Преставление, второе обретение мощей преподобного Серафима, Саровского чудотворца

 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы празднуем память преподобного Серафима Саровского, всея России чудотвор­ца. И мы слышали апостольские и евангель­ские чтения, которые именуются преподобническими. В апостольском чтении говорилось о том, что плод духовный есть любы, радость, мир, долготер­пение, благость, милосердие, вера, кротость, воздер­жание (Гал. V, 22-23). В евангельском чтении мы вновь слышали заповеди блаженства. Таким обра­зом, Святая Православная Церковь напомнила нам о том, кто блажен, по понятиям духовным.

В мирском понимании «блаженство» — это насла­ждение покоем, довольством, пищей, развлечения­ми. Тогда говорят: «Ну, блаженство! Блаженствует человек!»

Но вы знаете, что подобными блаженствами чело­век быстро пресыщается и блаженство кончается. Иногда даже пища приедается. Привыкает человек — и тускнеет блаженство земное. А довольство? Вы зна­ете: человек сначала начинает благоденствовать, но скоро ему становится этого мало. Так постепенно все понятия земного блаженства тускнеют и превраща­ются в обыденность. И я могу пример привести: когда попостишься, а потом разговляешься — вот блажен­ство, все довольны. Но проходит день, второй, и по­степенно вся эта еда становится обыденной. Ну, а те, кто не постится, они даже и этого не имеют — ведь у них так каждый день, ничего особенного. Откуда по­являются всякие излишества, ненормальности? По­тому, что человека не удовлетворяет все это, земное.

Единственное непреходящее блаженство — это блаженство духовное. Только оно составляет истин­ное блаженство, потому что исходит от Бога. Это блаженство оттуда, где несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная, где все неизмен­но. Только это блаженство во всей полноте насыща­ет душу человека. Но его, по слову преподобного Серафима, надо стяжать. И если мы посмотрим внимательнее, то увидим, что внешне это как раз то, от чего все мы, большей частью, бежим, как от не­счастья. А в духовном смысле — это оказывается то, к чему нужно стремиться, что нужно стараться за­служить, стяжать. Конечно, я имею в виду не стя­жать поношения, но через них — стяжать состояние

духа. Оно дается Богом в награду и утешение за вре­менные страдания.

Человек пытается временным наслаждением по­лучить блаженство, которое он не может удержать, не может испытывать постоянно. А благодать Бо­жия дается как постоянное состояние души, что за­свидетельствовал своей жизнью преподобный Се­рафим. Когда человек имеет в душе Дух Божий, он испытывает постоянную радость. Потому препо­добный Серафим и встречал всех словами: «Радость моя!» Круглый год он приветствовал всех возгласом «Христос Воскресе!», потому что радость Воскресе­ния Христова, радость о Дусе Святе была его посто­янным состоянием.

Если человек благодушно переносит все земные испытания, поношения, скорби, то они служат ему для стяжания именно такого духовного состояния.

Преподобный Серафим и нас учит тому же: тор­говать в земной жизни товарами скорбей, болезней, подвигов — кому что дано, — чтобы обрести сокро­вище Духа Свята. Господь посылает для спасения каждому в жизни что-то противу его таланта, то есть согласно его дарованиям: одному — одно, дру­гому — другое. Ведь характер дан человеку для того, чтобы над ним трудиться, а Господь ставит человека в соответствующие его характеру обстоятельства, необходимые для спасения.

То, что человек претерпевает в жизни, по-духов­ному именуется: крест. У каждого — свой крест. Святые отцы говорят: «Древо креста вырастает на почве твоего сердца». Сердце — это средоточие на­ших чувств. Какие чувства — таким и вырастает древо креста.

Когда человек свой крест принимает со смирени­ем, то в награду Господь посылает ему утешение. И если он правильно всё воспринимает, то постепенно сродняется с тем состоянием, которое Господь ему посылает, и уже не стремится избавиться от того, что с ним происходит, а наоборот, даже приобретает не­которое стремление к этому. Потому что уверен: все, что посылает Господь — для его блага, для спасения.

Есть такой пример у святых отцов. Один князь, властный, гордый и жестокий человек, пришел в монастырь. Видимо, он чувствовал, что, живя так, как он живет, не спасется. В монастыре он сказал игумену:

— Отдаю тебе себя, как железо кузнецу. Делай со мной, что хочешь (то есть бей любым молотом), только чтобы мне спастись.

И поставил его игумен рядом с привратником монастыря. И сказал ему игумен:

— Вот тебе послушание. Будешь стоять рядом с привратником и каждому входящему кланяться в ноги и просить его: «Помолитесь за меня! Я одер­жим духом гордыни, властолюбия, жестокости, са­молюбия...»

Можно себе представить, если бы нам, имеющим тоже достаточно страстей, дать хотя бы такое послу­шание: каждое утро своим домашним делать по по­клону с такими словами: «Помолитесь за меня! Я одержим духом гордыни, своеволия, лени...» Пред­ставляю себе, что бы было! Вряд ли, конечно, кто из нас такое послушание смог бы понести. Этот же князь нес его около десяти лет. А ведь монастырь этот был недалеко от Александрии, где этот князь ранее жил, и среди приходящих были, вероятно, и его бывшие слуги, и рабы, и все это происходило на людях, в присутствии народа.

И когда игумен потом сказал ему: «Теперь мо­жешь с этого места уйти!» — он упал игумену в ноги и просил: «Оставь меня на этом месте! Я не могу уже теперь с этого места уйти!» Ибо великое утешение получал он от Бога за добровольное уничижение. Наверняка кто-то над ним смеялся, может быть, и его бывшие слуги. И какая внутри его тогда бушева­ла вначале буря помышлений сумнительных. А он все это переносил. Представьте себе: когда на нас толь­ко иронически взглянут, у нас дух захватывает! И уже настроение наше падает, уже не разговариваем, и вообще жизнь почти не мила. Мы так немощны и грешны, что ничего в духовном смысле не можем перенести. Ничего! Не говоря уж о поношениях. Где уж нам стоять у ворот монастыря или храма. Или домашним своим кланяться или просить помолить­ся за нас. А князь кланялся в присутствии всех.

А в заповедях блаженства сказано: Блажени буде­те, егда возненавидят вас человецы, и егда разлучат вы и поносят, и пронесут имя ваше, яко зло, Сына Челове­ческого ради. Значит, еще и везде пронесут, будут вез­де бесчестить вас. Возрадуйтеся в той день и взы­грайте: се бо мзда ваша многа на Небеси. По сим бо творяху пророком отцы их.

Это состояние, конечно, только святые испыты­вали. И это есть истинное блаженство. И тот князь, о котором я рассказывал, он стал святым, конечно... Кстати, он недолго прожил после того, как просил, чтобы его оставили на том послушании. Душа его уже была готова для вечного блаженства, и Господь взял его душу в райские обители.

Мы, конечно, только умом можем понимать под­вижников, пустынников, Христа ради юродивых. Душою же далеко отстоим от них, душа наша их не чувствует.

Иногда Господь дает нам хоть сколько-то со­прикоснуться с состоянием смирения или тер­пения. Но часто мы сами лишаем себя этого со­стояния истинного блаженства и промениваем его на самооправдание, гнев, обиду. Не принимаем дары Божии.

Я помню из личного опыта такой случай, когда еще работал в миру. Получилось так, что меня обви­нили перед всем отделом в пропаже каких-то про­дуктов. У меня, конечно, все внутри возмутилось, но я не нашелся, что сказать. И промолчал. Не по­тому, что смирился. Просто тщеславие, гордыня удержали мой язык. А потом я думаю: «Ну, ладно. Значит, так мне и надо». Я свои деньги отдал, еще и ругали меня... И вдруг так хорошо стало на душе... И так легко! Я думаю: «Господи! Слава Богу, что я ни­чего не сказал! Как хорошо-то! Ну, наговорил бы я... И остался бы горький осадок в душе. Как говорят, сладко в устах, а горько во чреве. А здесь: горько в ус­тах (была горечь-то!), а зато сладко в душе. Это Гос­подь как пример мне дал. Даже никаких подвигов не потребовалось — всего лишь промолчал, потому что не смог ничего ответить.

Ведь на самом деле и со многими так бывает. Иногда чего-то очень хочется... И не получается. А через некоторое время понимаешь: «А может, даже и хорошо, что не получилось». Это Господь дает по­чувствовать, что существуют другие утешения, о ко­торых мы постоянно забываем. Мы в основном «зе­мляные и плотяные», поэтому и стремимся за этими земными миражами, за этими призраками.

Эти миражи, призраки люди даже невольно на­зывают тем, что они есть на самом деле — так всё в мире премудро устроено. Вот была в свое время ра­бота такая, чуть ли не философская, в которой гово­рилось: «Призрак бродит по Европе...» Действи­тельно, призрак, то есть привидение. Потому что реально-то этого нет. Призрак этого самого общест­ва. И как он призраком был, так и остался.

Или вот сейчас многие тратят время на просмотр сериалов. А ведь в то время, когда весь этот кинема­тограф только появился, он назывался: иллюзион. Иллюзия! А теперь начальное, истинное название этому забыто и люди впустую тратят на него время...

И действительно, жизнь показывает, что все зем­ные удовольствия и блага, за чем люди так гоняют­ся всю свою жизнь, — все это иллюзии, призраки. Все это проходит!

А внутреннее, духовное состояние не отнимает­ся. Господь сказал: И возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возьмет от вас (Ин. XVI, 22). Ее невозможно отнять!

Люди, стяжавшие Духа Святого, не только в по­ношениях, но и в страшных испытаниях, гонениях сохраняли эту радость — мир душевный, полное внутреннее спокойствие, умиротворенность.

Есть такой пример в недавней истории нашей Церкви, когда один из священников на допросах за­сыпал. Следователь бесился, а тот спокойно спал, потому что все это его совершенно не касалось, бы­ло внешним. А внутренняя умиротворенность его была такова, что он ничего не боялся — ни пыток,

ни расстрела. Такое у него было устроение души. У этих людей, когда на них обрушивалась злоба, было обезоруживающее, светлое, радостное лицо. И те­рялись истязатели, они не знали, как на это реаги­ровать. Им это было совершенно непонятно! Вот что такое — внутреннее состояние!

Когда преподобного Серафима до полусмерти избили, он сказал, что если тех, кто его избил, нака­жут, он уйдет из монастыря. Это святое незлобие, прощение.

Мы только в житиях святых об этом читаем. Но что это за состояние, нам большей частью непонят­но. Мы малейшее замечание воспринимаем как ос­корбление, как унижение, чуть ли не как позор. Гос­поди! Какая же у нас непомерная гордыня... Какое больное самолюбие!

О таком состоянии преподобный Амвросий Оп­тинский говорил: «Его только тронут — а он уже кричит: кожу дерут!» Это показывает нашу удален­ность от духовного состояния, от состояния дейст­вительно блаженного. И все подвиги, которые не­сли святые, нам понять невозможно, потому что мы не только подвигов, но и никаких движений в ду­ховном направлении почти не совершаем.

Но Царствие Небесное силой берется. Отец Сер­гий, служивший в этом храме, часто говорил:

— А без подвига-то — не спастись... А для спасе­ния-то нужен подвиг...

Наш подвиг — в малом. Святые отцы нашего вре­мени говорят: «Великие подвиги — для великих, наш подвиг — маленький!»

Не нашей меры подвиг стоять перед храмом, ка­ждому кланяться и просить, чтобы он помолился об одержимом гордыней. Или просить об этом же всех входящих и выходящих сотрудников на работе, или всех домашних. Нам хотя бы, когда нас выводят из терпения, как мы говорим, — не взрываться. Кто-то еще только рот открывает, а мы уже готовы к оправ­даниям, к отпору.

Нет, даже, наверное, и это — не наша мера. Нам хотя бы не придумывать самим себе, что где-то что- то есть против нас. Потому что мы настолько уже обезумели, что не только не переносим каких-то оскорблений, но даже и придумываем их. Мы, как иллюзионисты, создаем себе видимость ополчения вокруг нас, «дискомфорта» — особых каких-то сво­их подвигов, то есть у нас гордыня наизнанку. Ма­ло того, что мы ничего не терпим, так мы еще и придумываем, будто бы тут есть, что терпеть, будто вокруг нас такое «обстояние», мы этакие «борцы», «подвижники» уже... Как нам хочется быть в под­вижниках, ничего не совершая! Мы даже себе при­думываем «особое состояние», которое на нас буд­то бы наваливается!

Имеем некоторое понятие о том, что, действи­тельно, нужно что-то терпеть, но мы настолько не­мощны и настолько слабы, что даже от своих «мира­жей» избавиться не можем.

Сами себе придумываем обстоятельства и сража­емся с ветряными мельницами. Сражаемся в мечта­ниях! Это еще большее безумие.

Нет, нужно жизнь упростить. «Где просто, там ан­гелов со сто». Ничего себе не придумывать. Нечего из себя делать «невинных страдальцев»! Или «муд­рецов», которые будут с кем-то там дискутировать в мечтах.

Когда кто-то что-то резкое скажет нам, нужно, прежде чем ответить, сначала помолиться: Господи! Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй мя, грешного!

Если мы в ответ не сдержались — смириться: «Ну, что же? Такой и есть, куда деваться?»

И больше не думать об этом, не сражаться в мыс­лях «задним числом», иначе уже над нами бесы бу­дут насмехаться.

Духовная жизнь — действительно, внутренняя жизнь. Но не наша мера рассуждать о духовном. Не наша мера! Сказали о тебе что-то? Не думай и не вспоминай. Сказал ты что-то не так? Ну, что ж те­перь делать? «Прости» сказать только надо, больше ничего.

Есть в Псалтири такие слова: глумляхся во оправ­даниях Твоих (Пс. СХVIII 48) — то есть «размышлял о Твоих заповедях», так это переводится. Но это слово — глумиться — теперь у нас имеет другое зна­чение: кощунствовать. И когда мы начинаем рассу­ждать о чем-то духовном, то это наше рассуждение и есть глумление, так как у нас на самом деле нет никакого духовного опыта. И поэтому такое заня­тие — трата времени, да еще греховная!

Большей частью нужно поступать проще: еже писах, писах (Ин. XIX, 22). Что получилось, то получи­лось. Такой уж есть. А когда мы тащим за собой что- то, мы, по греховности своей, в себе выращиваем зло­памятство. И начинаем помнить обиды. А нужно ста­раться забывать их. Просто не думать об этом.

Священномученик Сергий Мечёв говорил: «Ста­райся воспринимать каждого человека так, как буд­то видишь его в первый раз».

А мы, когда кто-нибудь из домашних только еще рот открывает — ну, мы уж сколько лет его видим - то! — сразу думаем: «Я знаю, почему он говорит то- то и так-то!»

Вот этого как раз и не должно быть. Надо так: ес­ли он говорит что-то хорошо, а ты его в первый раз видишь — «добрый человек». Если же он что-то го­ворит не так, ты его опять в первый раз видишь — ну, ты же не знаешь, что это значит. Мало ли что... То есть, восприятие должно быть простым, детским. Дети так воспринимают. Приобрести такое состоя­ние — значит, получить духовный опыт.

Мы говорим о высоких вещах, о плодах духовных. Да, все это истина. Но начинать нужно с малого, с простого. И стараться в обычных жизненных, повсе­дневных обстоятельствах, домашних, служебных по­ступать так: сказали — сделал, не так — переделал.

Одна раба Божия, Елена, Царствие ей Небесное, монахиней была и рассказывала про одного старич­ка, который всё говорил:

— Да что ж вы так мучаетесь все? А жить-то нуж­но просто. Вот пришел. Говорят: «Давай вот это сва­рим». — «Ну, давай сварим». — «Ну чего же ты так сварил?!» — «Ну, так получилось». — «Ну, так это вылить только!» — «Ну, давай выльем». — «Да что ты делаешь?!» — «Выливаю». — «Ну, не выливай!» — «Ну, давай тогда оставим». И всё, — говорит, — и никаких проблем нет.

«Мебель, — говорят, — ну что это за мебель? Да­вай выкинем!» — «Ну, давай выкинем». — «Да что ж ты выкинул? Нужна же!» — «Ну, давай вернем». И назад опять принесли. И всё. И проблем-то нету!

«Ну что, пересолил?» — «Так водички добавить — будет пожиже». А недосолил — так еще проще: по­солили, и всё. Подгорело что-то? Ничего. Активи­рованный уголь ешь же когда-то? Ну, ничего, ну по­ешь. Ведь так просто всё.

Можно в любом положении всё упростить. А можно изо всего сделать проблему. Понимание этого есть та основа, с которой начинается духов­ная жизнь. Мы же хотим сразу достигнуть духов­ных высот: умиления, непрестанной молитвы, чуть ли не «видений»! Не дай нам Бог видения! Если мы в горшках запутались, а уж в видениях — это как дважды два четыре, не туда залезешь. И будет яв­ная прелесть.

С простого надо начинать. Вот отец Сергий рас­сказывал, как он в Глинской пустыни бывал у отца Андроника, отца Серафима — Царствие им Небес­ное. Очень просто у них все там было. Чайник такой закопченный... «Ой, какая посуда!» — «Ну, какая посуда? Чего там, ты ее снаружи, что ли, лизать бу­дешь? Изнутри же пьешь чай-то!» Спокойно они к этому всему относились. И отец Сергий говорил: «Как просто, когда так вот...»

Отец Сергий, помню, говорил просто и кратко — ну, это уже совершенство, конечно: «Душу свою нужно перестраивать на евангельский строй». Но перестраивать нужно с фундамента, с основания — то есть с простых вещей.

Вы только посмотрите вокруг: из-за чего ссорят­ся? В церкви — могут из-за тряпки поссориться: не той тряпкой вытерла, не то ведро взяла. Или кто-то что-то не так сказал, не так повернулся... Дома — там тоже найдутся поводы. Ну, совершенно пус­тые! Если посмотреть, вдуматься — на самом деле, какая разница?

Стяжание того блаженного состояния, которое имели святые, начинается с простых вещей. С обы­денных вещей! До тех пор, пока мы в обыденной жиз­ни не научимся всё упрощать, нечего и думать ни о каких духовных состояниях. Это не наша мера. А дай нам Бог хоть в самом простом-то сдвинуться с места.

Молитвами преподобного Серафима постараемся в простоте сердца начать духовную жизнь. Нужно ее начинать. И прежде всего, стараться всё не услож­нять, а наоборот, упрощать, стараться смиряться.

Без навыка смирения, без навыка упрощения не может быть никакого духовного движения. Потому что истина — проста. Но высота простоты духовной начинается с простоты обыденной. И эта обыден­ная простота, с Божией помощью, постепенно дает духовное возрастание.

И, действительно, иногда даже до смешного до­ходит, до чего все просто! Мы хотим начать с чего- то духовного. А в простоте — хочешь смиряться, хо­чешь терпения? Ну, сегодня же и получишь. Поэто­му и в праздники часто бывает такое: или когда до­мой придем, или еще по дороге получим что-нибудь для смирения, для начала.

Поэтому будем все эти поводы ко смирению при­нимать как милость Божию. И тогда — по милости Божией, опять же — всё наше пребывание в этой земной жизни будет окрашиваться в более радостные тона. И всё нам будет напоминать о том, что Господь близ нас, Он Сам заботится о том, чтобы каждый из нас принес плод духовный в свою меру. Аминь.

15 января 1996 г.

«Радость моя!..»