Клинические типы патологического развития личности ребенка

Астеническое развитие мы имеем тогда, когда до поры до времени активный, инициативный, живой, следовательно, до­статочно стеничный ребенок под влиянием ряда травмировав­шее

ших его психику моментов или ситуаций дает необычайный рост своего астенического ядра (в той или другой мере оно обычно свойственно каждому), становится пассивным, нерешительным, робким, застенчивым, легко смущающимся, недоверчивым. В дет­ском коллективе такой ребенок обычно моторно неловок, не уме­ет найти нужной линии поведения, не знает, как ему себя дер­жать. В новых неожиданных положениях совершенно теряется, тормозится в проявлениях всякой активности, дает живую игру вазомоторов и дрожь (вегетативный симптомокомплекс). Особен­но часто у детей с астеническим развитием образуются навяз­чивые опасения опоздать в школу, не ответить урок; они много раз переписывают тетрадь, чтобы там не было ни одной кляк­сы, встают в 5 часов, чтобы прийти вовремя на урок, и т. д.

Шаг за шагом у ребенка с астеническим развитием нарас­тает чувство своей недостаточности (адлеровские механизмы). Последние, в свою очередь, рождают постепенный отход от кол­лектива, в котором дети также всегда чувствуют себя «пасын­ками». Но так как ребенку трудно мириться с таким самочув­ствием, он нередко компенсирует и гиперкомпенсирует чувство своей недостаточности, проявляя при очень низкой глубинной самооценке развязность, самоуверенность и т. д.

Астеническое развитие получается обычно в условиях по­давления ребенка авторитетом и властностью поведения роди­телей и окружающих.

Истерическое патологическое развитие личности ребенка имеет место тогда, когда окружающая его среда не удовлетво­ряет часто ею же культивированную потребность ребенка во внимании, оценке и любви.

В этих случаях ребенок соскальзывает к уже пройденным этапам своего развития (регресс), становится беспомощным, тре­бует, чтобы его в 5—6 лет кормили с ложечки, носили на руках, в 9—10 лет одевали, умывали, защищали от нападения детей. Начинает говорить детским лепетом, часто бывает неопрятен ночью и даже днем. Возвращается интерес к уже оставленным игрушкам.

Привязанность к матери и отцу вырастает до небывалых раз­меров. Нередко развиваются разнообразные истерические яв­ления, обычно носящие у ребенка характер громоздких «моно­симптомов».

Смысл такого развития — возвращение к тем этапам жизни, которые характеризовались большим вниманием к ребенку со стороны взрослых.

.S87

Дети с истерическим развитием носят в течение всего сво­его жизненного пути печать «детскости», «незрелости», «психи­ческого инфантилизма», перенося обычно эти черты и во взрос­лый период жизни, и стареют, не достигнув должной ступени психического созревания. Чувство этой незрелости, психичес­кой несостоятельности рождает в них непрерывное чувство не­полноценности, ведущее к повышенной потребности в положи­тельной оценке своей личности.

Шизоидное развитие личности ребенка имеет место в тех случаях, когда не удовлетворяющая и раздражающая в силу тех или иных условий реальность побуждает ребенка реагировать на нее отходом, замыканием в себе.

Ребенок все более и более погружается в созданный им мир, часто расцвеченный у творчески одаренных детей богатой фанта­зией. Последняя нередко реализует все то, что не удалось осу­ществить в реальности, и нивелирует значимость тех раздра­жителей, которые травмируют ребенка в окружающей его сре­де. Другим частым способом ухода является «запойное» чтение днями напролет, нередко захватывающее ребенка и в школьные часы и являющееся поводом для новых недоразумений и столк­новений с реальностью.

Уход от реальности иногда идет рука об руку с образовани­ем к последней настороженного, недоверчивого, подозрительно­го отношения. Ослабление привязанностей к окружающему и замыкание в себе ведет к усилению чувства «я» (эгоцентризм), возврату интереса к своему телу, возвращению прежних при­вычек к онанизму, сосанию пальца и т. д. Дети с шизоидным развитием значительно теряют в своей социальной ценности и идут в жизнь «одиночками», непонятыми в детском коллективе, тяжело, комплексно реагирующими на жизненные травмы без возможности изживания их вовне.

Эпилептоидное развитие личности. Ребенок приобретает в условиях дурно организованной среды прочные навыки агрессив­ного реагирования на травмирующую его реальность. В раннем детстве это неприкрытая агрессия в виде двигательных проявле­ний протеста — нападения, драки, кусания и т. д., направленных против неприятных ему раздражителей. Позднее это непрерыв­ный протест, беспредельное упрямство, постоянная готовность к нападению в виде самообороны от ожидаемой опасности.

В яслях, детсаде и позднее в школе такие дети — постоян­ные дезорганизаторы, протестанты, для которых необходимость подчинения и самодисциплины является делом максимальной

>удности. Их школьный и позднее служебный путь пестрит бес­конечными конфликтами, спорами, недоразумениями. Начав с самообороны агрессией, они постепенно переходят в стадию на-тадения, всюду усматривая непорядки и ища восстановления справедливости.

Депрессивное развитие личности ребенка имеет место тог­да, когда длительно действующие травмирующие факторы, вы­зывая бесконечный ряд депрессивных состояний, делают весь фон данной личности подавленным. Разграничение с конститу­циональной депрессией в таких случаях нелегко. Ребенок с деп­рессивным развитием вступает в свой жизненный путь как бы с шорами на глазах, закрывающими от него все радостное и светлое.

При обзоре упомянутых типов развития возникает вопрос: является ли патологическое развитие личности ребенка заост­рением и углублением его характерологических черт или ста­вит личность на иные, новые пути реагирования?

Для ответа на этот вопрос достаточно вспомнить выдвину­тый Ганнушкиным ряд «патологических развитии», на одном кон­це которого стоит конституциональное развитие, на другом — ситуационное. Первое предполагает главным образом количе­ственное и медленное нарастание присущих личности характе­рологических свойств (шизоидное, эпилептоидное), второе начи­нается обычно с явно очерченного момента травмы и дает ка­чественный сдвиг (астеническое развитие личности ребенка).

Понятие патологического развития личности не содержит в себе представления о чем-то статическом, фатально неизменном. Благоприятная ситуация, коренным образом изменяющая ту об­становку ребенка, которая поставила его на путь патологичес-•кого развития, может постепенно снять ряд появившихся в лич­ности изменений и привести к восстановлению нормального раз­вития. В раннем детстве это осуществимо особенно легко; труд­ности растут прямо пропорционально возрасту ребенка. Клини­ка случаев патологического развития личности, достигшей зре­лости, ставит перед нами исключительные трудности психоте­рапевтического воздействия.

Дифференциально-диагностические соображения в отноше­нии патологического развития должны идти по линии отграни­чения этих состояний от психопатии, что легко делается на ос­новании динамики картины. С определенного момента или от­резка времени ребенок становится другим. Черты его характе­ра или количественно усиливаются, или меняются качественно,

в то время как сущность психопатического поведения обнару­живается с первых дней жизни ребенка. Отграничить состоя­ние патологического развития шизоидного и эпилептоидного типа от эпилептического и шизофренического процесса нетрудно на основании отсутствия признака прогредиентности.

В качестве примера патологического развития личности при­ведем следующие два случая.

Случай 1.

Юра К., 3 лет, сын рабочего, поступил в отделение нервного ре­бенка МОНИ по следующему поводу: с некоторого времени ребенок перестал в яслях разговаривать, сделался очень робким и застенчивым.

В наследственности ребенка, кроме эпилептических припадков у отца, нет ничего патологического.

Родился в срок, темпы развития нормальные. Был живым, активным, инициативным ребенком. Кроме кори и коклюша в 1 год 8 месяцев, ни­чем не болел.

Поведение ребенка стало постепенно меняться после следующего случая. В яслях, которые посещал ребенок с трехлетнего возраста, его однажды упрекнули за то, что он «обмочил штанишки». После этого стал задерживать мочу, образовалось воспаление praeputium, пришлось оперировать.

Характер начал меняться. Первое время после инцидента не хотел ходить в ясли, водили насильно. Тогда он перестал в яслях разговари­вать, стал уединяться, уклоняться от общей игры, старался быть лишь зрителем. Дома был много живее, но перемена в поведении оказалась и здесь несомненной: стал робок, нерешителен, реже проявлял инициати­ву. Поведение ребенка в яслях возбудило подозрение, что ребенок от­стает психически. Мать категорически опровергала это, указывая на то, что те самые игры, которые, по утверждению персонала яслей, ребе­нок якобы «не мог освоить», он прекрасно воспроизводил один в до­машней обстановке.

Status praesens. Ребенок по телосложению приближается к пикни­ческому, питание слегка пониженное. Невропатологических отклонений нет. Интеллект нормален с небольшим отставанием речи. В стационаре в течение первого месяца напряженно присматривался ко всему, види­мо, из-за чувства неполноценности, не решаясь подойти к окружающим. Застенчив, легко смущается. Очень раним и чувствителен в отношении других к себе. При внимательном отношении к нему устанавливается глубокий контакт со взрослыми. В организованных занятиях пассивен, всегда выявляет себя в коллективных играх, например в игре в лото, в последнюю очередь. По прошествии 1'/₂ месяцев становится несколько активнее, много подвижнее, контактнее. Приобрел способность к са-

мозащите при нападении детей. Несколько шаловлив. Через 2 месяца выписан ввиду закрытия учреждения на лето. Диагноз. Астеническое развитие личности.

Случай 2.

Юра A., 3V₂ лет, из семьи служащего. Поступил в отделение не­рвного ребенка МОНИ с жалобами родных на то, что за последние пол­тора года стал очень обидчивым, плаксивым, «капризным», никуда не отпускает от себя мать.

В наследственности в семье отца преобладают люди эпилептотим-ного склада (отец пьет), в семье матери—личности шизотимного кру­га. Родился в срок первым ребенком. Темпы развития двигательных и речевых навыков ранние. Из инфекций перенес корь, гриппы. Рос до 2 лет живым, активным, смелым, общительным ребенком. Когда ему ми­нуло 2 года, в семье начались неприятности между родителями. Отец пил, грубо обращался с женой и ребенком. Мать неоднократно на не­сколько дней уходила из дома. Мальчик был всегда на стороне матери, проявлял ненависть к отцу, ревновал мать. В характере его начали по­являться изменения: снизился интерес к окружающему, стал меньше за­ниматься игрушками, много «ныл», «плакал» по всякому поводу, цеп­лялся все время за юбку матери или бабушки. Все воспринималось в мрачных тонах. Стал беспомощен; споткнется о камушек и не знает, что делать дальше, растерянно смотрит на дорогу, вместо того чтобы отшвырнуть его ногой. Стал делать все очень медленно, нерешительно. Игра с детьми превращалась в непрерывный плач, совершенно не умел защищаться. Изредка проявлял большую агрессивность. Раз, когда отец что-то сказал про мать, вскочил со сжатыми кулачками.

Физический статус — смесь астенических и атлетических черт. С невропатологической стороны отклонений от нормы нет. Интеллект высокий.

■ За время пребывания в стационаре произошли большие изменения: после начального периода острой и напряженной тоски по матери дол­гое время сохраняются черты астенического поведения, но к концу по­лутора месяцев пребывания в отделении появляются первые сдвиги в сто­рону большей инициативности, активности и агрессивности.

Диагноз. Астеническое развитие личности эпилептотимного склада.

Приведенные два случая наглядно иллюстрируют постепен­ную (в итоге длительной травмирующей ситуации) перемену в психике ребенка в сторону астенизирования его личности. Во втором случае вкраплены черты истерического поведения (фик­сация на матери, детская беспомощность и т. д.).

Патологическое состояние в обоих случаях при перемене ситуаций обнаружило явную тенденцию к обратному развитию.