Неделя о мытаре и фарисее; Собор святителей василия великого, григория богослова и иоанна златоустого

 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали два евангельских чтения. Первое — сегодняшнему воскресному дню, это один из воскресных дней, предваряющих наступление Великого поста. Второе — памяти все­ленских великих учителей и святителей Василия Ве­ликого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого.

В своих творениях эти великие святители свиде­тельствуют как раз ту истину, которую вы слышали в первом евангельском чтении. Ибо все они, смиряя се­бя, были возвышены Богом и поставлены на престолы вселенских церквей и прославляются по всему миру.

Притча о мытаре и фарисее избрана святыми от­цами как наставление к приближающемуся посту. С сегодняшнего дня Святая Православная Церковь со­вершает богослужения — сначала воскресных дней, потом и в будни — по Триоди Постной. Триодь — значит «Трипеснец» — во имя Святой Троицы — это составленные святыми отцами чинопоследования, содержащие, прежде всего, покаянные чувства.

Святые отцы, священномученики совсем близко­го к нам времени, говорили, что братья и сестры, по­стоянные сомолитвенники в своем храме, составля­ют единую семью. И семья эта именуется покаяльно- богослужебной. Здесь, во святом храме, в богослуже­нии, в общении между собой мы должны стараться пребывать именно в таком — покаянном — устрое­нии. Потому что после грехопадения мы, люди, на­ходимся в состоянии, отдаленном от Бога.

Вначале, когда грехопадение совершилось, люди были даже недовольны этой своей участью, а потом, постепенно, сознавая свою вину, стали приобретать покаянное чувство. Здесь, на земле, мы все должны быть прежде всего в этом устроении.

Среди этого греховного м!ра те, кто стремится к Богу, всегда будут находиться во внутренней борьбе. И не только во внутренней. Сегодняшнее апостоль­ское чтение, которое вы слышали, замечательно свидетельствует эту истину такими словами: Вси хо­тящий благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут (2 Тим. III, 12). То есть, все — без исключе­ния. Что и свидетельствуют жития трех святителей, память которых мы сегодня празднуем.

Святитель Василий Великий был в притеснени­ях, гонениях. Его стращали, ему грозили смертью.

Святитель Григорий Богослов — он был Патри­архом Константинопольским — в результате инт­риг вынужден был оставить первосвятительский престол.

Святитель Иоанн Златоуст был схвачен и сослан на Кавказ и умер в Команах — это современная Аб­хазия, недалеко от Сухуми.

Весь этот мир, мирская жизнь находится в посто­янном борении. Враг нападает, искушает, а Господь помогает, и люди шествуют по пути спасения.

Но движение по этому пути требует, прежде все­го, смирения и покаяния. Без этого здесь невозмож­но спастись. Невозможно вообще никакое духовное движение. До тех пор, пока человек не смирится, не осознает, что он грешен, что он неправ, он шагу не сможет ступить по духовному пути.

Святым отцам было показано, что весь мир опу­тан сетями диавола. И настолько, что невозможно шагу ступить, чтобы не запутаться. И когда препо­добный Антоний Великий, видевший это, в ужасе спросил: «Да кто же может тогда по этой земле хо­дить? И как вообще можно жить, ни в какую запад­ню не попадая?» — ему был ответ свыше: «Смире­ние проходит их, даже не коснувшись».

Приближается Великий пост. Святые отцы гово­рят, что человек, который готовится идти на брань, должен, во-первых, знать свое оружие и, во-вторых, должен знать оружие врага. Иначе он и своим ору­жием не сможет владеть в совершенстве, и, не зная оружия врага, может быть легко поражен им.

Оружие врага — гордыня. А оружие христиани­на — смирение. Вот два вида духовного оружия. Все остальное из этого вытекает.

Пример тому мы видим и в притче о мытаре и фа­рисее. Эта притча замечательна по своей глубине и как бы предваряет притчу следующего воскресного дня, Недели о блудном сыне. Притча о блудном сы­не — это пример того, какие плоды приносит гор­дость и какие — смирение. Когда младший сын в гордыне своей растратил все свое имение, то он, ре­шив возвратиться к отцу своему, прежде всего, стя­жал покаянное чувство, то есть признал свою вину: Отче, согрешйх на небо и пред тобою, — это покая­ние, а дальше он смиряется: И уже несмь достоин нарещися сын твой, сотвори мя яко единого от наем­ник твоих (Лк. XV, 18-19).

Вот как переплетаются, как между собой внут­ренне связаны два этих первых воскресных Еванге­лия, готовящих нас к Великому посту. И хотя это — притчи, однако Господь во второй из них приводит пример действия на основании того чувства, о кото­ром было сказано в первой: Боже, милостив буди мне грешнику.

Так что эта истина — она остается. Она всегда бу­дет. Таков путь к Богу. Сам Господь сказал: Аз есмь путь, и истина, и живот (Ин. XIV, 6). И, особенно выделяя то, на что нужно обратить внимание, гово­рит: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем. Научитесь этому. Это — ваше оружие. И это то, что привлекает благодать Божию, ибо Господь гордым противится, смиренным же дает благодать (Иак. IV, 6).

И после этих слов — научитеся от Мене, яко кро­ток есмь и смирен сердцем — сказано далее: и обрящете покой душам вашим (Мф. XI, 29).

И, действительно, еще здесь, на земле, человек, который не стяжет смирения, кротости, не возьмет иго Христово на себя, крест свой, не обретет покоя. Потому что всё здесь будет его задевать, волновать, он все время будет бояться потерять то, что у него есть: богатство или положение свое — и из-за этого будет трястись всю жизнь. Да, собственно, жизни- то не будет. Даже здесь. Не говоря уже о будущей.

В сущности, гордыня — это первый грех. Грех са­танинский, потому что сатана первым возгордился. И далее из этого греха стало проистекать все осталь­ное. Гордыня — как стержень, на который нанизы­вается, вокруг которого образуется все греховное: самомнение, высокоумие, надменность, то есть превозношение над другими людьми — отсюда и осуждение, и укорение. Несмь, якоже прочий человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь. И это всё в конце концов приводит че­ловека к духовной слепоте.

Что гордыня ослепляет человека — это факт. Из­вестно, что полководцы, когда не слушали совета своих военачальников, часто терпели поражение.

Александр Васильевич Суворов, наш великий русский полководец, был человеком великого сми­рения. И он не потерпел ни одного поражения. Ко­гда его несправедливо отправили в отставку, он при­нял это спокойно: ну, был генералиссимусом, ну, те­перь — в отставке, ну и что? И в последние дни сво­ей жизни он был псаломщиком в храме в своем се­ле, читал шестопсалмие, жил со спокойной душой.

У нас же, если кого-то передвинут на служебной лестнице, то уже переживания, мучения: «Как это может быть!» Все вокруг — враги. Несчастные лю­ди! Здесь-то еще они мучаются. Гордыню ведь всё

задевает: как на меня посмотрели, что обо мне по­думали, мои труды не почтили, мои знания, мои та­ланты... «Мои»! Забывают, что если это талант, то это — дар Божий. Или всё ему кажется: мало! — и он мучается от зависти. Несчастный человек! Дей­ствительно, уже здесь, на земле, гордыня мучает че­ловека. Я не говорю о духовных вещах. Даже если посмотреть по-мирскому, по-земному, и то ясно, что это существование, прозябание приносит боль­ше всего мучений.

Интересно, что те люди, которые имели действи­тельно христианское православное устроение, жили спокойно. И было у них понятие благородства, был внутренний мир. И даже если к ним приступали преступники, они это встречали спокойно. А поче­му? Да потому, что воспринимали это, как правед­ный Иов: Господь дадё, Господь отъят. Яко Господеви изволися, тако бысть. Буди имя Господне благословен­но во веки (Иов. I, 21). Есть — слава Богу. Нет — то­же слава Богу: значит, такова воля Божия.

Святителю Василию Великому сказали:

— Что же ты не поддерживаешь ариан? — то есть еретиков. — Ведь в их числе — император. А важно, чтобы император был в рядах Церкви.

Он ответил:

— Да. Императору важно быть в Церкви.

Тогда ему сказали:

— Тебя могут куда-нибудь сослать.

Он ответил:

— Но везде Господня земля. Везде люди живут, и я буду жить.

Тогда ему говорят:

— Но у тебя могут всё отнять.

— А у меня, — он говорит, — нет ничего.

Его не волновала конфискация земного имуще­ства: конфискация того, чего нет, не волнует.

— Если, — говорит, — меня будут мучить, то у ме­ня здоровье очень слабое, долго не промучают — я умру. Ну, сколько-то пострадаю... Все равно когда- то умирать. А за веру-то еще нужно сподобиться умереть. Тогда я соединюсь со Христом.

Тогда ему тот чиновник сказал:

— Со мной никто никогда так не говорил!

Святитель ему говорит:

— Просто ты, видимо, никогда не говорил с пра­вославным епископом.

Вот устроение православного человека!

Людей, которые стяжали покаянное чувство и смирение, в любых обстоятельствах жизни никто не мог смутить. Они имели именно тот покой, о кото­ром Господь сказал: обрящете покой душам вашим.

Так что, конечно, смирение — это оружие. И гор­дыня — тоже оружие, но дьявольское. И между ни­ми идет война. А раз война, то это, ясно, не так про­сто. Война — это не дай Бог! Это время трудное и тяжелое. Потому и называется этот труд — подвиг.

Ну, о великих вещах мы не будем говорить. Нуж­но начинать с самого простого. Самая первая сту­пень духовного подвига — есть пост телесный. Вот с этого подвига, с простых телесных трудов, Церковь и начинает «подвигать» человека по пути спасения.

Да, гордыня — это явление духовное. Смирение — тем более. Но когда речь идет о духовных вещах, нуж­но помнить, что путь к ним лежит через телесное.

Как соединены в человеке душа и тело, духовное и телесное, так соединены духовное и телесное — в подвиге. Потому наша Православная Церковь уде­ляет внимание и телесному. Потому у нас — посты. Во время молитвы в церкви мы стоим. У нас — зем­ные и прочие поклоны. То есть, необходим какой- то телесный труд, потому что с этого нужно начи­нать. И это уже будет подрубать торчащие в разные стороны корешки главного ствола гордыни.

Святые отцы так говорят: когда идет война, то для того, чтобы взять город, ему перерезают все ар­терии: доставку продуктов, боеприпасов, воды — стараются со всех сторон его блокировать. Вот так же и в духовной жизни: с одной, с другой, с третьей, с четвертой стороны перекрываются артерии гор­дыни. И так постепенно противник начинает сла­беть и выдыхаться.

Сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом (Мк. IX, 29). Поэтому постом усиливается и молитва. От телесного — к духовному.

Подвиг поста начинается с самого простого: вот съесть или не съесть? Ну почему обязательно в этот день нужно есть скоромную пищу? Ну, не съешь, ну что с тобой случится, если ты сегодня съешь пост­ное? Ешь же в другое время? Так ешь тогда, когда полагается. И не ешь другого, хотя тебе и хочется!

Вот дети — им, скажем, хочется мороженого. А иногда, вы знаете, и взрослому очень хочется моро­женого. Кажется, такая пустая, незначительная вещь, а он не выдерживает — нарушает пост, пото­му что очень вкусно! Это, скажем, его любимое блюдо... Или хочется съесть конфетку шоколадную. И начинают: «Да там почти ничего нету, одна хи­мия, никакого жиру, это же почти постное!» Но и вкусное! Да и жирок там все-таки какой-то бывает...

Вот такое предстоит воздержание, некоторое сдерживание себя. Ну, ладно, ты ешь постную пи­щу — а постная пища бывает очень вкусная — ну, хотя бы не объедайся тогда. Если постное — то в меру. Кофейку, бывает, очень хочется или еще че­го-то такого, без чего вроде бы нельзя — попей чайку хотя бы...

Некоторые иногда спрашивают: «А спиртное — это постное?» Вообще-то — да, это не скоромное по своему составу. Но бывает хуже скоромного, ко­нечно.

Воздержание — это ведь не обязательно только скоромную пищу не есть. Это — да, прежде всего. Ну, а если у тебя есть особое пристрастие к вещам? Воздержись. Ведь и в этом тоже может быть некое овладение человеком.

Внутри поста есть отличия. Пять дней: понедель­ник, вторник, среда, четверг и пятница — Великим постом разрешается растительная пища без расти­тельного масла. И вот тут начинается чисто вкусо­вое: «Ну, это же пресно! Это же невкусно!» Ага. Зна­чит, уже тобой овладело. Как апостол говорит: Вся ми леть суть, но не аз обладая буду от чего (1 Кор. VI, 12). Ты говоришь, что ты не можешь без раститель­ного масла: «Ну, как же так, это же невозможно!» Да нет, чепуха это все! Это только так кажется. Нет, не в том дело, что невозможно, а просто ты тут чувст­вуешь, что ты не умеешь сдерживаться.

Это очень немного — в смысле воздержания — но если ты тут преодолеешь, одно это уже помогает. Ты уже не думаешь, тебя не волнует, сколько колбаса теперь стоит, потому что все равно — пост! В это время могут повышаться цены на что-то — тебя это не трогает, потому что есть картошка, каша, хлеб — и слава Богу. То есть получается, что, постясь, мы ограждаем себя от зависти. Хотя бы в отношении пищи: я уже не завидую, что кто-то там что-то ест.

Я уже не говорю о таких вещах, о которых тоже говорят, что, мол, без них невозможно — скажем, без телевизора. Это полный бред, конечно. Эти гля­делки недавно появились. И люди без них спокой­но жили тысячелетиями. Жили, конечно, лучше, чем теперь живут, более спокойно. И говорить, что без этого нельзя — это, конечно, полное вранье.

Кстати, та заграница, на которую все указыва­ют: как там прекрасно, какие там машины, какие там кнопки, на кнопку нажал — и всё есть, — они там, бедные, дошли до того, что, когда однажды пообещали большую награду семье, которая не бу­дет смотреть телевизор в течение года, никто этого не выдержал.

В нашей православной России до революции в пост не только скоромного не ели, но и закрывались все театры. То есть, никаких зрелищ и развлечений.

И в самом деле, ну что такого?

А некоторые — не могут! Они приходят домой и скорее «врубают», и там орет что-то, дергается, кри­чит, пищит... Это же — сумасшествие. И ничего нормального тут уже нет.

И все это показывает, как дьявол отвлекает от ти­шины. Ведь смирение, кротость — это покой, ти­шина, умиротворенность. Творение Божие — это лес, река, море, поля, небо, луна, звезды, восходы, закаты... Идешь по лесу — деревья покрыты снеж­ком — как в сказке! Даже дух захватывает, не хочет­ся и говорить, только бы смотреть на все это, не нарушать этой тишины, этой красоты... Все, что связано со смирением, с Богом, с Творцом — пре­красно и умиротворенно. Противоположное этому во всех видах — это шумное, яркое, кричащее, деру­щееся, какое-то колючее, цепкое, жесткое, бесов­ское, связанное с гордыней. И сразу человеку ясно, где право, где лево, где добро и красота, если чело­век нормально воспитан.

Так что Великий пост — он во всем. Обратите внимание, уже на первой же вечерне священники переоблачаются в черное облачение, напевы ста­новятся всё тише: «Господи, поми-и-и-луй»... И даже природа вся замирает. В дни поста она задум­чивая какая-то. Это невозможно объяснить. Это нужно воспринимать... Все творение радуется по­сту. Потому что это глас хлада тонка, и тамо Господь (3 Цар. XIX, 12).

Там, где смирение, там и благодать Божия. А где гордыня — там все время раздоры, обиды, недо­вольство, озлобление, раздражение, жесткость, колкость всякая...

Вот семья, в которой смирение и кротость — там всё ладком: «Ну, как? Ты так сделал? Ну, и хорошо». Помолились. Сели, покушали, поговорили мирно о чем-то. Потом: «Ты хочешь пойти туда-то? Ну, хо­рошо, пойдем».

А где нет этого? «Ну, чего у вас тут? Опять нечего есть? — А ты сам чего? — А этот где болтается? Дал бы я ему! — Да, и я бы добавила! — А эти чего дела­ют?!» И начинается... Ходят злые: «Расстреливать их всех надо, вешать!» Ну что это за состояние души?

Я думаю, здесь ясно, что лучше и к чему нужно стремиться.

Но этого понимания мало. Потому что, если да­же и поймешь, и будешь стараться этому следовать, то вот эти сети, которыми опутан весь мир, они тут же о себе заявят. Рванулся — а тут звонок телефона: «давай в другую сторону!» Ты — туда, а тебя — сюда. Ты — так, а тебе — эдак. Это значит — начинается борьба. Вси хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут (2 Тим. III, 12). То есть в раз­личной степени будут испытывать какое-то сопро­тивление, что-то будет им в этом мешать.

Поэтому у святых отцов так и сказано, что если приступаешь работать Господу, то приготовь душу свою к искушениям. Начнется борьба. И то, с чем ты сам не мог, не хотел расстаться, начнет у тебя отни­маться. Ну, и что? И хорошо. Значит, так и нужно.

И еще у святых отцов сказано: «Если какое-то де­ло Божие делается, а никаких искушений нет, — значит, наверное, не Божие это дело». Потому что Божие дело — всегда с искушениями.

Поэтому, когда приближается или начинается пост, всегда какое-то осложнение бывает: или по здоровью, или по хозяйству, или по службе. Это так и должно быть. Смущаться этим не надо, потому что раз ты во­ин, то что же тебе удивляться, что приходится воевать? А война без врагов не бывает. Если христианин истин­ный, то он обязательно этим полем брани проходит. Если Господь видит, что воин надежный, есть у него и сила, и стремление, и решимость, то Он отправляет его на передовую. Кого Господь избирает для блажен­ной вечности, тому посылаются непрестанные скор­би — во исцеление и очищение души.

Но мы, конечно, большей частью очень нереши­тельны, поэтому скорби нам непрестанно не посы­лаются, а так, потихонечку: Господь все-таки и нас не оставляет. Что-нибудь посылает, так, немножеч­ко, нас подготавливая.

Одним словом, трудиться всем нужно. И труд этот начинается прежде всего с ближними своими. А дальше, по мере того, как человек в духовном смысле начинает расти, этот круг расширяется. И потому не надо смущаться при искушениях. Так быть должно. Нужно быть мужественным. В этом- то и заключается мужество: в том, чтобы человек при искушениях не падал духом.

Если сам ничего не делаешь, то старайся терпеть то малое, что тебе Господь посылает. Усталость ли, дискомфорт какой-то в пище или еще в чем-то — и это уже будет, с помощью Божией, некое духовное делание.

Положим себе за правило: как только приходит какое-то смущение, стараться заниматься именно этим — то есть умиротворить это смущение. По ка­кому бы поводу оно ни было.

Это правило очень простое, и нужно стараться его исполнять. А чтобы не забывать об этом, нужно ча­ще ходить в храм Божий. Каждое воскресенье жела­тельно. Если не можешь — ну, через воскресенье. Если не можешь через воскресенье — хоть через два воскресенья. Ну, собственно, как не можешь? Де­журство, болезнь — это ведь не каждый раз. Ну, хоть зайди! Иначе — что тебе напомнит о самом главном? Я вот вас мучаю, держу долго, мне за это попадает уже, да и еще попадет, но ведь хочется, чтобы хоть что-то запомнили, хоть что-то осталось...

Так что приходите чаще в храм Божий. Хотя бы раз в месяц нужно обязательно исповедоваться,

причащаться. Великим постом — еще чаще, каждые две недели.

Мир будет наваливаться: «Что ты слушаешь?!» Он весь только тем и занят, чтобы люди забыли о том, что есть едино на потребу (Лк. X, 42). Нет. Не возвра­щайтесь на эти пути. Уклоняйтесь от этих путей. Только слово Божие нужно иметь перед собой: Бла­жени слышащий слово Божие, и храняще е (Лк. XI, 28). Все равно все это — вся наша жизнь здесь — скоро кончится. У многих уже кончается. Уже кон­чилась... Нужно помнить об этом, чаще себе напо­минать: а что дальше? Помни последняя твоя и во век не согрешишь. То есть смирять себя нужно. На­поминать, что все управляется Промыслом Божи­им, что без воли Божией волос с головы не упадет. Поэтому ничего не нужно бояться. Страх нужно изгонять из своей души.

Дай, Господи, молитвами вселенских святителей, которых мы сегодня прославляем, которые мужест­венно прошли по этой земной стезе, стяжать нам смирение и преданность воле Божией! Аминь.

12 февраля 1995 г.

 

Сила веры и любви