

образом:

«Проблема вины играет в процедуре психоанализа не мены^У¹⁰ роль, чем в религии. Иногда это представляется пациентом как один ^из основ­ных симптомов. Он чувствует вину за нелюбовь к родителям, за неудачу на работе, за причинение страданий другим людям. Чувство вины подав­ляет разум пациента, и он реагирует чувством неполноценности, без­нравственности и, часто, осознанным или неосознанным желанием на­казания. Обычно нетрудно обнаружить, что всепроникающее действие вины происходит из авторитарной ориентации. Клиенты моглИ бы более точно выразить свои чувства, если бы вместо того, чтобы сказать, что они чувствуют вину, они бы говорили, что они боятся, боятся наказания, или чаще не быть больше любимыми авторитетными для них людьми, кото­рым они не подчиняются. Такие пациенты в аналитической процессе будут медленно узнавать, что за их авторитарным чувством рины нахо­дится другое чувство вины, которое вытекает из их собственно¹"⁰ мнения, из совести в гуманистическом смысле. Предположим, что паи^{иент Ч}У^В~ ствует вину за неразборчивость связей. Первым шагом в анал^^зиР^ованиИ этого чувства вины будет обнаружение того, что он реально чувствует угрозу критики и лишения поддержки со стороны родителей, жены, об­щественного мнения, церкви, короче говоря, всех, кто предс^{тавляет} Дл^я него авторитет. Только тогда он будет способен понять, что за ^ег0 автори­тарным чувством вины есть другое чувство. Он узнает, что е^го «любов­ные» действия в реальности являются выражением страха любви, неспо­собности любить кого-либо, связать себя близкими или ответственными отношениями. Он узнает, что его грех направлен против себя самого, что это грех — позволять своей способности любить растрачиват!>^ся впустую» [117, р. 90-91].

Нам кажется, что Фромм в своей цитате указывает на разли­чия между нормальной и невротической виной, которая рассмат­ривается далее в этом разделе.

Миел и его коллеги по симпозиуму представили различия между действительной и вытесненной виной. Действительной вина счи­тается в случае, когда человек осознает, что его отношения с Бо­гом не истинны. Его чувство проявляется осведомленностью о наличии тревоги или даже ужаса. На симпозиуме действительная вина описывалась следующим образом:

«...мы предположили, что реальная грешность человека и отчужденное отношение к Богу с его сопутствующим влиянием на отношения с близкими, вызывает психологическое состояние действительной вины» [203, р. 221].

Вытесненная вина — это чувство вины, которое отделено от первичной идеи (феномен отчуждения, описанный выше) и про­является в представлении человека как другая идея, например, такая как раскаяние по поводу незначительных поступков или навязчивый страх, что он совершил что-то предосудительное, по­добное повреждению автомобилем кого-либо.

Совесть. Существует большое различие мнений, касающееся обоснованности и происхождения концепта «совесть». В обще­употребительном смысле термин «совесть» ассоциируется с тре­мя весьма различающимися представлениями: 1) ненамеренное подчинение внешней власти, сопровождаемое страхом обнаруже­ния и наказания; 2) осуждающие самоупреки; 3) недовольство собой в конструктивном смысле [148].

Классическая религиозная концепция сознания, основанная наточкезрения западного христианства, заключается втом, что человек рождается с рудиментарными и незрелыми знаниями о правильном и неправильном. Это рудиментарное сознание раз­вивается в процессе религиозного обучения посредством следу­ющих объяснений: Бог создает человека определенной приро­ды; человек обязан жить согласно этой природе; Бог показыва­ет, как человек должен себя вести согласно его желанию; если человек не повинуется, он оскорбляет Бога и потому отстраняет­ся от Бога. Результатом является чувство вины; это чувство вины создает потребность в прощении Богом и в конечном счете воз­вращает человека к Богу. Это в упрощенном, конечно, виде по­казывает основные объяснения развития совести и чувства вины с религиозной точки зрения. В противовес этому фрейдистское понимание развития Суперэго является типичной психологиче­ской точкой зрения насовесть. Оно рассматривает научный кон­цепт, возникший, главным образом, из интернализации или, как называл Фрейд, «интроекции» родительских запретов, угроз и ценностей. Данные интернализованные ценности развиваются в процессе ситуативного обучения на протяжении раннего дет­ства. При этом наказание скорее, чем вознаграждение, является решающим фактором. Ребенок учится «слышать» родительский авторитарный голос, когда бы он не выступил против подобных обстоятельств, и испытывает болезненные чувства в случае на­рушений.

По представлениям фрейдистов, личностные проблемы вызы­ваются, в значительной степени, сильным Суперэго, подавляю­щим Эго и принуждающим его подавлять биологические прими­тивные импульсы Ид. Моурер [216] полагает, что более правиль­ным взглядом на фрейдистскую модель было бы представление, что личностные расстройства вызваны Ид и Эго, объединивших усилия против Суперэго. Последнее, это тип теории вины, соглас­но которому функции Эго являются незрелыми, и поэтому под влиянием Ид совершаются действия, которые не одобряются Су­перэго. В этом смысле личность с незначительным Суперэго и незрелым Эго будет стремиться к антисоциальным, криминаль­ным действиям, тогда как личность со сверхразвитым Суперэго будет вести себя сверхсоциализировано и ригидно, что будет со­здавать выраженные требования к Эго и ограничения для Ид. Согласно Моуреру [216], двойная задача консультанта заключа­ется в помощи клиенту развить сильное Эго, что позволит избе­жать контроля Ид и развить рабочие отношения с Суперэго.

Предыдущее уточнение по поводу Суперэго по Фрейду и тео­рии совести, атакже их применения для консультирования и пси­хотерапии, является упрощением очень сложной метафорической систе мы. Мы обрисовали ее здесь потому, что это часто исполь­зуемая в терапевтической психологии точка зрения. Мы предпо­читаем думать о совести и вине в терминах собственной теории системы самости, о которой речь пойдет далее.

Если ребенок растет и понимает, что совесть является абсолю­том и синонимом божественного или космического закона, он может продолжать жить, пытаясь вести себя в соответствии с этими представлениями. Психологическая (в основном, по про­исхождению психоаналитическая) точка зрения состоит в том, что клиенту нужно помогать понять относительность систем цен­ностей, помочь развить собственную систему ценностей, соот­ветствующую его времени, уникальным обстоятельствам и по­требностям. Это является основой вышеупомянутой гуманисти-. ческой позиции, которая представляет человека в качестве собственного морального судьи.

Олпорт [3] утверждает, что предыдущее объяснение помогает понять совесть ребенка, но оно не дает адекватных объяснений совести взрослого. Он постулирует изменение от специальных

способов послушания, созданных путем обусловливания и нака­зания, кболее широкому включению личности (в нашей модели — системы самости). Изменение происходит от страха наказания до чувствадолга. Другими словами, личность инкорпорирует пре­дыдущие познания в структуру ценностей системы самости. Она изменяет представления с «должен» на «следует» и с «принужде­ния» на «обязанность». После этого человек ведет себя в соответ­ствии с образом системы самости.

Нормальная или здоровая вина у зрелого взрослого становит­ся чувством нарушения единства системы самости, чувством враждебности к себе за недостижение идеального собственного образа. Таким образом, более произвольный и, по-видимому, це­ленаправленный этический акт замещает условно-рефлекторную привычку и страх наказания. Согласно Олпорту, привычка под­чинения у взрослого открывает путь для самоуправления, осно­ванного на «широкой схеме ценностей, которая дает направление поведению» [3, р. 73]. В процессе развития этой зрелой схемы цен­ностей ребенок видит, что сдержанность и идеалы имеют другие цели, чем простое удовлетворениеродителей. Хорни своим терми­ном «конструктивное недовольство собой» также выделяет этот подход к нормальной вине или зрелой совести [147].

Мы верим, что предыдущая теория совести имеет следствием стабильность и гибкость, в отличие от представлений, подчерки­вающих интернализацию родительского авторитета, или теорий генетического происхождения. Нам также кажется, что совесть может быть позитивной творческой силой в межличностных от­ношениях, так же как и угнетающей, вызывающей вину силой. Согласно взглядам Мэя [200] на совесть, познания, основанные на прошлом опыте, смешиваются с настоящим опытом таким образом, что этическая восприимчивость человека обостряется, и уровень его инсайта углубляется. После этого нравственная со­весть становится механизмом сохранения обогащенного опыта, развития зрелого «Я» и систем самости.

На рис. 34 авторы представляют свои взгляды на развитие зре­лой совести, берущей начало в рудиментарной осведомленности о социальных ценностях, проистекающих из требований и наказа­ний родителей. По мере роста ребенка родительские требования интернализуются в представление о «правильном» и «неправиль­ном». При этом значительную роль играет механизм

обусловли­вания в силу важности влияния вознаграждения и наказания. При

 

Ребенок старшего возраста

Требования Маленький ребенок учителей

Интернализованные санкции

Требования сверстников

Требования родителей

Избирательные

ответы

на различные

внешние

требования

Ответы в виде нормальной вины, основанные на ценностях системы самости

Рис. 34. Развитие зрелой совести

 

превращении ребенка в подростка у него формируется представ­ление о себе, как о личности, обладающей моралью, а также нра­вами, включенными в систему базисных ценностей. Эта система ценностей основывается на ранее усвоенных ценностях, возрас­тающей осведомленности о себе и рационально определенных представлениях о нравах. В качестве зрелого взрослого, в соот­ветствии сростом отношений самоуважения, человекдает более избирательные и рациональные ответы натребования окружения. Он все еще чувствует вину, но это нормальная вина, которая по­могает ему уменьшить разрыв между собственными нравствен­ными ценностями и несвойственным ему поведением.

Невзирая на позицию в отношении природы и происхождения совести, психологи тяготеют к соглашению, что феномен совести является сильным фактором контроля над импульсивным пове­дением и приспособлением. Они верят, что он оказывает также сильное долгосрочное влияние на цели и ценности. Здесь ключе­вым терапевтическим применением служитто, что одной из ролей консультирования является облегчение и трансформация слепой, импульсивной, инфантильной совести в зрелую структуру цен­ностей в составе системы самости. Второе использование заклю­чается в возможности помощи клиенту, чья детская совесть чрез­мерно требовательна или фиксирована на детском уровне. Кон­сультант может помочь изменить компульсивные требования такой совести и последующее чувство невротической вины в про­цессе развития зрелой системы ценностей.