Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Дифференциально-диагностические критерии шизофрении, начавшейся в раннем детствеСодержание книги
Поиск на нашем сайте
Диагностирование шизофрении в раннем детском возрасте ввиду относительной редкости начала болезни в преддо-школьные годы и малой изученности этой формы представляет несомненные трудности. Главнейшей опорой, подтверждающей правильность диагноза, вплоть до последнего времени служили многолетние ка-тамнезы. В настоящее время ряд работ, посвященных проблеме ранней детской шизофрении, в том числе и наши исследования, позволяет уже поставить вопрос о выделении дифференциально-диагностических критериев, облегчающих отграничение шизофрении от ряда других форм. При диагностировании начала ранней детской шизофрении следует помнить, что на первой стадии болезни мы далеко не часто можем обнаружить в достаточно развернутом виде тот основной синдром (аутизм, аффективная деградация, снижение влечений), который обычно неизменно встречается во всех формах и на всех возрастных ступенях при шизофрении. Естественная детская живость и непосредственность, яркость и свежесть эффективности вуалируют уже нередко имеющиеся в начале болезни элементы аутизма и начавшееся снижение активности, а в выраженных стадиях болезни позволяют часто говорить лишь об относительном аутизме и аффективном снижении. Поэтому отдельные психопатологические симптомы могут приобретать здесь в плане дифференциального диагноза сравнительно больший удельный вес. Основной предпосылкой правильного диагностирования шизофрении раннего возраста является знакомство с психофизиологическими особенностями этого возрастного периода (особенности мышления, аффективности, поведения ребенка преддо-школьного периода). Дифференциальный диагноз шизофрении проводится (помимо отграничения от упомянутых возрастных отличий) с олигофренией, эпилепсией, психопатоподобными состояниями, шизоидной психопатией, соматогениями и психогениями. Отграничение от двух последних форм имеет особенно большое значение, ибо, помимо факта частой провокации шизофренического процесса соматическими и психогенными факторами, имеют место случаи, когда психопатологические картины при сомато- и психогении несут в себе качество, позволяющее разглядеть за ними первый дебют рано начавшегося процесса. Дифференциально-диагностические критерии для отграничения шизофренического процесса от возрастных особенностей психики преддошкольника. Отграничение шизофренического расщепления личности от псевдорасщепления, обусловленного еще неполной дифференцировкой сознания «я» ребенка от «предметного» сознания, производится по следующему признаку: возрастное «расщепление» ограничено четкими рамками во времени (2—3 года), за пределами которых ребенок приобретает в полной мере сознание своего «я» в его противоположении окружающей реальности (в этом периоде ребенок говорит о себе уже не в третьем лице, а в первом — «я», «я сам»). Шизофреническое расщепление отличается от внешне с ним сходного «игрового» расщепления, обусловленного склонностью малого ребенка к «перевоплощению» в процессе игры (легкость идентификации), тем, что оно отнюдь не ограничивается одним лишь моментом игры, аффективно недостаточно насыщено и обладает выраженной тенденцией к фиксации (как в приведенном выше случае с перевоплощением Алика У. в лошадь)._ В то время как здоровый ребенок легко выходит из роли воображаемого персонажа, чтобы вернуться в реальность, маленький шизофреник живет длительно одновременно в двух лицах. Патологические фантазии шизофреника в противоположность фантазиям нормального ребенка аффективно бедны, варьируют в течение ряда лет в пределах одной и той же схемы (страна «хулигания», данная выше, страна «эльфов и мысле-лю-дей», страна «потерявольцев» — Валя С). Со своей фантастикой ребенок связан интимно и к реальности возвращается с трудом, живя значительную часть всего времени в аутистическом, фантастическом мире. Фантастика же нормального ребенка аффективно богата, сюжеты ее разнообразны и все время черпаются из растущего круга сведений (то ребенок-челюскинец, то герой, убивающий фашистов, и т. д.). Ребенок мгновенно, без труда, переключается с фантастики на окружающую его действительность. Большую часть своего времени он живет в реальности, лишь минутами уходя в мир игровых фантазий. Отграничение своеобразного шизофренического стереотипного расспрашивания даже о хорошо знакомых объектах (не дожидаясь ответа, а иногда сам же себе отвечая) от обычной в ранние годы «стадии вопросов» («это что?», «а это для чего?») проводится на основании того, что это расспрашивание не ограничено возрастными рамками и лишено той аффективной насыщенности, которая характеризует собой лежащую в основе «стадии вопросов» познавательную тенденцию ребенка. Недостаточная аффективная дифференцировка ребенка ран-т него возраста и его пониженная способность к торможению могут быть приняты за ((тупость» шизофреника. Критерием отграничения здесь является насыщенность агрессивных актов нормального ребенка аффектом в противоположность той холодности и безразличию, с которыми совершает свои агрессивные акты ребенок-шизофреник. Большой удельный вес экстрапирамидной системы в раннем возрасте обусловливает собой тот факт, что многие игровые и аффективные переживания проявляются в феноменах, напоминающих кататонические: в парамимических реакциях, в однообразных повторениях одних и тех же выражений и слов или слогов. От истинно кататонических шизофренических симптомов они отличаются тем, что приурочены к моменту игры или аффективного переживания и в противоположность шизофреническим проявлениям всегда эффективно насыщены (однообразные движения производятся с живой мимикой, модуляции голоса богатые, даже при произнесении однообразных слов, слогов, фраз). Эйдетическая проекция ребенком раннего возраста вовне его впечатлений, переживаний может привести к смешению со зрительными галлюцинациями — чрезвычайно частыми и типичными эпизодами раннего шизофренического процесса. Отличие базируется главным образом на отношении ребенка к своим образам. Нормальный ребенок охотно рассказывает об устрашающих образах и, так как они его обычно =пугают, ищет от них защиты у взрослых. Галлюцинирующий же ребенок-шизофреник обычно умалчивает о своих обманах чувств, избегает рассказывать о них и переживает их аутистически, хотя и с нередким аффектом страха. Тщательный анализ шизофренических начальных симптомов, сходных с нормальными возрастными особенностями ребенка в преддошкольном возрасте, приводит нас к гипотетическому предположению, что в ряде случаев при рано начавшемся процессе мы имеем как бы приостановку ребенка на реакциях определенной возрастной ступени с последующим изменением их качества. Так, «стадия вопросов» не изживается по мере расширения горизонта ребенка, а остается в течение длительного срока, причем теряется аффективная насыщенность вопросов, отражающих познавательную тенденцию ребенка, и он стереотипно задает вопросы, касающиеся хорошо ему знакомых объектов, даже не дожидаясь ответа. Фантастика, вначале импонирующая как обычное возрастное явление, начинает включать в себя явно патологические феномены, например: сын Беги у Вали С, «живет в Жаровом переулке в голове» и т. д. Дифференциально-диагностические критерии, служащие для отграничения катастрофически текущих форм шизофренического процесса от олигофрении. Рано начавшаяся шизофрения, равно как и всякий процесс, поражающий незрелую психику ребенка, безусловно может наряду с шизофреническим дать и ААЪ олигофренический дефект. Но и в ранних стадиях процесса, иногда дебютирующего с дефекта, дифференциальная диагностика шизофрении от олигофрении все же является достаточно четкой. Шизофренический процесс, поражая до тех пор вполне полноценную психику ребенка, обусловливает ее регресс (возвращение более инфантильных, уже пройденных этапов поведения). Например, регресс речи вплоть до стадии слогов и звуков, возвращение уже преодоленных детских привычек и т. д. При олигофрении же, чаще всего являющейся residua отзвучавшего органического заболевания мозга, благодаря компенсаторным возможностям психики ребенка обнаруживается всегда тенденция к накоплению новых сведений и к продвижению вперед. По мере движения шизофренического процесса специфический шизофренический дефект (вялость, апатия, аффективная тупость) облегчает диагностику. В ряде случаев шизофренический процесс, не приводя к слабоумию, тем не менее дает задержку развития психики ребенка по типу психического инфантилизма. От истинного инфантилизма картина психики здесь отличается отсутствием свойственных ему детской свежести и сочности аффекта. Дифференциально-диагностические критерии в отношении эпилепсии. Трудности возникают главным образом тогда, когда на ранней стадии шизофренического процесса появляются галлюцинаторный (иногда эпизодически возникающий) синдром и спонтанно возникающие расстройства настроения. За галлюцинаторный синдром ошибочно могут быть приняты своеобразные сумеречные состояния, возникающие у эпилептиков раннего возраста главным образом по ночам и сопровождающиеся расстройством сознания, психосенсорными ощущениями, страхами с последующей амнезией всего случившегося. Галлюцинаторный синдром шизофреника протекает обычно на фоне ясного или очень незначительно измененного сознания, в разное время дня и не только не дает последующей амнезии, но, наоборот, отдельные моменты пережитого приобретают значительную актуальность в его сознании. Дифференциально-диагностическим критерием иногда очень рано появляющихся при шизофрении расстройств настроения от таковых у детей-эпилептиков является отсутствие злобной напряженности и, наоборот, наличие вялости, апатии, снижение контактности. Отграничение шизофреническрго процесса от «психопато-подобных состояний» бывает обычно нелегким, ибо гиперкине- зы и состояния возбуждения, равно как и крайняя несобранность «психопатоподобных», усиливается обычно к первому кризу (2—4 года), что создает впечатление «движения» какого-то процесса. Шизофрения же, как и всякий органический процесс, падая на тот этап жизни, когда незрелая психомоторная сфера ребенка представляет ряд своеобразий, дебютирует иногда как раз этим неспецифическим статусом (гиперкинетичность, нецелеустремленность, возбуждение). Аффективная деградация шизофреника напоминает нередко анестетичность «психопатоподобных», но она более тотальна, чем у последних. Способность «психопатоподобных» к теплому аффективному резонансу и часто встречающаяся у них неврологическая микросимптоматика решают вопрос. Дифференцирование шизофренического процесса раннего возраста от шизоидной психопатии, особенно при условии патологического шизоидного развития (в силу неблагоприятной жизненной ситуации), дает углубление интраверсии и сдвиг от гиперэстетического к анэстетическому полюсу и представляет иногда чрезвычайные трудности. Решающим в последнем случае является наличие перманентно травмирующей ситуации, создающей отход от реальности и парциальное, избирательное остывание аффективности шизоидного психопата. Здесь приходится прибегать к катамнестическому прослеживанию, ибо проверочным критерием является постепенное схождение на нет указанных симптомов при условии устранения травмирующей ситуации. От шизоидной психопатии как таковой шизофрения отграничивается в первую очередь на основании той, правда, парциальной (проявляющейся в определенной узкой области), но несомненно аффективно богатой действенности, которая свойственна статусу шизоидного психопата. Процесс же хотя иногда и медленно, но неизменно приводит к снижению влечений и активности ребенка. Дифференциально-диагностические критерии для отграничения шизофрении раннего возраста от соматогений. Сомато-гении у детей раннего возраста, истощая нервную систему, могут благодаря уже упоминавшимся нами возрастным своеобразиям психомоторики вызывать кататоноподобный синдром: застывание в однообразной позе, flexibilitas сегеа и т. д. Кроме того, соматогений могут обусловить отход ребенка от коллектива. Мы видим такое поведение ребенка в постинфекционном состоянии, когда благодаря пониженному порогу возбудимости, «раздражительной слабости» он не переносит шумного, раздражающего его коллектива и отдаляется от него, что может производить впечатление нелюдимости, замкнутости. Повышенная обидчивость ребенка в астеническом состоянии может создать впечатление бредовой настроенности. Однако, даже находясь в состоянии пассивности и отходя от окружающих, ребенок в астеническом состоянии способен заинтересоваться игрушкой, дать яркую эмоциональную реакцию на внешние раздражители. Ласковый, мягкий подход быстро преодолевает его недоверие и настороженность. Решающим, наконец, является констатация истощающего или интоксицирующего фактора, появление всех феноменов в связи с ним и исчезновение всех явлений после его снятия. При хронической инфекции, каковой является туберкулезная интоксикация, особенно часто развиваются черты поведения, имеющие внешнее сходство с шизофреническим процессом. Астеническое состояние при туберкулезе характеризуется большой гиперэстетичностью, обидчивостью, напоминающими «мимозную» чувствительность шизофреника. Эти же свойства определяют отход ребенка от товарищей и замыкание его в кругу своих переживаний. Ранимость такого ребенка часто является также базой для развития параноидной настроенности. Столь частые у детей, больных туберкулезом, иллюзорные восприятия и оклики усугубляют сходство с шизофренией. Однако анализ психопатологической структуры такого ребенка позволяет вскрыть отсутствие аутизма, констатировать причину отхода от коллектива и психологически понять причину параноидной настроенности. За вялостью и пассивностью туберкулезного ребенка без труда можно увидеть его истощаемость (заставляющую ребенка щадить себя от всякого напряжения) и тем самым исключить аффективное похолодание, типичное для шизофрении. Хронические желудочно-кишечные заболевания, малярия и особенно алиментарная дистрофия в военные годы иногда, подобно туберкулезу, давали внешне сходную с шизофренией картину. Дифференциальный диагноз идет по вышеупомянутым путям. Соматогения своеобразием своей клинической картины и течения может иногда, в свою очередь, обнаружить особое шизо-френное качество (впервые сигнализирующее о процессе). Вместо обычных в таких случаях явлений «раздражительной слабости», требовательности, «капризности» налицо полное замыкание в себе, нарушение контакта, нередко бездейственность, отказ от всякого игрового материала. Тяжесть психического статуса совершенно неадекватна силе инфекции. Ничтожный по своей интенсивности грипп вызывает указанное, неделями длящееся состояние. Дифференциально-диагностические критерии для отграничения шизофрении от психогенно вызванных состояний и симптомов. Острые состояния испуга могут благодаря особенностям психомоторной сферы вызвать в преддошкольном возрасте «кататонное» состояние (бесцельное метание взад и вперед, застывание на месте), вскоре исчезающее и никогда более не повторяющееся. Это обстоятельство, равно как и непосредственная связь с травмировавшим событием, исключает в таких случаях шизофрению. Психогенное реактивное состояние в своей клинической картине и в своем течении может нести особое качество, сигнализирующее о наличии шизофренического процесса. Это прежде всего длительные состояния неподвижности и бездейственности (лежание днями в кровати, отказ от контакта, мутизм, отказ от еды, игрового материала), развивающиеся в непосредственной связи с травмирующим переживанием. Исключение составляют необычно сильные травмы военного времени, могущие дать очень интенсивное торможение, напоминающее кататоническое состояние, у детей, испуганных зверствами фашистов в оккупации. Такие дети днями, неделями и даже месяцами пребывали в состоянии глубочайшего торможения, сидели часами в неподвижной позе, не принимали участия в детских играх, не произносили ни звука. Лишь живой, страдающий, насыщенный переживанием взгляд, контрастирующий с полной моторной неподвижностью и мутизмом, решал вопрос в пользу реактивного состояния. Фиксация на комплексном и травмирующем событии годами (стремление возвращаться к нему непрерывно в своих фантазиях) считается свойством шизофреника, так как психика пред-дошкольника очень эластична, и ребенок обычно чрезвычайно быстро справляется с травмирующим его переживанием. Однако военные годы показали, что при травме большой интенсивности и резком соматическом истощении реактивные состояния могут дать большую протрагированность7 течения. Мы наблюдали случаи, где спустя годы после перенесенных детьми ужасов фашистской оккупации можно было услышать их рассказы о снах, полные травмирующих переживаний, и где изменение сознания при инфекции или наркозе вызывало сцены давно пережитых потрясений. Протрагированный — затянувшийся, затяжной {примеч. ред.). Помимо психогенного состояния в целом отдельные синдромы и симптомы, в основе которых лежит психогенная причина, могут в случае наличия процесса обнаруживать особое «шизофренное» качество. Так, например, навязчивость, возникшая по поводу какого-либо конфликта ребенка и имеющая свои корни в последнем, иногда очень быстро генерализуется, теряет связь с переживанием, автоматизируется. Все сказанное позволяет высказать гипотезу, что шизофрения раннего возраста дебютирует иногда уже своим дефектом, своего рода ригидностью психики, потерей столь свойственной ребенку этого периода эластичности, позволяющей ему обычно легко и быстро изжить травмирующее событие. Как видно из приведенных соображений, диагностика шизофрении в преддошкольном возрасте, особенно в начальной ее стадии, нелегка и требует сложных и многообразных путей для отграничения, тонкого анализа и сугубой осторожности. А. Н. Чехова НАЧАЛЬНАЯ СТАДИЯ И РАННЯЯ ДИАГНОСТИКА ШИЗОФРЕНИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА У ДЕТЕЙ1 И. П. Павлов ввел в психиатрию представление о наличии двух стадий в течение шизофренического процесса: функциональной и деструктивной. То, что в течении детской шизофрении имеется функциональная стадия, подтверждают нередко встречающиеся психотические эпизоды шизофренного характера. В функциональном характере этих вспышек убеждает нас то, что после исчезновения психотических проявлений дети возвращаются к обычному состоянию. Начальную стадию, которая соответствует началу функциональной фазы шизофрении, можно рассматривать как процесс, аналогичный начинающемуся гипнотическому торможению коры головного мозга. В начале процесса корковое торможение колеблется в своей интенсивности и дает фазовые состояния различной глубины. Ввиду этого проявления болезни в начале заболевания большей частью иные, чем при дальнейшем течении. Начальные симптомы шизофрении у больных могут быть настолько сходными, что нет возможности отнести данное заболевание к той или иной форме по нашей классификации. Обычно родители обращаются к врачу не в самом начале заболевания ребенка, а много позднее, по прошествии нескольких месяцев после первых явных проявлений процесса. Поэтому об этих первых признаках шизофрении врачу приходится большей частью судить на основании анамнестических сведений, а не на основании личных наблюдений. Начальные симптомы шизофрении у взрослого проявляются в форме своеобразной нервности2. То же можно сказать и о начальной стадии шизофрении у детей. В некоторых случаях заболевание начинается остро, в других случаях мы имеем дело с постепенно развивающимся заболеванием, причем характер нервности у.детей долго остается нераспознанным. Остановимся на типичных симптомах начальной стадии шизофрении у детей при остром начале заболевания. Такими типичными симптомами обычно являются страхи, возникающие в Чехова А. Н. Течение шизофренического процесса, начавшегося в детском возрасте. М., 1963, стр. 23—32. Гиляровский А. Учебник психиатрии. М., 1954, стр. 353. связи с искаженным восприятием окружающего. Страхи появляются эпизодически и часто сопровождаются галлюцинациями. Обращают на себя внимание растерянность, затруднение контакта, особенно речевого, неадекватность поведения. Эти симптомы проявляются иногда в первые же дни заболевания. В этом периоде чаще всего наблюдаются галлюцинации общего чувства. Дети ощущают возле себя присутствие кого-то постороннего («кто-то прошел плохой»), ищут под кроватью воображаемую кошку, которая вызывает у них страх; одна девочка, идя с матерью и держа ее за руку, со страхом спрашивает: «Где мама?» Зрительные галлюцинации у детей также встречаются часто, но обычно имеют характер эпизодов. Так, Андрюша К., 2 года, в состоянии страха выкрикивал непонятную фразу: «Жук головку держит!» Эта фраза указывает на зрительный образ жука, который возникал перед ним и пугал его. Боря Н., 2 года, повторял непонятные слова «бодя», «мока», которые были связаны для него с какими-то представлениями об устрашающих образах, отражавших, по-видимому, галлюцинаторные переживания. Дети в возрасте 6—8 лет уже способны словесно оформить свои галлюцинаторные переживания. Впрочем, по собственным побуждениям дети редко рассказывают о своих галлюцинациях. Например, Аркадий М. только в возрасте 10 лет вспомнил, что, когда ему было 5 лет, он часто видел страшную женщину, причем не всю женщину, а лишь части ее тела (раньше он никогда никому об этом не рассказывал). Бывают у детей и слуховые галлюцинации, но обычно догадываться о них можно лишь по косвенным признакам. В одном случае мать передала врачу, что ее шестилетний больной сын говорил галкам: «Вы говорите, что я немец, а я молодой красноармеец». В других случаях можно заметить, что дети говорят как бы сами с собой, смеются чему-то, как будто кому-то отвечают. В более старшем возрасте возникают нестойкие бредовые идеи, стоящие, видимо, в связи с обманами чувств. Например, один заболевший ребенок боялся выходить на улицу, заявляя: «Мальчики мне уши отрежут». Эпизоды галлюцинаций и связанных с ними страхов иногда задолго предшествуют заболеванию. Например, двухлетний Лева К. ночью проснулся с криком «кошка!» и кричал несколько часов подряд (кошки в доме не было). Затем в течение 4—5 дней он боялся темноты, собственной кровати, не отпускал от себя мать. Заболевание же полностью развилось у него только через год. Мы видим, что страх, появившийся у ребенка ночью, не исчезал и в дневные часы. Грань между действительностью и галлюцинаторным переживанием у ребенка стирается. Реальность виденной им кошки не подвергается сомнению. Иногда дети начинают переживать страх, естественный только на более ранней ступени развития. Так, один наш больной мальчик, когда был маленький, боялся ходить без посторонней помощи, так как падал при ходьбе. Затем мальчик научился ходить сам. Когда он заболел (в 4 года), этот страх вновь появился. Бывают страхи, связанные, быть может, с бредовыми идеями. Например, один больной ребенок испытывал страх только перед одной определенной девочкой; по-видимому, в отношении этой девочки у него возникла какая-то бредовая идея. Страхи начальной стадии шизофрении отличаются от невротических страхов психологической непонятностью, остротой переживания, своей немотивированностью и полной убежденностью в реальности того, что их вызвало. Детей в состоянии переживания страха не удается ни отвлечь, ни успокоить, их внимание нельзя переключить на что-нибудь другое. Эта особенность рельефна и поражает тем более, что для здоровой психики характерны как раз свежесть и гибкость эмоций, легкость переключения. Инертностью процессов в коре головного мозга можно объяснить и повторяемость одних и тех же страхов у детей при рано начавшейся шизофрении. При страхах начального периода шизофрении весь облик ребенка иной, чем при невротических страхах. Дети тревожны, растерянны. Вне состояния страха их реакции на окружающий мир лишены привычной детям аффективной живости. Они раздражительны, но эта раздражительность отличается от таковой у невротиков нелепостью реакции в ответ на внешнюю причину, вызывающую раздражение. Галлюцинации часто исчезают при дальнейшем развертывании процесса, но страхи начального периода нередко сохраняются как пункты инертного возбуждения в коре головного мозга и повторяются как постоянный симптом на всех стадиях заболевания. При остром начале заболевания резко изменяется соматическое состояние ребенка. Свойственные шизофреническому процессу явления токсикоза проявляются в бледности, похудании, в ряде вегетативных расстройств, нарушении сна, в Избирательности аппетита, реже в головных болях. Наряду с вегетативными и соматическими расстройствами бросается в глаза изменение всего поведения ребенка в целом: он перестает играть, не сразу отвечает на вопросы, поступки его часто непонятны, импульсивны. Появляются отдельные кататонические эпизоды: ребенок застывает в какой-либо часто очень неудобной позе, делается молчаливым; речевой контакт становится все труднее, иногда появляется мутизм. Приводим пример острого начала заболевания, которое включает в себя ряд перечисленных симптомов. Лева М, 6V2 лет, за 3'/2 месяца до поступления в больницу сделался молчаливым, перестал сразу отвечать на вопросы, с посторонними людьми совсем перестал разговаривать. Начал онанировать; долго не засыпал, стал пуглив. Ребенок часто бывал возбужден и в такие минуты кричал, убегал от окружающих, искал под кроватью волка, медведя. Оставаться один он не. мог, сейчас же начинал кричать: «Кто-то прошел плохой». Сам с собой разговаривал, ругал кого-то. Мальчик заметно похудел и побледнел. В приведенном наблюдении при измененном соматическом состоянии у ребенка возникали галлюцинации общего чувства, зрительные и слуховые, он стал возбужденным, импульсивным. Галлюцинации в раннем возрасте трудно отличимы от иллюзий. Дети в эти годы не всегда отличают сновидения от действительности, не могут объяснить причину своих страхов даже в том случае, когда они вполне объяснимы и реальны. У детей этого возраста в редких случаях можно с уверенностью говорить о наличии галлюцинаций. У них начальные симптомы шизофрении резче всего проявляются в расстройстве поведения и речи; страхи и галлюцинации могут отсутствовать. Психиатры нередко выражают сомнение в возможности уловить проявления шизофрении у детей раннего возраста. Тем не менее поведение здорового маленького ребенка столь резко отличается от поведения ребенка, больного шизофренией, что это изменение не может остаться незамеченным. Дети утрачивают интерес к окружающему, в то время как в норме для детей этого возраста характерны живые ориентировочные реакции. Их умственное развитие начинает отставать от возраста. Особенно характерна потеря речевого контакта, искажение знакомых ребенку слов, остановка дальнейшего речевого развития. Часто вышеуказанные симптомы сопровождаются двигательным возбуждением. Примеры такого начала можно найти во многих историях болезни. Такой вариант начальной стадии шизофрении встречается и в более старшем возрасте, когда на первый план выступают изменения в поведении ребенка. Но у старших детей не отмечается распад речи, обычный у маленьких больных детей; не наблюдается у них и остановка речевого развития, поскольку речь уже достаточно развита. Диагностические ошибки при распознавании шизофрении встречаются очень часто в начале процесса, когда болезнь проявляется лишь в измененном поведении. Иногда это поведение резко не соответствует характеру ребенка до заболевания. В реакциях ребенка появляются упрямство, ряд неадекватных, неожиданных поступков, импульсивность, иногда непонятная агрессия, поведение его становится несобранным и нецелеустремленным. Дети убегают куда-то в пространство, они дурашливы, драчливы, не могут ничем заняться. Патологическая природа этого состояния до появления более ясных шизофренических симптомов (обычно нарастание разорванности в поведении, в мышлении) обнаруживается при анализе причин такого поведения. При любой форме психопатических реакций мы можем найти понятное объяснение поступкам больного, исходя из особенностей его характера и приняв во внимание причины, вызывающие эти реакции. В случае психотического поведения в начальной стадии шизофренического процесса поступки больного неожиданны и необъяснимы с точки зрения характерологических свойств ребенка и истории его предшествующего развития; указанная симптоматика в дальнейшем нарастает и обостряется без видимых причин. При таком варианте начальной стадии шизофрении на первый план выступают нарушения взаимодействия первой и второй сигнальных систем, явления разорванности, выражающиеся в неадекватном поведении. Такого рода начальную стадию можно отнести к вялотекущим формам, характеризующимся постепенно выявляющимися симптомами. Так же вяло и постепенно выявляется заболевание у тех детей, которые с раннего возраста отличаются патологическими чертами характера, дисгармонией развития, странностями поведения. В таких случаях дифференциальный диагноз между начальной стадией процесса и характерологическими чертами иногда бывает крайне труден; с уверенностью диагноз обычно может быть поставлен только в более позднем периоде болезни. Приведем примеры такого варианта начальной стадии шизофрении, при котором долгое время не отмечается черт, характерных для данного заболевания. Алик К., 6 лет, до заболевания был живым, подвижным, умным ребенком, «фантазером». Однако, несмотря на хорошую память и сообразительность, он мог считать только до пяти, играть с детьми не умел был неряшлив, не мог научиться самостоятельно одеваться, задумывался с чулком в руке, забывая о процессе одевания. Он был застенчив, боязлив, не был способен выполнять даже простейшие бытовые процессы. Заболевание ребенка начало проявляться в 5 лет. Первые признаки болезни выражались как бы в заострении черт его характера: он стал еще более рассеянным, поглощенным собой, больше фантазировал, улыбался своим мыслям. Далее в психопатологическую картину стали включаться отдельные шизофренические симптомы: ребенок не сразу отвечал на вопросы, стоял типично на одной ноге, появились аутизм, эхо-лалия, он перестал замечать окружающих. Через полгода уже имелась выраженная картина заболевания шизофренией. Дифференциальная диагностика затруднена и у тех больных, которые перенесли инфекцию, травму или психогению перед началом заболевания. Стасик Н. в 4 года перенес травму головы, после которой стал вялым, заторможенным. Весь последующий год ребенок жил в неблагоприятных условиях, без надзора, плохо питался. Постепенно мальчик становился все более и более вялым и равнодушным к окружающему. Мать объясняла это состояние физической слабостью и заброшенностью ребенка и к врачу не обращалась. Только через год после травмы, когда симптомы заболевания были уже ясно выражены, ребенка показали психиатру. К этому времени он почти перестал отвечать на вопросы и смеяться, ничем не интересовался, стал недоступен. Мать указывала на отдельные факты неадекватного поведения, периодически возникающие состояния возбуждения, на отсутствие речевого контакта. Можно было уловить и изменение мышления, словообразования. Так, ребенок, уже вполне владевший речью, вдруг начал говорить «забивок» вместо молоток, бессмысленно повторял слово «пустышки». Нарастание всех этих симптомов уже нельзя было объяснить заброшенностью и слабостью здоровья ребенка. Внимательно разбираясь в анамнестических данных, можно выявить своеобразие нервного состояния ребенка, которое уже в начальном периоде болезни должно было заставить врача усомниться в его невротическом происхождении и заподозрить шизофрению. Это своеобразие заключалось в особом состоянии растерянности, затрудненности контакта, отсутствии интереса к окружающему, слабости аффекта. Таким образом, мы смогли поставить обоснованный диагноз шизофрении у этого ребенка только на основании совокупности всех данных, так как каждый из названных симптомов в отдельности можно встретить и при других заболеваниях. Т. П. Симеон в своих работах дает опорные пункты для дифференциальной диагностики шизофрении от реактивных состояний и соматогении. Она указывает, что при реактивных состояниях следует обращать внимание на живую аффективную реакцию, на реальную причину этой реакции, на соответствие между причиной и следствием. У больных шизофренией самая незначительная причина может дать тяжелую, совершенно неадекватную реакцию, у них отмечается не свойственная здоровой детской психике склонность к инертности в переживаниях. Астенические состояния, развившись после соматических заболеваний, сопровождаются слабостью нервных клеток и явлениями охранительного торможения. Углубление этих явлений по мере удаления в сроках от момента заболевания (отсутствие контакта, падение интересов, изменение речи) заставляет заподозрить начало шизофренического процесса. Это предположение может найти подтверждение при внимательном наблюдении за играми детей, за их высказываниями: в них можно обнаружить расстройство мышления, его разорванность, снижение внимания (например, мальчик начинает приставлять ведерко к голове коровы и доит молоко из ее рогов). Очень часто начальным симптомом шизофрении является навязчивость. У маленьких детей этот симптом проявляется чаще всего в виде навязчивостей двигательного характера, у более старших — в виде навязчивых действий, навязчивых мыслей и страхов. Расценивая симптом навязчивости как один из диагностических признаков шизофрении, надо, однако, учитывать, что навязчивость может быть связана и с психогенными причинами. Шизофреническую природу этого симптома помогают выявить другие симптомы, сопутствующие явлениям навязчивости: внешне немотивированное поведение, отсутствие контакта с окружающими, нелепый характер навязчивости. Так, у Алика К. появилось навязчивое стремление ставить калоши в прихожей в определенном порядке, плевать и при этом симметрично располагать плевки на полу и т. п. Симптом навязчивости наблюдается и при остром, и при медленно наступающем заболевании шизофренией. Обычно эти симптомы единичны, рассеяны в общей картине болезни. В более старшем возрасте симптом навязчивости иногда с самого начала заболевания выступает на первый план и становится ведущим. У этих больных мы встречаемся с сохранностью интеллекта и с осознанием своей болезни. При этом на первом этапе болезни навязчивость нередко является как бы результатом травмирующих переживаний и психологически понятна. Позднее же аффект выхолащивается и связь навязчивости с травмирующим переживанием теряется. В наших наблюдениях навязчивость в большинстве случаев с самого начала не имела связи с какой-либо травмирующей причиной. Так, например, у одного ребенка имелось навязчивое стремление к отрыванию пуговиц, которое нельзя ничем мотивировать, исходя из психологических причин. Навязчивые страхи, навязчивые движения часто встречаются у детей при различного рода энцефалитах. Эти психотические проявления трудно бывает отличить от шизофренических симптомов в ранних стадиях болезни, особенно при отсутствии органических знаков. Дифферен
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-20; просмотров: 294; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.145.74.63 (0.017 с.) |