Структура шизофренического дефекта

Наличие дефекта той или иной степени интенсивнос­ти является очень существенным условием для постановки окон­чательного диагноза шизофренического процесса в раннем дет­ском возрасте. Поэтому анализ его структуры представляется чрезвычайно актуальным.

Структура дефекта при шизофрении, начавшейся в ранние детские годы, является гораздо более сложной, чем у взрослого шизофреника или у подростка. Дефект здесь имеет двоякое про­исхождение. С одной стороны, он обусловлен самим шизофре­ническим процессом как таковым и для шизофрении специфи­чен, а с другой стороны, шизофрения как органический про­цесс, поражая мозг ребенка, еще находящийся в стадии роста, естественно, обусловливает известную степень задержки пси­хического развития. Если эта задержка грубо выражена и де­фект массивен, мы имеем перед собой явления олигофреничес-кого порядка, если же она не достигает значительных степеней, налицо нарушения типа психического инфантилизма.

При бурном течении процесса второе (олигофренное) сла­гаемое шизофренического дефекта почти всегда выражено очень

отчетливо (см. «Галопирующая форма шизофрении...», где оли-гофреническая часть дефекта по своей интенсивности достига­ет клинического выражения в степени идиотии). При нерезко протекающих вариантах болезни олигофренический компонент дан в более мягких тонах (дебильность), а в тех случаях, когда процесс развивался совсем медленно, как бы вырастая из осо­бенностей характера ребенка и тесно сливаясь с личностью, мы имеем лишь черты психического инфантилизма; что же касает­ся всего переднего плана, то он весь занят шизофреническим дефектом в прямом смысле слова.

Рассмотрим оба слагаемых шизофренического дефекта в от­дельности.

Олигофренический компонент шизофренического дефекта. В случаях катастрофически протекающего процесса олигофрени­ческий дефект постепенно совершенно перекрывает собой спе­цифический шизофренический дефект

Если такой ребенок попадает к психиатру спустя несколько лет с начала болезни, то лишь с трудом удается за олигофрени-ческим компонентом увидеть отдельные черты дефекта, обуслов­ленного шизофренией как таковой. Дети производят впечатле­ние имбецилов и идиотов, и лишь сравнительно осмысленное личико, какого мы не видим при идиотии, да своеобразные ка-татонные и стереотипные явления выдают истинную природу заболевания. Дети стоят на степени развития дебилов и способ­ны в случае приостановки процесса или относительной ремис­сии к обучению во вспомогательной школе.

Явления инфантилизма психики (частный случай общей за­держки развития) входят очень часто в структуру шизофре­нического дефекта. Помимо общей детскости облика, черт лица, поведения у указанных детей обнаруживается ряд детских при­вычек, свойственных более ранним фазам развития ребенка. Сюда относится сосание пальцев, языка, губ, предметов одеж­ды, игра своими гениталиями, маятникообразное раскачивание корпусом и т. д. Часто обращает на себя внимание детскость ин­тонаций голоса. Дети чрезмерно фиксированы на матери, не вы­пускают ее из поля своего зрения. Такие дети-шизофреники тя­готеют к коллективу младших по возрасту детей.

В дошкольном и первом школьном возрасте эта инфантиль­ность еще не бросается так резко в глаза, как в более старшем возрасте, когда 15-летний подросток говорит детским лепетом, сосет палец, плачет, как малое, беспомощное дитя, или ревнует свою мать к только что родившемуся второму ребенку.

Собственно шизофренный компонент. На первом плане сле­дует поставить нарушение внимания и процессов мышления Расщепление в мышлении, т. е. нарушение ассоциативного про­цесса, разорванность его, резонерство, неумение отделить в бе­седе главное от частностей — вот основные описанные нами выше особенности мыслительного процесса у шизофреников.

На втором плане стоит аффективное снижение, варьирующее в пределах от легкого аффективного похолодания до полной эмо­циональной тупости. Ребенка ничто не интересует, не увлекает; он созерцает и регистрирует происходящее вокруг, но не„ заго­рается эмоционально, не переживает воспринятого извне, не за­ражается общим весельем, не реагирует в достаточной мере на огорчения близких.

Из особенностей шизофренного компонента следует отметить еще две черты: своеобразную хрупкость, сенситивность, ужива­ющуюся с ригидностью психики.

Эта хрупкость выражается в чрезвычайной гиперэстетично­сти и ранимости, благодаря которым ребенок непрерывно трав­мируется в жизни по совершенно неадекватным поводам. Полу­чается какая-то «мимозность» психики, делающая окружающие ребенка-шизофреника раздражители непереносимыми для сни­женного порога его восприятия.

Что касается ригидности шизофренической психики, то она выражается в застревании ребенка-шизофреника на определен­ных, обычно неприятных, впечатлениях, в невозможности отре-агирования психических травм, в длительной фиксации на не­приятных раздражителях.

Комплексные переживания годами не теряют своей акту­альности в психике такого ребенка. Детские привычки имеют склонность подолгу задерживаться. Сосание тубы, пальцев, кон­чика одеяла, соски можно наблюдать у детей-шизофреников еще в младшем школьном возрасте.

Психогении, столь частые в раннем детстве, излечиваются ^с трудом. Объект травмы постоянно приковывает к себе внима­ние ребенка.

Отдельные компоненты, олигофренический и собственно ши­зофренический, могут сосуществовать в структуре дефекта во все­возможных сочетаниях, порою совершенно перекрывая друг друга-

В случае, когда шизофренический дефект стабилизировался и движение процесса идет вяло, медленным темпом, на базе из­мененной психики нередко имеет место перестройка потерпев­шей ущерб личности ребенка, выраженная в различных формах.

Такие случаи расцениваются нередко как психопатии и пред­ставляют своеобразные типы патологического развития личнос­ти ребенка, перенесшего вспышку шизофренического процесса.

Этих типов патологического развития может быть несколько.

1. Астенический тип развития, при котором в силу дефект­ной хрупкости, с одной стороны, и бедности связей с действи­тельностью — с другой, личность ребенка-шизофреника не мо­жет найти правильную ориентировку и свое место в окружаю­щем и идет по пути образования астенических черт характера: нерешительности, робости, сенситивности, стеснительности и т. д.

Эти черты усугубляются нередко аутизмом ребенка, его раз­рывом с коллективом, объясняемым им как следствие «особен­ности» своей личности. Нередко к тому же ребенок начинает осознавать свою болезнь и на нее реагировать.

Нерешительный, застенчивый Никита Л. в возрасте 7 лет, в результате шизофренического процесса потерявший навык чте­ния, которым он хорошо владел, называет себя «дураком» и уве­ряет, что его сестричка будет «к 7 годам такая же дура, как он».

Валя С, реагируя на снижение своего психического тонуса, называет себя «потерявольцем»: «Это человек, потерявший волю и ставший как обезьяна».

Нередко чувство своей малоценности проецируется вовне: «Дети не хотят играть со мной», «Меня считают сумасшедшим», «Все меня могут одурачить» и т. д.

2. Депрессивный тип развития, обычно формирующийся в случаях синдрома навязчивости на депрессивном фоне. Остро­та угнетенности и тревожности, в основе которых часто лежит страх, с течением времени исчезает. Остается привычная деп­рессивная форма реакций на общем пессимистическом фоне. Мнительность ребенка и ипохондричность входят прочно в со­став характера. Дети видят мир в мрачных тонах: «Все явления несовершенны», «Все вещи имеют свои недостатки». Все под­вергается осуждению и критике.

3. Анэтический тип развития, имеющий своей базой аф­фективное оскудение и потерю аффективной направленности вовне. У больного ребенка нарастают год за годом антисоци­альные тенденции, имеющие в своей основе, с одной стороны, аффективную тупость, расширяющую границы дозволенного и не позволяющую прочувствовать результат содеянного; с дру­гой стороны, ослабление интереса к действительности, толкаю-Щее ребенка на путь использования более сильно действующих раздражителей (поджоги, бросание бутылок из окна дома в

проходящий трамвай и т. п.), чтобы заполнить нарастающую пу­стоту. Конфликты со взрослыми из-за антисоциального поведе­ния детей-шизофреников этой категории создают у последних вдобавок агрессивную установку к окружающему и тем самым усугубляют их трудность.

Следует упомянуть еще об одной особенности психики ре­бенка-шизофреника, образующейся в процессе течения болез­ни. В дальнейшем заболевание, опустошая ребенка, разрушает глубины и ценности его аутистического мира. Ребенок не нахо­дит в нем удовлетворения, его привлекают раздражители ркру-жающей реальности.

Вместо прежней замкнутости, оторванности от действи­тельности получается беспредметная и внеобъектная на нее на­правленность. Прежде скудная речь расточается направо и на­лево (правда, чаще всего сводясь к регистрации окружающего).

Ребенок-шизофреник Витя К., у которого процесс дебютирует в 5 лет синдромом навязчивости на депрессивном фоне и кото­рый до 15 лет растет аутичным юношей, создающим себе свое­образное мировоззрение, в 15 лет переносит вспышку с яркими симптомами деперсонализации. После вспышки делается чрез­мерно болтливым, откровенным, общительным, каким-то, по сло­вам родных, чересчур «простым».

Такая направленность не только внеобъектна, она формальна и совершенно лишена аффективной насыщенности. У аутичных в ранние годы жизни шизофреников позднее нередко образу­ются надстройки: «стану другим», «выберу новый путь, чтобы быть среди людей», и т.д., имеющие явно компенсаторный смысл.

Таким образом, мы видим, что структура дефекта при шизо­френии раннего возраста сложная и сама по себе обрастает в про­цессе жизни и развития ребенка еще более усложняющими ее вторичными реактивными и компенсаторными образованиями.