Память преподобного Феодосия Великого

 

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Сегодня — день памяти преподобного Феодо­сия Великого, общих житий начальника, то есть того, кто начал основывать первые обще­жительные монастыри.

Ранее в пустыне каждый монах подвизался в сво­ем месте, в отдельной пещере. Иногда могли вместе жить двое или трое. А при Феодосии Великом сло­жились первые монастыри.

Совместная жизнь — это особый подвиг. Когда человек подвизался в пустыне один, он боролся со своими страстями. С нечистой силой, конечно. Но жил он, прежде всего, сам по себе. А когда ты жи­вешь с кем-то, то ведь у каждого свой характер, свои особенности. И тут уже человек соприкасается не только со своими страстями, но и со страстями дру­гого человека, с его недостатками. Поэтому, когда ты борешься только с самим собой, со своими стра­стями — это один подвиг. А когда тебе нужно иметь дело еще и с тем, что есть в другом, то приходится жить так, как говорил апостол Павел: Друг друга тя­готы носите и тако исполните закон Христов (Гал. VI, 2). И это не менее сложно, чем быть в пустыне.

А ведь нужно еще и сохранить в отношениях с людьми мир и любовь. А это бывает очень трудно, потому что, когда человек один, на кого ему оби­жаться, на себя? А если вас двое?

Вот человек — сам с собой. Ну, что он там? Привык так вроде — и живет с этими своими привычками. А если ты привык так, а другой — этак? Или вообще — совсем не так? И тогда как быть с этим своим «я»?

А если вас трое?

Когда вместе живут два человека — ну, со вторым как-то можно поладить, у него такой характер, куда денешься. А у третьего — уже иной характер. А у них между собой тоже какие-то отношения. Здесь появ­ляется ревность, там — зависть. И тут еще сложнее, еще шире поприще духовной борьбы.

А если четверо? А если пятеро? А если шестеро? Тогда и с этим, и с тем соприкасаешься, и с этим. То есть у человека, который в общем житии старается сохранять мир, есть больше возможностей для духов­ного труда. Если одного твои особенности не задева­ют, то другому — не все равно. А третьего они вообще раздражают. И, значит, больше возможностей, чтобы все их выявить.

В общежительном монашестве, в общем пребыва­нии людей есть такой замечательный момент: чем больше людей, чем больше их особенностей, характе­ров, привычек, тем больше возможностей, значит, че­ловеку трудиться над своей душой, больше возмож­ностей для аскетики. Аскеза — это духовный труд, ду­ховные упражнения.

Если ты выдерживаешь человека, который толь­ко иногда ругается, это еще ничего. А вот выдержать того, кто каждый день и даже каждый час всем не­доволен — тут уже больше возможностей для труда.

С этим ты, скажем, попривык, поладил — вроде, ничего, — а вот с этим как?

То есть эти обстоятельства жизни дают очень большую возможность выявить, увидеть, на что ты способен, и дать тебе возможность духовно совер­шенствоваться.

Часто мы считаем, что мы в общем-то люди хоро­шие. Ну, когда вокруг нас люди хорошие, спокой­ные, нас терпят, тогда — да, мы вроде ничего. А вот попадаем в другую среду — и вдруг кого-то из людей начинают наши привычки раздражать, и мы начи­наем раздражаться, злиться даже. И оказывается, что мы не такие уж хорошие, если нас, как говорит­ся, поглубже ковырнуть, зацепить за живое.

Почему так ублажается преподобный Феодосий Великий? Потому что ему удалось создать общежи­тельные монастыри, хотя жить в монастыре в мире и любви очень трудно. Вспомните, каждый, хотя бы свою семью: чтобы всё было мирно и с любовью, это ведь очень редко бывает.

А если взять всё общество? Это еще труднее. Ко­гда из этих семей составляется целое государство. Попробуй их всех удержать!

Тут путь только один: каждый должен начинать со своей души. Вот будешь держать мир в себе — и будет мир в семье. А будет мир в семье — тогда и ме­жду семьями может быть мир. И так далее: с этим миром можешь дальше шествовать.

Поэтому так ублажается преподобный Феодосий Великий, именно как общих житий начальник. По­тому что он решился на это дело — конечно, благо­датию Божией. Мы знаем из его жития: прежде чем основать монашеское общежитие, то есть первый монастырь, он старался узнать волю Божию об этом. И когда собралось уже много братии и он стал искать место, где бы им вместе жить — если Гос­подь благословит, — он взял кадило с холодными углями и пошел по пустыне. И в том месте, где это кадило само возгорелось, там и была основана пер­вая обитель, ставшая позднее великой Лаврой Фео­досия Великого.

Святые отцы имели в виду, прежде всего, волю Божию. Если есть воля Божия на такое общежи­тельное монашество, если есть спасение в большом собрании иноков — значит, так нужно.

И надо помнить, что каждому — свое. Когда мы в своей жизни, в каких-то обстоятельствах стараемся сохранить мир, любовь, согласие и это не получается, то нужно знать: или это не наша мера, или же, если есть на то воля Божия, значит, нужно просто терпеть.

Преподобный Пимен Великий жил в пустыне еще с двумя монахами. И вот с одним у них был мир, а с другим — никак не получалось. Он и гово­рит тому, с которым жил в мире:

— Ну что ж я никак не могу с ним ужиться — только грешу? Пожалуй, мне нужно уйти.

А тот говорит:

— Я тоже никак не могу с ним ужиться. Пойдем вместе.

— Да, мы, наверное, не можем...

И они пошли.

А третий увидел, что они уходят — и за ними следом:

— И я — с вами.

Тогда они остановились и говорят:

— Значит, нужно терпеть. Раз он с нами идет, тут уж никуда не денешься, значит, это подвиг.

Да, спасаться с кем-то вместе — это подвиг. Ко­гда мы встречаемся друг с другом — это одно. А жить вместе — это совсем другое. Навестить боль­ного — это одно. А служить больному, ежедневно быть с ним — это другое. И дистанция тут очень большая! И это говорит о том, насколько, значит, совместное жительство высоко перед Богом. Нас­только, что апостол Павел даже сказал: если в сов­местном жительстве — в семье или еще где-то — будешь стараться сохранять любовь и мир и по­крывать любовью недостатки ближних своих, друг друга тяготы носить, то исполнишь закон Христов.

Но этот закон невозможно исполнить без смире­ния и, естественно, без помощи Божией. Без помо­щи Божией вообще ничто невозможно. Но от нас нужно смирение. То есть, все время себя смирять. Учиться смирять. В этом — великая школа.

Совместная жизнь, как говорят святые отцы, тре­бует, прежде всего, двух качеств, для души необхо­димых. Дом души — терпение, а пища для души — смирение. Когда пищи не хватает, то человек выхо­дит из дома за пищей — то есть выходит из терпе­ния. Если выходишь из терпения, значит, не хвата­ет смирения.

А где ж его занять? А его только Господь может дать: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен серд­цем, и обрящете покой душам вашим (Мф. XI, 29).

Но кто просит у Бога смирения, тот должен пом­нить, что смирения без терпения не бывает. Просто так его не приобретешь. Если желаешь иметь сми­рение, имей в виду, что тебя ожидают какие-то скорби, что-то придется терпеть.

Если хочешь быть сильным, то нужно трудиться, упражняться. Лежа на постели, сильным не будешь, у тебя мышцы атрофируются. Так и в духовной жиз­ни. Если никто тебя не будет трогать, никогда ты смиренным не станешь. А как еще ты смирение приобретешь? Никак. Вот возможность для приоб­ретения смирения как раз и дает совместная жизнь. И монашеская, и семейная.

Пустынножительное монашеское житие — оно, конечно, высоко, но человек не может стать насто­ящим пустынником, если он не пройдет прежде об­щежительного монашеского жития.

Один человек пришел в монастырь, пожил не­множечко и решил: «Нет, тут не то — надо идти спасаться в пустыне».

Старец ему говорит:

— Тебе еще рано, нужно сначала здесь приоб­рести смирение, терпение.

А тот говорит:

— Нет, пойду.

— Ну, иди.

Пошел. Молился там один, тихо, никто не ме­шает. Потом время пришло — все-таки поесть надо. Он стал горшочек с едой подогревать, горшо­чек раз — и опрокинулся. Он поправил его. Стал шевелить — опять опрокинулся. Он уже стал раз­дражаться. А горшок снова опрокинулся и залил огонь. Он как дал по этому горшку! И разбил. А есть-то не из чего. Вернулся в монастырь. Ему игумен говорит:

— Ну, раз ты с горшком не ужился, то уж луч­ше живи в монастыре, а не в пустыне.

Вот это как раз и есть пример того, что совмест­ная жизнь с кем-то — это духовная школа.

Так что будем помнить заповедь Господню, запо­ведь апостольскую. Господь говорит: Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирён сердцем. А иго Господне какое? Господь взял наши грехи на Себя. А апостол нам заповедует: Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Хри­стов. Аминь.

24 января 1995 г.