Ключевой работой Нестерова считается «Святая Русь».

 

И кар­тина, и сам термин стали как бы духовным образом-символом Хомяковско-Пуришкеевско-Достоевско-Деникинско-Никитострувовско-сменовеховской Руси. На ней изображена толпа достаточ­но драного народа, которая всю жизнь искала Христа и тут-то как раз и нашла его у ворот скита. Из описаний оной в журнале того периода: «В немом созерцании видения застыла на мгновение тол­па, но уже бросилась ниц к ногам Господа, охваченная экстазом молитвы, одержимая, уже блестит радость великого восторга в тех или иных глазах, ещё миг - и всё это падёт к ногам Избавителя, все разразятся кликом восторженной мольбы и зальются слезами умиления».

Эта заказная картина была написана в 1906 году и выставлена для массового свободного обозрения в 1907 году. В тот период, ког­да не существовало радио и телевидения, такие выставки были крупным явлением для общественности России. Об этом писали в газетах и журналах. Но все поняли однозначно: «Святой Руси» следует искать спасения и избавления от тысячелетнего кошмара бытия в садистской монархической системе не в классовой борь­бе, а в вере в Спасителя Небесного...

Вспомним о том периоде.

1905-1908

Всё началось с царского расстрела народной толпы, которая шла просить улучшения жизни. Что интересно: до войны, в 1930-е, шла дискуссия по вопросу, из чего стрелял по народу Николай II - из пулемёта Мадсена или всё же из винтовки Манлихера? Позже: стрелял или только снимал расстрел на кинокамеру? Затем: опла­кивал или только сетовал? И наконец, пришли к выводу, что не знал ни о чем царь-батюшка!

Революция началась в Москве, и это было детонатором. Подня­лась вся Россия. Но против народа пошли войной славная русская армия и добровольные убийцы из «чёрных сотен». Горели города и сёла. Проводились массовые расстрелы и массовые экзекуции с порками представителей всех поколений. Вешались зверски изна­силованные русской солдатнёй русские женщины и девчонки. Зак­рывали печные заслонки и уходили в смерть родители изуродо­ванных детей. На улицах и вдоль всех дорог от Урала до Европы стояли виселицы, на которых в «столыпинских галстуках» висел народ великой проклятой империи, а по дорогам шли до горизон­та тысячеколонные нескончаемые дивизии кандальников, ссыль­ных и каторжан, миллионы которых в цепях посылали на смерть в пыточные централы и на каторги царскогоархипелага ГУЛАГ.

И вот тут-то и явилась миру икона Васнецова для памятника солдатам-убийцам лейб-гвардии Семёновского полка. Перед от­правкой в Москву их снабдили поп-литературой, отслужили ряд молебнов, оформив их как моление за победу над супостатом. Под иконой была надпись: «Той язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наши; наказание мира нашего на нём язвою его мы исцеляем» (Ис. 53, 5).

Внизу другая надпись: «Образ, исполненный В.Н. Васнецовым, на могилу нижних чинов лейб-гвардии Семёновского полка, пав­ших при исполнении долга службы во время вооружённого вос­стания в Москве в декабре 1905 года».

Из статьи «Женщины на эшафоте» (Times, 1906); из брошюры партии социал-революционеров «Зинаида Васильевна Коноплянникова».

«З.В. Коноплянникова родилась 2 ноября 1879 г. Будучи чле­ном летучего боевого отряда Северной Области Партии Соц.Рев., 12 августа 1906 года застрелила командира Семёновского кара­тельного полка генерал-майора Мина, начальника карательной экспедиции по Московско-Казанской ж.д. Приговором Суда, засе­давшего 25 августа в Трубецком бастионе Петропавловской кре­пости, приговорена к смертной казни, совершённой 29 августа на дворе Шлиссельбургской крепости».

Последняя речь приговорённой к смерти.

«Я, член П.С.Р., в настоящий момент член летучего боевого [от­ряда] Северной Области П.С.-Р, убила Мина. Причины, побудив­шие меня к этому акту, следующие: я думаю, всем памятны де­кабрьские дни в Москве, где Мин и Риман действовали так, как если бы это была неприятельская страна. Не буду об этом много говорить. Много об этих днях говорилось и писалось в газетах и журналах, и уже специально по этому поводу написаны книги. Тысячами считали убитых в Москве. За что собственно убивали московский народ? За то, что измученный в невежестве, в нище­те, обманутый Манифестом и всей провокационной политикой правительства рабочий народ поднял знамя восстания против сво­их вековых угнетателей и притеснителей. Я убила Мина как убий­цу восставших борцов за свободу, как убийцу тех невинных, кро­вью которых были залиты улицы Москвы.

В мирное время Мин занимался воспитанием солдат. Он старал­ся как можно ближе и теснее сойтись с солдатами, непосредствен­но влиять на них и возбуждать в них чувства рабской покорности и животной преданности к преступному правительству. Таким образом, он продолжал воспитывать в них будущих братоубийц, отцеубийц. Я убила Мина как командира Семёновского полка, вос­питывающего крестьян-солдат в духе активной неприязни к на­родному освободительному движению.

Во время допросов меня спрашивали - кто дал нам право уби­вать? Как член партии социалистов-революционеров я отвечу то же, что говорили и до меня товарищи: Партия решила, что на бе­лый и кровавый террор правительства [надо] отвечать красным террором. Террор в партии вынужден правительством. Террор партии породило само правительство.

А как выходец из народа происхождения я немудрёного; отец - солдат, мать - крестьянка, и я спрошу вас языком самого народа: а кто вам дал право веками держать нас в невежестве, в нищете, в тюрьмах, ссылать в ссылки и на каторги, вешать и расстреливать десятками и убивать тысячами. Кто вам дал на это право? Вы сами его захватили по праву сильного, санкционировали его вы же вы­думанными законами, а попы вам это право освятили. И вот те­перь идёт новое народное право, которое, безусловно, справедли­вее вашего безчеловечного права. Вы объявили этому грядущему праву борьбу не на жизнь, а на смерть. Вы отлично знаете, что с гибелью своего безчеловечного права погибнете и вы, питающие­ся им, как шакалы падалью. И мы, вышедшие из народа, мы, бор­цы за народную свободу, чувствуем в себе силу и право бороться с вами, представителями самодержавного и бюрократического про­извола, с оружием в руках за наше новое грядущее право.

Я окончила учительскую семинарию, и меня отправили в один из уездов Лифляндской губернии. Проработав там год, я переве­лась в земскую школу Петергофского уезда Петербургской губер­нии. Условия здесь были таковы: перед школой жил жандам, по­зади школы жил урядник, на соседней горе - поп, рядом с ним - псаломщик, и все четверо писали на меня доносы. Заведу ли я бе­седы и чтения для народа невинного характера, псаломщик доно­сит инспектору, что учительница занимается сторонними школь­ным занятиям беседами и толкованиями. Поп пишет по своему ведомству, что учительница секты насаждает, толстовщину рас­пространяет, юношество развращает. Займусь ли народными спек­таклями, сразу пишут доносы урядник и жандарм. Всё это проис­ходило лет пять тому назад. По доносам меня вызывали то инс­пектор, то училищный совет, то сам губернатор. Два с лишним года я проработала в этом "богоспасаемом" селе. Наконец, училищный совет выкинул меня из учительства. Я убедилась в следующем: я не могу делиться с народом даже теми скудными знаниями, каки­ми я сама обладаю, и уж тем более я не могу открывать ему глаза на его собственное положение, я не смогу указать ему на настоя­щие причины его бедственного положения... Я видела, что при та­ких условиях нечего и думать о гармоничном духовном развитии человека, как тому учит нас педагогика, я видела необходимость прежде всего создания таких условий, при наличии которых мож­но было бы мыслить о всестороннем развитии человека. И я поня­ла, что сама жизнь толкает к необходимости борьбы с правитель­ственной самодержавной тиранией и деспотией. И я стала рево­люционеркой...

...Под влиянием тюрьмы и гонений со стороны правительства революционный дух во мне окончательно окреп. Я ясно видела, что вся история русского народа - это одна кровавая летопись. Я осознавала, что самодержавная и бюрократическая надстройка держатся только благодаря насилию со стороны власти, благода­ря постоянно практикуемому белому и кровавому террору. И я са­мой жизнью пришла к следующему убеждению: ничего нельзя со­здать нового, не разрушив старого. Если идеи штыком не пойма­ешь, то и штыки идеями не отклонишь! И я стала террористкой.

Самодержавный и бюрократический режим дышит на ладан. Уже поражение во время безрассудной японской войны показало, что его песенка спета. Октябрьская забастовка рабочих ещё более напугала правительство. Чтобы как-то умиротворить страну, пра­вительство заявило, что вводит в жизнь узаконенные свободы. При этом, давая одной рукой свободы, другой посылает по всей стране карательные экспедиции, по деревням, по городам, устраивает кровавые погромы.

Опять свинцовые тучи репрессий повисли над страной. Но на­род не успокаивался, и правительство решило на подпорку под­гнивших основ создать и созвать Думу. Но ни организация чёрной сотни, ни гнусные каверзы и подвохи правительства не привели к тому, чтобы созвать Думу консервативную, монархическую. Дума созвалась либеральная. Правительство долго терпело критику, но когда левые думцы решились обратиться к народу с обращением, подтверждающим принцип принудительного отчуждения частно­владельческой земли, правительство не выдержало, и Думу разог­нали. Опять начался период репрессий, но это уже напрасные по­туги. Никакими репрессиями, ни арестами, ни тюрьмами, ни ссыл­ками, ни каторгами, ни виселицей, ни расстрелами, ни каратель­ными экспедициями, ни погромами не остановить поднявшегося народного движения.

Вы меня приговорите к смерти. Но где бы мне ни пришлось умереть, я умру с одной мыслью: прости, мой народ! Я могла тебе дать только одну жизнь! Но умру я с полной верой в тебя и в то время, когда для тебя взойдёт солнце свободы!»

 

* * *

Что интересно, церковно-просветительской работой среди ра­бочих занималось ведомство пресловутого Зубатова. А причину оного благоугодного делания прекрасно выразил московский обер-полицмейстер Трепов, заявивший: «Религозное воспитание дол­жно быть дополнением к воздействию на рабочих вооружённой силой». Напомню, что по всему миру стал известен девиз-рефрен Трепова: «Патронов не жалеть!».

Для рабочих были организованы хоры, играли оркестры. Для обработки этого сектора из полицейского ведомства выделили «Ко­миссию по организации чтений для фабрично-заводских рабочих города Москвы». В её распоряжении было 20 аудиторий, располо­женных по разным районам Москвы, и 50 лекторов. К работе при­влекали деятелей искусства, актёров, пианистов. В помещении Политехнического музея устраивались лекции и концерты рели­гиозно-просветительского содержания.

Московский генерал-губернатор Сергей Александрович Рома­нов на эту тему высказался так: «Если бы московские рабочие под­пали под влияние этого просветительского воздействия, меньше было бы стачек', труднее и медленнее развивалось бы революцион­ное движение, и облегчалась бы для администрации работа по орга­низации помощи заинтересованным кругам в ликвидации проти­воречий...»

Борис Кандидов: «От имени Синода и архиереев неоднократно опубликовывались обращения к верующим с призывом "сохранить верность" царскому правительству, через церкви и монастыри широко распространялась контрреволюционная литература, во всех церквях читали особые молитвы "об утишении крамолы". Наконец, используя исповедь, духовенство регулярно снабжало полицию сведениями про любых активистов, о которых попу рас­сказывали недалёкие бабки и матери... Среди крестьянского на­селения в связи с усилением аграрного движения духовенство со­действовало работе карательных экспедиций, и нередко предста­вители церкви принимали непосредственное боевое участие в борь­бе с рабочими и крестьянами. Что уж говорить про черносотенные организации. Вооружённые чёрные сотни в некоторых местах це­ликом состояли из монахов...»

«Церковь и контрреволюция» (М., 1905): «Шпионаж церковнослужителей в пользу иностранных государств. Японская разведка завербовывала своих агентов также среди священников и сектантов, живших в России. Одним из таких был известнейшая фигура первой русской революции поп Гапон, секретный осведомитель царской охранки под кличкой "Апостол", сыгравший провокаторскую роль в событиях 9 января 1905 года, когда царь расстрелял толпу идиотов, которые шли к нему за помощью. Гапон за свою провокаторскую работу среди рабочих получал деньги от охранки, а за шпионаж в пользу японской разведки ему платил японский военный атташе в Стокгольме...»
«О христианском терпении» (Моск. Синод, тип., 1906): «Верные сыны России и церкви православной. Не станем на пагубный путь нечестивых; не послушаемся их дьявольских речей. Откликнемся на зов Христа, который стучится в дверь сердца нашего, отворим эти двери и примем Христа; Он тогда войдёт к нам и разделит с нами трапезу вечернюю. Откликнемся и на зов Царя Батюшки, призывающего нас к себе на помощь в борьбе с проклятою и безумною крамолою... Христу скажем: "Господи, прииде и вселися в нас", а Царю Батюшке скажем: "Самодержец, возьми, если нужно, жизнь нашу"».

12 декабря 1905 года, когда войска пошли убивать народ, Синод опубликовал воззвание «К Празднику Рождества Христова», в котором говорилось: «Декабрьское Краснопресненское рабочее восстание подобно страшной буре на Галилейском море во время поездки по нему Христа с Апостолами».
Аграрные преступления. Самодержавие начало войну с крестьянами. Карательные экспедиции сжигали сёла, крестьян - бывало, что всей деревней, - запарывали, вешали, расстреливали, от детей до стариков, распинали на воротах, закапывали в землю живьём, насиловали женщин и девочек. А боголюбивое сельское духовенство действовало в тесном единении с помещиками и принимало самые энергичные меры для обслуживания насилия. Основная роль сельского попа - доносчик «на смутьянов».

«Образцовые тезисы сельскому духовенству»: «Господь Бог, дающий всему жизнь и дыхание и всё, по своим премудрым целям делит земные блага между людьми весьма неравномерно. Это мы постоянно наблюдаем в жизни: мы видим, что одни владеют мил­лионами, а между тем как достояние других равняется нескольким рублям. Господь Бог даёт, как сказано в Евангельской притче, "одному пять талантов, другому два. Одному один..."

Господь Бог одних богатит, других убожит. Поэтому всякий, толкующий об отобрании чужого добра, идёт против Бога, Верховного раздавателя всех благ...»
«15 февраля 1905 года благочинный села Захарьина, Подольского уезда, поп Сироткин послал донос Подольскому исправнику с информацией об отношении учителей и учительниц земских школ к революционному движению».
«Поп Димитрий Померанцев из села Козлова Рузского уезда в секретном сообщении митрополиту Владимиру от 23 декабря 1905 года подробно перечислял всех крестьян, учителей и врачей - участников революционного движения...»
«В селе Казачьи Лагери, теперь Днепропетровской области, жил тайный осведомитель охранки поп Ромоданов. 3 октября 1905 года он послал исправнику донос, в котором сообщалось, что в селе организовалась революционная группа во главе с крестьянином Фёдоровым. Сведения были получены во время исповеди от крестьянина Г.И. Коршун».

«14 июня 1905 года поп Николаевской церкви села Черненково, Волоколамского уезда, Николай Розанов отправил заявление на имя московского губернатора Кристи. Сообщая об антирелигиозной деятельности учителя земской школы Дмитрия Тимофеева, поп просил расправиться с учителем и наказать детей, которые под его влиянием отказывались исполнять церковные обряды».
13 февраля 1905 года прошёл объединённый Съезд баптистов и евангелистов. Была опубликована декларация, в которой говорилось: «Мы не желаем Учредительного собрания, ибо вопрос о форме верховной государственной власти для нас решён безповоротно Всероссийским земским собором 13 февраля 1613 года (дата установления монархии "Романовых"). Эта декларация была подписана председателем союза баптистов Орловым и Прохановым - председателем всероссийского союза евангелистов».

20 февраля 1905 года. Съезд старообрядцев. Организаторы - Рябушинский и Сироткин. В воззвании к сторонникам съезд писал: «Восспрянь же, свободный русский народ! Откликнись и отзовись на царский призыв! Не потакай изменникам! Они натравливают тебя на чужое добро, крестьянина на помещика, а работников на хозяев, Государя же Царя они совсем не признают. Как сгубят Царя, да сгубят дворян да купцов, в чьих руках вы тогда будете?»

 

Глава 4
МОСКВА 1917-го. ТРЕТЬЯ РЕВОЛЮЦИЯ

 

Пулемёты стояли во всех куполах собора Василия Блаженно­го, пулемётная батарея - на колокольне Ивана Великого, во всех куполах храмов Кремля, во всех кремлёвских башнях, в куполе Храма Христа Спасителя и на всех более-менее высоких колоколь­нях, на нашей знакомой колокольне Страстного монастыря.

Кстати, Храм Христа Спасителя прославился тем, что с него, кроме пулемётов, били из снайперских винтовок разрывными пу­лями. И если это не осквернение храма, который после этого уже перестал быть Храмом Бога Живого, то уж скажите мне, неучу- христианину, что тогда сие деяние означает? А я так думаю, что опосля этого там уже надо было Бафомета водрузить в алтаре. И кстати, вспомните, как Бограссчитался с этим проклятым местом. Не повторить бы, ребята, на свою голову.

Патриархом стал Тихон, один из лидеров черносотенного «Союза русского народа».

19 января Тихон выпустил послание, в котором демонстративно анафемствовал новую власть. Запомните эту дату. Потому что как аукнется, так и откликнется.

23 января правительство издаёт декрет об отделении церкви от государства. Была провозглашена свобода совести для всех граждан и отменена религиозная присяга.

25 января церковный Собор принимает постановление о непризнании декрета и необходимости сопротивляться его претворению в жизнь.

27 января церковный Собор выпустил воззвание «К православному населению России», в котором призывал: «Показывайте, что вы вняли голосу отца и вождя своего духовного, Святейшего патриарха Тихона, в особом послании он зовёт вас последовать за собою идти на подвиг страдания, в защиту святынь... Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание...»

 

* * *

Тихон, кроме прочего, выступает против подписания Брестско­го мира.

Формально это Тихон развязал в России Гражданскую войну, это бы надо помнить миллионам моих соотечественников, которым тотально промыли мозги профессиональные патологические лже­цы от Солженицына до Жириновского и бездумные трепологи и зоологические невежды вроде Сванидзе и Радзинского-Соловьёва, которые изо дня в день талдычат о развязанной «большевиками» Гражданской войне...