Память Святого мученика иоанна воина; Суббота 9-й седмицы по Пятидесятнице

 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы слышали два евангельских чтения: одно — памяти мученика Иоанна воина, вто­рое — сегодняшнему субботнему дню. В пер­вом чтении говорится: Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возьмет крест свой, и по Мне грядет... Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?

В сущности, здесь сказано все. Вот тот так называ­емый смысл жизни, который люди пытаются понять, уяснить для себя. Он заключается в несении креста.

Господь каждому дает свой крест. Святые отцы говорят, что древо креста вырастает на почве сердца человека. Это значит, что каждому человеку посы­лаются такие обстоятельства, которые полезны для его души. Он только должен стараться их прини­мать и извлекать из них соответствующую пользу.

Господь дает каждому свой характер, свои даро­вания, и все это человек должен использовать: над характером — трудиться, дарования употреблять во славу Божию. Как сказано: мудрствуяй день, Гдсподеви мудрствует, и не мудрствуяй день, Господеви не мудрствует (Рим. XIV,6). То есть, дана тебе муд­рость, дано тебе разумение — во славу Божию поль­зуйся ими. Не дано тебе - возблагодари Бога и во славу Божию живи так, как тебе Господь дает пони­мать, этого достаточно. Потому что здесь каждый выполняет свое назначение на путях Промысла Бо­жия. Воздаяние же — от Бога, в будущей жизни, а все, что здесь есть — это только подготовка к ней.

Действительно, если не признавать будущей жиз­ни, если нет в нее веры, то жизнь человека здесь, на земле, совершенно бессмысленна. Один человек умирает в расцвете лет, иной — совсем в младенче­стве, другой, негодяй, благоденствует, а добрый че­ловек всю жизнь как бы мучается (в земном смыс­ле). Здесь все непонятно: почему так? Почему этот живет, а тот не живет? А тому жить бы: какой хоро­ший человек, сколько добра бы сделал, а так и не ус­пел ничего...

Все эти вопросы, которые возникают в жизни, имеют только один ответ: все посылается здесь че­ловеку для того, чтобы он нес свой крест, то есть как-то трудился. И все, что здесь происходит — это для будущей жизни, подготовка к ней.

И если у человека на первом месте стоит будущая жизнь, безсмертная душа, тогда ему все понятно. Тогда все просто. Тогда ничто происходящее в этой жизни не приводит человека в уныние, а тем более в отчаяние. Ну и что? Значит, так надо. Как сказа­но: Аще живем, Господеви живем. Аще же умираем, Господеви умираем (Рим. XIV, 8). Если Господь за­брал из этой жизни, значит, Его святая воля. Если оставил — Его святая воля: даст жить.

Когда-то в беседе отец Сергий (Царствие ему Не­бесное!) сказал:

— Какое время приближается, как страшно! Ско­рей нужно уходить.

Действительно, страшно жить-то: какое время тяжелое в духовном смысле. Я спрашиваю:

— Батюшка, а нам как же?

— А вам, если Господь оставит, даст силы.

Все просто. Если Господь оставит — значит, для чего-то нужен — даст силы. Или заберет. Всё просто.

И когда человек так живет, то всё у него на своих местах. Происходит так — слава Богу, иначе — тоже слава Богу.

И вот это состояние души, которое прежде всего имеет в виду будущую жизнь и Промысл Божий, эта постоянная вера дает опору в любых обстоятельст­вах жизни. Что бы ни было, человек всегда спокоен.

Когда человек принимает крест, данный ему Бо­гом («Господь лучше знает, что мне нужно»), он, по слову Господню: Возьмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. XI, 29), — обре­тает душевный покой. Его ничто не возмущает. Не то, чтобы человек был совершенно безчувственным — нет, это не то. Человеку свойственно реагировать на происходящее. Но реагировать — не чересчур, не предаваясь чрезмерным переживаниям. Не ска­зано: ничего не делайте, совершенно ничего не имейте на будущее, а сказано: не пецытеся (Мф. VI, 25). Попечение — это особое усердие. Не имейте особого усердия.

Вот, ты заботишься о том, что будет дальше, а твоей жизни-то осталось... Тебе эта забота, может, и не понадобится.

Помню рассказ из нашей обыденной жизни. Распределяли «гумпо» — «гуманитарную по­мощь». И кому-то дали, а кому-то не досталось. Тот человек переживал: «Вот, всем дали, а мне не дали». А он прожил полтора месяца и умер. И да­же то, что у него было-то, ему не понадобилось, не говоря уже о том, что еще бы дали. Еще больше бы после него осталось — только и всего.

Господь нам говорит: Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их (Мф. VI, 26).

В сегодняшнем втором Евангелии как раз засвиде­тельствовано то, что Господь заботится о людях. Види­те: они, говорит, голодные. Милосердую о народе сем, яко уже дни три приседят Мне, и не имут, чесо ясти; и отпустити их не хощу, да не како ослабеют на пу­ти. И накормил их. Сказано: Ядоша вси, и насытишася. И даже осталось еще, то есть Господь посылает достаточно, и еще даже больше этого посылает.

Действительно, в жизни всё это мы часто видим и имеем, по милости Божией. Мы просто чаще всего не задумываемся над этим. Вот вокруг только и слы-

тишь: «Ой! Ай!» Все охают, ахают. Но все живут. И у всех кое-что есть. И даже к этому еще кое-что есть — к тому, что необходимо, еще сверх необходи­мого. Вроде уже — вот-вот-вот, край! И опять что-то есть. И при этом слышишь: «Вы знаете, им уже три месяца зарплату не дают». Это на что же они живут? Совершенно непонятно... Другим полгода не пла­тят — и тоже живут. И у всех: «Очень плохо, очень трудно!» А ведь живут все! Как это объяснить?

Я думаю, Господь питает всех. Не те, кто зарпла­ту платит, и не те, кто не платит. Господь! Действи­тельно, вот как птички живут: они же не планируют ничего, и что-то для них находится. Ну, бывают ка­кие-то особые года, а так, чтобы птицы падали на лету от истощения — такого почти не бывает, все живут и как-то питаются.

Все это говорит о том, что еще в этой жизни Про­мысл Божий заботится о каждой душе. Поэтому Господь и говорит: Смотрите крин селных, како рас­тут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих (Мф. VI, 28-29).

И, действительно, смотришь на цветы: такая кра­сота! И благоухание какое! И такие переливы цвета! Человек пытается воспроизвести это — и не может, потому что это дано Богом. Но они покрасуются не­сколько дней и потом завядают, и их выбрасывают. Аще же сено селное, днесь суще и утре в пещь вме­таемо, Бог тако одевает, не много ли паче вас, маловери?(Мф. VI, 30).

Все это обращено к нам. А мы — по-прежнему: «А как же все-таки жить?!» Ну вот, опять, снова здо­рово. А что ж тебе все эти примеры? Как? Но ведь до

сих пор ты, с Божьей помощью, жил. Так и живи дальше, с Божьей помощью.

Тут, в храме, в основном все, правда, помоложе, но старшее-то поколение знает: была война, после­военные голодные годы — чем-то питались. Я пом­ню, как мальчиком во время войны ел какую-то траву. Я теперь такой нигде не вижу. А тогда мы, мальчишки, ели ее. Она такая, маслянистая... И еще какую-то траву ели. Хлебушек — это, конечно, бы­ло уже очень хорошо, так уже богатые жили...

И все это говорит о том, что люди жили, живут и будут жить, когда Господь будет давать.

И, действительно, всего этого нам было бы дос­таточно, чтоб укрепить свою веру. И верить, что ес­ли в этой жизни Бог так о нас заботится, то в буду­щей жизни не будет ни греховности, ни всего это­го раздора, ни всего этого разора, который есть здесь, на этой земле. Там будет такая радость, такая благость, что, как преподобный Серафим сказал, если бы келья была наполнена червями и они всю жизнь грызли бы тебя, нужно было бы на все это с радостью согласиться, чтобы только получить ту жизнь, вечную.

Нам нужно веру свою укреплять. Жизнь нам дает для этого достаточно примеров. Мы просто очень быстро всё забываем. Или вообще не обращаем на это внимания. Сначала стонем: «Ой-ой-ой!» Потом проходит — «Ну, слава Богу, ничего». Потом опять: «Ой-ой-ой!» И опять прошло. Всё идет — и прохо­дит, все наши «ой!» И нужно бы нам уже, наконец, привыкнуть к этому. Ну, что ойкаешь? Уж сколько раз Господь избавлял тебя от всех бед — и снова из­бавит, а ты опять всё — «ой!».

И вот этого-то нам как раз не хватает — простоты, чтобы просто говорить всегда: «Слава Богу!» Чтобы жить в простоте сердца, в благодарности Бо­гу «за бесчисленные содеянные Им благодеяния и всеблагое промышление».

Одна раба Божия, супруга священника — и в тюрьмах-то они побывали, и много всякого горя ви­дали — уже на старости лет, восемьдесят с лишним ей было, сказала:

— Да ведь Господь-то нас так любит! Он ведь нас балует, как малых детей.

И это, действительно, так. Я думаю, большая часть из нас может сказать, не кривя душой, что мы имеем не только необходимое. Что часто балует нас Господь. И тем-то, и этим утешит. И это вкуснень­кое пошлет покушать, и то, и солененькое, и сла­денькое, и мороженица-то, и ягодку — сколько все­го! От одной только пищи сколько мы утешаемся в этой жизни! А мы, неблагодарные, после этого еще «ой!» пищим. Прости нас, Господи!

Ну, что такого? Ну, иногда что-то поболит немно­жечко — ну, так ведь нам же нужно это, конечно, чтобы не забываться... А в основном-то сколько Господь нам дает! Мы, слава Богу, и спим-то, и едим, и тепло нам, и сухо, и просторно, и глаз наш радует то, что вокруг — сколько всего! Сколько, действительно, блага нам Господь посылает! А мы, неблагодарные, опять начинаем ужасаться, все вре­мя чего-то боимся. «А вот, смотри, что там творит­ся! А вот, может, будет это и то!» А того, что имеем, не замечаем.

Что будет — то будет. Народ наш говорил: «Бог даст день — Бог даст пищу». С испытаниями, сказано, Господь посылает избытке. То есть, если Господь попускает искушения, то и помощь параллельно идет. Смотришь: какая-нибудь болезнь посетила — а потом и врач хороший нашелся, и лекарство нуж­ное оказалось под рукой, кто-то вдруг достал... Это всё — не «вдруг», конечно, а всё это — помощь Бо­жия, забота Божия, которая на нас изливается. Большую-то часть креста Господь на Себя взял, а нам остается маленькая. Так что эту часть, малень­кую, мы помаленьку, с Божией помощью, постара­емся нести. Потому что для нас это спасительно.

Сказано: Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? (Мф. XVI, 26). Мы всего мира не имеем. И ради Бога мы всего мира не теряем. Мы ради Бога еду какую-нибудь или ка­кие-нибудь тряпки, и то отдать не хотим. Если что- нибудь и потерпим, чего-нибудь малого лишимся — со всем миром разве это можно сравнить? Сколько всего есть в мире! Если бы и всё в мире было наше — и то ради пользы для души не стоило бы всего этого жалеть! Так неужели ради этой пользы мы не можем чего-то ничтожного понести? Ну, что такого? Лишь бы душе не повредило.

Поэтому не нужно ни ругаться, ни ссориться, ни завидовать, ни злобствовать, ни расстраиваться, ни смотреть на то, кто как живет, что и как делает, не придавать значения очень и очень многому вокруг нас. Ну и что?

Будем веру свою укреплять. И, уж не говоря о большом, хотя бы по мелочам не вредить ни своей душе, ни своим ближним. Аминь.

12 августа 1995 г.

 

О нашем преображении

 

Преображение Господне

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Сегодня мы празднуем праздник Преображе­ния Господня.

Преображение... Приставка «пре» в нашем русском языке имеет два значения: перемена, изме­нение, и высшая степень качества. И здесь, в на­именовании сегодняшнего праздника, оба эти зна­чения засвидетельствованы самим событием.

Господь предстал пред Своими учениками в Пре­ображении Божественном, в свете неизреченном... И просветися лице Его яко солнце, ризы же Его быша белы яко свет. Господь приоткрыл славу Своего Божества, и, как воспевает Церковь, ученики это вос­приняли, якоже можаху, то есть настолько, на­сколько они могли это воспринять. И этот свет Христов, открытый впервые ученикам Его на горе Фавор, и поныне просвещает всех.

Во всех этих моментах, во всех сторонах сегод­няшнего праздника заключена истина. Истина, ко­торая освещает различные моменты нашей жизни. Поэтому Церковь воспевает: Пошли, Господи, свет Твой и истину Твою, та мя настависта и введоста в гору святую Твою.

Свет Твой и истину... Если бы сейчас, в данный момент, весь свет померк, мы бы ничего не увидели. Мы находились бы во тьме и, хотя были бы здесь вместе, не видели бы друг друга и того, что нас ок­ружает. Свойство света — освещать, свет дает воз­можность видеть. Чем ярче свет, тем всё виднее. Чем меньше света, тем менее ясно видим мы то, что нас окружает. Поэтому Светом Господь именует Се­бя Самого: Аз есмь свет миру (Ин. VIII, 12). Таким образом показывает Своим ученикам, что Он есть полнота истины, Он просвещает всё!

И поэтому Великим постом, перед тем, как Гос­подь совершает Свое шествие при пении песнопе­ний: Ныне силы небесныя с нами невидимо служат; се бо входит Царь славы, после чтения слова Божия, Священного Писания, священник со светильником и кадилом провозглашает: Свет Христов просве­щает всех. И свет этот во тьме светится, и тьма его не объят (Ин. I, 5). А тот, кто не ходит во свете, хо­дит во тьме и не весть, куда идет.

Я думаю, каждый может убедиться в этом на сво­ем опыте.

Потому Господь, преображаясь, показал свет. И каждый день восходящее солнце, которое освещает всё, напоминает нам о Божественном, о высшем све­те, который просвещает мир.

Христе, Свете истинный, просвещаяй и освещаяй всякого человека, грядущаго в мир, да знаменается на нас свет Лица Твоего, да в нем узрим свет непри­ступный, и исправи стопы наша к деланию заповедей Твоих.

Если мы будем внимательны, то увидим, что во всех богослужебных текстах, во всех молитвах посто­янно говорится о свете.

Когда человек уклоняется, отворачивается от Бо­га, то света в его жизни, по его состоянию, стано­вится все меньше и меньше. Поэтому и сказано в тропаре праздника Преображения, что апостолы свет Христов видели, якоже можаху, то есть в меру своего духовного состояния. Свет Божественный всегда один и тот же, он постоянен, неизменен по своей сущности, он всегда в полноте. Но восприятие этого света человеком происходит по мере его духов­ного возрастания. Чем ближе человек к Богу, тем больше он видит этот свет, тем больше он может ви­деть в этом свете. Свет просвещает только такого че­ловека, который тянется к свету.

Есть такая книжечка: «Невероятное для многих, но истинное происшествие». Там описывается, как человек умер, душа его на время вышла из тела, по­том возвратилась, и вот он рассказал обо всем, что за это время он видел и чувствовал.

Вначале его встретили бесы, в которых он до это­го, можно сказать, не верил. Он начал молиться — но молиться он не привык, что-то там лепетал, и не

мог защититься от этой нечести. Ведь нужно мо­литься-то, как следует, а не языком только, и не рас­сеянно... Мы часто думаем: вот, я молюсь! А вот как мы молимся? Разве такой молитвой справишься с этой нечистью? Не такой молитвой люди боролись с невидимым врагом. А такой молитвой, как у святи­теля Василия Великого, как у преподобного Сергия, как у преподобного Серафима, у других святых. Та молитва — действительно, была молитва. Наша же молитва есть жалкое лепетание. Поэтому и он не мог защитить себя от бесов, когда душа его встретилась с ними лицом к лицу. И только когда из глубины души он возопил к Заступнице рода христианского, толь­ко призвал Ее имя — появился белый туман, кото­рый и стал быстро заволакивать сонмище бесов, и вся нечисть отпрянула от них. И тут тоже — облако... И когда ангелы понесли его выше, он увидел над со­бой Царство света, который был гораздо сильнее солнечного. Но, поскольку он был в жизни далек от веры, от Церкви, таинств, то этот свет ослепил его — он не мог в нем, как во тьме, ничего видеть. Он ви­дел сам свет — и больше ничего! То есть, даже если человек и начинает видеть свет, то в этом свете он еще ничего не может увидеть до тех пор, пока сам не просветится этим внутренним светом. Поэтому и сказано, что апостолы видели то, что им было от­крыто: якоже можаху.

Свет, который возсиял на горе Фавор, есть свет любви. Любовь — это то, что являет полноту Боже­ства. И именно сегодняшний день в нынешнем году удивительным образом знаменует собой тайну этой любви, тайну Святой Троицы.

Святыми отцами так установлено, что праздник

Преображения Господня всегда приходится на Ус­пенский, Богородичный пост — правда, ослаблен­ный в этот день, поскольку разрешается вкушение рыбы. Нынешний праздник Преображения Господ­ня приходится на пятницу, а каждая пятница посвя­щена Кресту Господню.

Преображение — и Крест. В Преображении Гос­подь показывает Себя во славе, а беседа идет с Мо­исеем и Илией о исходе, который Он должен совер­шить в Иерусалиме. А в Иерусалиме Господь был схвачен, распят и умер на Кресте.

Так что здесь — тайна непостижимая. Обычно мы, по-человечески, когда говорим о высших ду­ховных состояниях, то имеем в виду мир, радость, любовь, покой, тишину... А Господь говорит, что здесь, на земле, путь к этой радости, к миру и тиши­не — только через крест. И когда мы поем об умер­ших: со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, — то знаем, что все они, в разной степени, прошли че­рез этот крест страданий телесных и душевных. Иного пути нет! Путь к Богу, горе, преображение возможно только через крест. Человек может преоб­разиться только через крест. Только через страдания меняется человек. Многие прошедшие путь испы­таний, терзаний или телесных страданий, действи­тельно, преображаются. И часто люди, тяжело бо­левшие, уже на смертном одре несут на себе печать преображения. У них лица светлые. Еще даже в смертном телесе они начинают просвещаться, в них сияет свет будущего воскресения.

Преображение Господне всех нас призывает к преображению, то есть к перемене своей души, пе­рестройке своей души на евангельский строй,

именно преображению по образу Самого Христа. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирён серд­цем, и обрящете покой душам вашим (Мф. XI, 29). Научитесь от Самого Господа, Который прошел в земной жизни путем гонений, преследований, с мла­денчества, с преследования Ирода, людей, которые не раз пытались его убить, камни брали, хотели сбро­сить с горы... Путем клеветы, поношений, предатель­ства собственного ученика, предания на смерть, рас­пятия... Уже на Кресте — насмешек, оплевания... И, наконец, крестной смерти — и Воскресения.

Преображение заключает в себе очень многое. Заключает в себе тайну Любви Божией. Как святые отцы говорят, даже совершенная Божественная Лю­бовь, и та прошла путем страданий. Троица Едино­сущная и Нераздельная. Иисус Христос — Сын Бо­жий, Богочеловек, неотделимый от всей Троицы, в Нем Божество и человечество соединены неслитно, неразлучно, неизменно и нераздельно. И здесь, на Фа­воре, как в явлении Трех Ангелов Аврааму, опять трое: Господь и Моисей, Илия. Здесь — не только свидетельство живых и умерших (потому что Илия был как бы взят с телом на небо, а Моисей по­чил), но еще и три лица, свидетельство трех человек истинно. Сверху — Три, и снизу — три. Господь — везде: и на небе, и на земле. Аще взыду на нёбо, Ты тамо еси, аще сниду во ад, тамо еси. Аще возьму криле мои рано, и вселюся в последних моря, и тамо бо рука Твоя наставит мя, и удержит мя десница Твоя. Трое — в свете Преображе­ния, и трое — созерцающих...

Есть такое предание о трех простецах, которые жили на острове, вдали от людей, и почти ничего знали из учения, но знали, прежде всего, о Святой Троице и через это восприняли тайну любви и жили гоже в мире и любви друг с другом. Они молились очень просто: «Трое Вас, трое нас, Господи, поми­луй нас». И имели от Господа великие дарования.

Чтобы мы не преобразились по подобию Божию, враг рода человеческого старается всех нас поссо­рить, и разделить, и расколоть, и посеять в нас зло­бу, вражду, возмущение. То есть, он противостоит любви. Совершенно ясно, что идет эта борьба. И стяжание в этой жизни любви и мира проходит че­рез несение каждым своего креста.

Празднуя Преображение Господне, будем просить Господа, сказавшего нам: Просите, и дастся вам (Мф. VII, 7), о том, чтобы Он помог нам преобра­зиться, насколько каждый может по своим дарова­ниям, в подобие Божие, помог каждому из нас нести крест свой, пребывая в любви друг ко другу. Аминь.

19 августа 1994 г.

 

«Во Успении мира не оставила еси, Богородице»