Храм христа спасителя взорвали по воле бога

 

Никогда и никто не слушал тех, кто напоминал о том, что раз­рушение Храма Христа Спасителя было предрешено от Бога. Для начала хотелось бы напомнить новоявленным ревнителям русско- православной старинушки, которые, скорее всего, и понятия не имеют о том, что втихаря этот храм в Москве всегда ёрнически называли «церковью Малюты Скуратова» или даже «острогом Малюты», ибо он, родимый, и лежит себе полёживает аккурат в основании фундамента ещё первого монастыря, который снесли ради новодела.

Для того, кто подзабыл, Малюта - Григорий Лукьянович - во­обще-то, думный дворянин (по чину петровской Табели о рангах был бы кем-то вроде канцлера, а в XX веке - «Гиммлером», на­чальником «опричины» (СС)), и с его именем связано по сути на­чало Смутного времени. Будучи еще малоизвестным, Борис Году­нов, не будь дураком, женился на дочери Малюты Скуратова-Бель- ского (кстати, из рода фламандских дворян) и сразу же обрёл тестя- союзника. Годунов с помощью Вельского стал главой Земского при­каза (НКВД) и смог протолкнуть свою родню Ирину в жёны мала­хольного сына царя Михаила Фёдора, который позже взойдет на престол.

Годунов был выдающимся государственным деятелем, но наце­ленным на макрополитику. Достаточно сказать, что это он добил­ся от Константинопольского патриарха утверждения в РПЦ пат­риархата. Но ему нужен был оперативный простор, и он практи­чески явно мочит царя Фёдора и узурпирует престол. Этим вос­пользовались его политконкуренты типа тех же Романова, Шуйс­кого и прочих, которые раздули в народе идею о неправедном царе. И пошло, и поехало до восстаний включительно. И когда после его смерти Романовы убили жену, дочь, но главное - сына Годунова, де-юре царя (об этом Романовы старались, в общем-то, не вспоми­нать), Россия рухнула в административно-политический хаос, так называемое Смутное время (см. учебник истории). Так что новый период истории начался с того времени, когда Малюта Скуратов стал убирать дворцовых конкурентов своего зятя Годунова. Храм Христа Спасителя выглядит как юбилейный монумент, посвящен­ный 300-летию дома Романовых, поставленный на костях самого яркого представителя двора так называемых Рюриковичей. Своего рода куражливая месть-самоутверждение. А теперь внимание!

Ведь для того чтобы скостромить эту помпезную храмину (ну не для молитвы же ее строили), как раз и снесли женский монастырь, построенный на прахе злодея Вельского (с мирских пози­ций), чтобы замолить грехи и самого «рейхсфюрера» Малюты Ску­ратова, и его шефа Ивана IV. Но уже всю страну тотально затопи­ла волна неверия не только в существование Бога, но и в любую мистику событий и явлений.

Женский монастырь обрекли на снос, и игуменья прокляла эту «новостройку», предрекая, что на месте оного храма будет озеро!

И это сбылось!!! Восстанавливать его было лютым богохуль­ством. Лучше подумали бы о внутренних причинах его разруше­ния. Это только политические конъюнктурщики, озверелые рус­ско-православные наци, то есть природные атеисты, да всё пони­мающие слуги Сатаны могут говорить (а русско-православные де­билы ещё и думать), что Храм Бога Живого могли, как постоянно, изо дня в день и из года в год говорят, разрушить именно масоны (жидомасоны, жидобольшевики и пр.)! И никому в голову не при­ходит, что это как раз и есть проповедь могущества этих так назы­ваемых масонов и отрицание Бога.

На том месте и в самом деле спустя какое-то время построили знаменитый и крайне необычный открытый бассейн «Москва», где даже зимой купались в очень тёплой воде под открытым небом, под падающими снежинками. И так же как на этом месте не уда­лось построить Дворец Съездов, так и этот новодел кабы не вид- гепнулся вдругорядь.

Бассейн надо восстановить!

Так что не все так просто. Помните кадры германской кинохро­ники, где оператор, наверное, надеялся запечатлеть взрыв боль­шого собора в Новгороде? Так ведь хрен с маслом! Дымина пова­лил, вышибло изнутри окна-двери, и ничего! Вы можете себе пред­ставить, чтобы немецкие саперы могли что-то не взорвать? Гер­манские сапёры тротил не пропивали и уж лишнюю тонну взрыв­чатки ради пропаганды не пожалели бы...

 

 

Глава 3

РЕТРОСПЕКТИВНАЯ 1918
Ленин утвердил на трон патриарха Тихона

 

Кремль, Москва. В этот самый Кремль из Питера переезжает правительство недавно образованного революционного государства - жидобольшевики, жидомасоны и жидокоммунисты...

А в Кремле в это же время заканчивает свою работу Поместный собор «Русской греко-кафолической Православной Церкви». Цель - избрание патриарха, которого 300 лет не давал избрать церкви дом Романовых, а затем Временное правительство.
Состав собора тот еще: 569 делегатов, из них 270 церковных иерархов. Среди мирян 11 князей и графов (Трубецкой, Олсуфьев, Бобринский и др.), 10 генералов, 132 царских чиновника, 22 помещика, 41 представитель буржуазии, 69 представителей религиозно-буржуазной интеллигенции. Из церковников - 10 митрополитов, 17 архиепископов, 53 епископа. Все они зоологические антикоммунисты, а большинство из них будут в рядах белогвардейцев.
По Кремлю вместе с князьями мирскими и князьями церкви шляются «комиссары в кожаных тужурках» и главные «жидо- большевики».
А теперь представьте обстановку в Европе. Ещё идёт мировая бойня. В 1918-м состоялись последние фронтальные битвы. У Франции и Германии по 10 млн трупов. Европа в руинах. Разлетаются империи и династии. А как только в 1920 году окончательно оформится Версальский мирный договор, в Европе и Америке грохнет эпидемия «инфлюэнцы», которая унесёт в могилу 20 млн человек. Из разрушенной Европы шла массовая эмиграция во все Америки...
Это я к тому, что если бы весь этот собор заколбасили из пулеметов, то никто бы и не почесался. Это не мир 1970-1990-х, когда «Империя зла» была шилом в жопе.
И кстати, только-только прошли революционные события. И про пулеметы на колокольнях помнили все (это уже традиционное использование храмовых колоколен, прецедент был создан во время революции 1905 года).

Memory return

 

Как в Москве первопрестольной Наземь «падал» весь народ Перед каждой колокольней... Где работал пулемёт.

В. Гиляровский.Журнал «Яд», № 1,1905

Кратко о почему-то забытом 1905 годе.

Первая русская революция

Военно-тактическое применение колоколен. Тем, кто хоть как- то интересовался русской литературой вообще и поэзией в частно­сти, наверно, известно, что тот самый Сергей Есенин (был такой период у «забулдыги-подмастерья») писал похабные частушки на стенах Страстного монастыря. И почему-то никого не заинтересо­вал этот факт. Почему именно Страстной? Ведь и церквей, и мона­стырей в Москве куча! И конечно, всё знающая искусствоведчес­кая сволочь «забыла» напомнить, что эта выходка Есенина име­ла, в общем-то, революционную предысторию. Из поэта постоян­но хотели сделать антисоветчика, при этом никто не учитывал того, что Есенин-то, хоть ему и повезло жить в очень обеспеченной, по среднекрестьянским меркам, семье богатого деда-старообрядца, хорошо знал лютую нищету и горе общероссийского мужика. Ком­плекс вины за свою обеспеченную удачливость, точнее, за кулацко-мироедское происхождение, никогда его не оставлял. Нет, кре­стьянский бунт в Есенине ещё «допускали», но уж никак не рево­люцию. Не виляйте, мерзавцы, он всегда был за революцию. Но он чуть опоздал по времени, войдя в поэзию, когда уже все поли­тически определились.

 

 

Страстной монастырь занимал стратегическую позицию, учи­тывая его положение рядом с центром восстания - Пресней. Он как раз и стоял на пути из Пресни к центру. Пулемёты на главной колокольне Страстного простреливали весь район, просто заливая огнем улицы. Кроме трагизма ситуации, эта история вызвала боль­шую волну злой иронии, и в частности поэтических эскапад, в ещё издававшихся (их закроют через пару дней) журналах. Например, в «Великой Москве» было напечатано следующее стихотворение Валерия Брюсова:

 

Досель безцветен и безлик
Среди святынь первопрестольной,
Ты разом вырос, стал велик,
Упёрся в небо колокольней.
О, верь! Историк мимо стен
Твоих пройдёт не без почтенья,
И ряд восторженных письмен

Внесёт потомству в удивленье.
Не за молитвы и посты
Он возгорит к тебе почётом -
За подвиг чудной красоты:
За колокольню с пулемётом.

 

Пулемётная батарея на колокольне Страстного (и, кстати, артиллерийская батарея на монастырском подворье, которая разносила в клочья рабочие районы, где подозревали скопление восставших) достала всех, даже и не сочувствовашие восставшим были возмущены; кроме злого омерзения попы уже никаких чувств ни у кого не вызывали. Издеваться над Страстным стало традицией. Этот монастырь сделался как бы символом самого самодержавия, где в

 

концентрированном виде проявились сквозь занавесь слаща­вого и лицемерного казённого благообразия скрытая социальная жестокость и безчеловечность. Для подзабывших напомню, что в ходе событий 1905 года Россия впервые и открыто нарушила все общемировые принципы ведения боевых действий, изложенные в международных пактах, которые монархия в лице царя и ратифицировала. Когда запахло жареным, Николай II послал на фиг все Гааги и Женевы.

Кроме садистских казней представителей всех поколений и полов, пыток и изнасилований, каратели отличились тем, что в первую очередь стреляли по группам людей, где были носившие на одежде знак «Красного Креста». Кстати, в России «Красный Крест» опекала «высочайшая» покровительница Мария Фёдоровна.
Есенин всё-таки воспитывался дедом-старообрядцем, то есть древним оппозиционером, и, попав в богемную среду, в очередной кабацко-антимонархический период вспомнил, что в своё время не успел по возрасту подключиться к общей кампании...

По сути, колокольня Страстного и другие пулемётные колокольни решили судьбу восстания. Нужна была хоть одна пушка, чтобы сбить эти всё видящие и всё уничтожающие машины смерти. И всё, конец карателям. Революционные события стали бы очень динамично разворачиваться, втягивая массы народа, уже готового к сопротивлению. Москва была ориентиром для всей России, и неизвестно, как бы повернулись события, если бы революционная Москва продолжала побеждать на улицах, а это вполне реально, так как на ровной плоскости и в условиях переулков и проходных дворов все были бы на равных. И это в тактико-техническом смысле. Ведь если учесть огромнейший количественный перевес революционного миллиона над кучкой служивых убийц, то в Москве могло бы спокойно сформироваться республиканское правительство со всеми вытекающими результатами. Но пулемёты не давали хоть где-нибудь накопить и перебросить вооружённые силы. И если в улично-дворовой перестрелке наганы, браунинги и дробовики вполне конкурентны длинным и неповоротливым пехотным винтарям, то против станковых пулемётов, бьющих с закрытой позиции по гипотенузе на большое расстояние, годились, кроме пушки, в лучшем случае только снайперские винтовки - в тот период сверхредкость даже в армиях Англии и Франции. И не будь этих пулемётных колоколен, мы бы жили в стране с другой историей... И наивно думать, будто один полк семёновских садистов с ротой казачья справился бы с Москвой...

Сборник «Текущий момент». Издание 1906 года: «В декабрьс­кие дни 1905 года московское духовенство делало своё обычное дело обмана народных масс, как будто ничего не происходило. Духовенство не протестовало, когда на колокольне церкви, что на Кудринской площади, правительственные войска поставили пу­лемёты и стреляли в население Красной Пресни. 10 декабря вече­ром во всех церквах звонили ко всенощной, и колокольный звон шёл под аккомпанимент пушечной и пулемётной пальбы. Этот сво­еобразный союз православия с самодержавием производил впечат­ление чего-то безконечно поганого, омерзительного».

Сборник «Декабрь 1905 года на Пресне»: «13-го, во вторник, Пресня подверглась бомбардировке со стороны Кудринской и от Ваганьковского кладбища; сверх того, ружейный и пулемётный обстрел вёлся с пожарной каланчи и с колокольни соседней с уча­стком церкви».

«Из воспоминаний работницы Зверевой известно также, что поп Евгений из церкви Николы вблизи Прохоровской мануфактры даже лично принимал участие в расстрелах рабочих с колокольни...»

Рабочий В. Костицин: «Выходить из домов было почти невоз­можно, каждого идущего спрашивали драгуны или семёновцы: "У тебя крест есть?" Если был, отпускали, а если такового не оказы­валось - расстреливали».