Методологические основания когнитивной антропологии

Когнитивная антропология в качестве методологи­ческой основы имеет просветительский образ культу­ры. Такая исследовательская позиция предполагает, что важнейшим элементом культуры выступает мыш­ление, благодаря чему человек познает окружающий мир2. С этой точки зрения прогрессивное развитие культур заключается в расширении горизонтов познания, в реализации тенденции сделать мир понятным, в построении более логичной картины окружающей дей­ствительности, в освобождении от невежества, от вред­ных пережитков.

Как подчеркивает С.В. Лурье, «объектом изучения когнитивной антропологии является именно система организации элементов культуры, а не сами по себе элементы культуры. При этом подразумевается, что у каждого народа система восприятия, мышления, пове­дения, эмоций — различна»3.

Когнитивную антропологию следует рассматри­вать как широкий комплекс организационно не связан­ных между собой близких теоретических представле­ний, изменяющихся в зависимости от страны или на­учного центра. По мнению ряда историков науки, у истоков когнитивной антропологии стоят американс­кие антропологи У. Гудэнаф, Ф. Лаунсбери, X. Конклин, психологи С. Брунер, Дж. Гудноу, Дж. Остин, лингвисты Д. Хаймс, К. Пайк и др.1

Внимание когнитивной антропологии сосредоточе­но, в частности, на сферах этнолингвистики и общей теории познания. В основе теории собственно когни­тивной антропологии лежит специфическое представ­ление о культуре. С точки зрения этого представления культура выступает в качестве системы символов, орга­низованных в виде набора правил. Эти правила, в свою очередь, структурируют и ограничивают человеческую деятельность, а сама культура при этом представляет­ся как способ организации и осмысления окружающей действительности. С этой точки зрения культура уподоб­ляется «языку», а деятельность— «речи» в том понима­нии этих терминов, которого придерживался Ф. де Соссюр. В рамках так понимаемой культуры «сигналы», поступающие из окружающего мира, остаются для вос­принимающего субъекта незначимыми до тех пор, пока не подвергнутся в его мозгу процессу когниции (по­знанию, осмыслению).

В результате этого процесса разнородные сигна­лы, воспринимаемые субъектом, группируются в клас­сы, при этом основанием такого рода группировки выступают культурно обусловленные признаки. Такие классы получили название «когнитивных категорий». Сами эти категории формируются у человека в про­цессе инкультурации, особенно при усвоении языка. Как считают сторонники когнитивной антропологии, в языке заключены все когнитивные категории, лежащие в основе человеческого мышления. Именно эти кате­гории и составляют суть культуры.

Из этих общих теоретических положений вытека­ет и понимание цели и объекта исследования в когни­тивной антропологии. Язык изучаемой группы или индивидуума рассматривается не только как средство, но и как объект анализа, из которого извлекается куль­турологическая и этнологическая информация. «Но подлинным объектом, — подчеркивает М.А. Членов, — является даже не язык как таковой, а «тексты» в ши­роком понимании этого термина, т. е. любые информа­ционные цепочки, как вербальные, так и невербальные, порожденные в процессе деятельности или речи»2.

Примером широко известного анализа может по­служить осуществленное в рамках когнитивной антро­пологии исследование цветовых категорий у разных народов. Выяснилось, в частности, что цветовые клас­сификации могут включать в себя от двух до шести исходных категорий, причем каждый последующий элемент в цветовом ряду обусловлен наличием в кате­гориальной системе предыдущего элемента: белый — черный — красный — желтый (или зеленый) — си­ний—коричневый.

Таким образом, основная цель этого направления культурно-антропологических исследований заключа­ется в изучении и сравнении когнитивных категорий в их культурном и этническом аспектах. При этом в качестве объекта анализа выступает язык изучаемой социальной группы или этноса, из которого извлекает­ся необходимая культурологическая и антропологичес­кая информация. Культура в этом подходе выступает как постоянно осуществляемый индивидами процесс организации представлений и поведения, формирова­ния планов действий и взаимодействий, обменов ин­формацией. В своем системном единстве этот процесс призван облегчить упорядочение социальной жизни.

В последние десятилетия когнитивная антрополо­гия (культурология, этнология) завоевала прочные по­зиции в системе западного культурно-антропологичес­кого знания.

Обстоятельная характеристика методологических основ когнитивной антропологии дается Э. А. Орловой. Она подчеркивает, прежде всего, отличие когнитивно­го подхода от прежних концепций именно в его культ урологическом аспекте. Многие прежние теоретичес­кие представления исходили из того, что сходство куль­турных проявлений в обществе объясняется, прежде всего, наличием у всех его членов единой базовой лич­ностной структуры и системы мотиваций. Исходный для когнитивистов методологический принцип иной: они считают, что общей для людей является не единая система мотиваций, а их способность к переработке информации, выражающаяся в когнитивной функции: «Эта функция обеспечивает регуляцию отношений индивида с окружением через селективность воспри­ятия, научение, пользование языком и другими форма­ми символической коммуникации, а также за счет их изменения под влиянием интуитивных и креативных импульсов. Она обусловливает когнитивную организа­цию, упорядочение представлений индивида о самом себе и окружении. Такие понятия, введенные амери­канскими учеными, как «образ тела» П. Шилдера, «роль», «я», «другой», «генерализованный другой» Д.Г. Мида, «среда поведения» А. Холлуэлла, «картина мира» Р. Рэдфилда, «план» Д. Миллера и др., обозна­чают результаты такой организации. Речь идет о том, что каждый индивид в каждый момент времени располагает определенным интегральным продуктом опыта своих отношений с окружением — образом — когни­тивной моделью, упорядочивающими сложную сово­купность его разнокачественных представлений о внешнем мире и о себе»1.

Такая «когнитивная модель» представлений инди­вида о себе, о мире и о себе в мире включает, как считается, три измерения:

• оценочное (цели, ценности),

• дескриптивное2 (объекты, «я»),

• инструментальное (планы, способы, техника дей­ствий).

Эта модель во всех трех измерениях служит осно­ванием для ориентации индивидов для осуществления их выборов и решений в «пространстве» предполага­емой активности. При таком подходе становится ясным, почему не может быть общей для индивидов системы мотивации: различие индивидуальных социальных и познавательных опытов конкретных индивидов обуслов­ливает и различие их «когнитивных моделей». В рамках когнитивной антропологии в соответствии с этим при­нимается допущение о том, что различия в представле­ниях о мире и определенная степень взаимонепонима­ния между людьми (в силу различия когнитивных мо­делей, различий менталитета) служат поддержанию культурного порядка.

Сравнивая позиции М.А. Членова, А.П. Садохина, Э.А. Орловой, нетрудно убедиться, что у историков науки еще не установился круг имен, которые могут быть непосредственно отнесены к направлению ког­нитивной антропологии. На наш взгляд, подготовкой, предпосылкой к становлению собственно когнитивной антропологии (а в известной мере и первоначальным вариантом ее концепции) стала когнитивная направ­ленность в изучении культур, которая проявилась еще в первой половине XX века. Ведущим аспектом такого изучения культур стали особенности мышления.

Первыми и наиболее значительными исследовани­ями этой направленности стали работы Люсьена Леви-Брюля о первобытном мышлении. (Заметим еще раз, что на примере исследований этого культуролога и этнолога оказывается очевидной относительность клас­сификации научных направлений в рамках социаль­ной антропологии: исследования Л. Леви-Брюля на­столько многогранны, что могут характеризоваться и со стороны социологизма, и со стороны структурализ­ма, и со стороны антропологического когнитивизма.) Общая характеристика его работ дана в предыдущих лекциях. Напомню, что на основе методологической идеи о коллективных представлениях Леви-Брюль раз­работал теорию дологического мышления первобытных народов (собственно говоря, она стала теоретической характеристикой специфики когнитивных процессов, характерных для этих народов), которую изложил в книге «Первобытное мышление».

С его точки зрения, для такого мышления гораздо большее значение, чем чисто умственная деятельность, имеют его эффективная направленность, коллективные чувства. Поэтому дологическое мышление оказывает­ся существенно отличным от логического мышления, привычного современному европейцу. Оно не стремит­ся, в частности, избегать противоречия. Для современ­ного человека противоречивость мышления выступает как его существенный недостаток, означающий, что такое мышление не может дать истину, правильно объяснить действительность. Л. Леви-Брюль раскры­вает и другие черты такого мышления:

• Его рациональная сторона оказывается тесно свя­занной с эмоциями. Поэтому мышление первобыт­ного типа действует на нервную систему резко воз­буждающе при совершении религиозных обрядов, заражая человека эмоциями страха, религиозного ужаса, страстного желания, надежды и пр.

• Объяснение явлений действительности не выступает основной целью такого сознания: оно действительность осваивает, но такое освоение не прини­мает форму объяснения.

• Первобытное мышление оказывается невосприим­чивым к опыту. По крайней мере, опыт для перво­бытного человека никоим образом не выступает в качестве критерия истины.

Определяющим фактором коллективных представ­лений традиционных культур является вера в сверхъ­естественные таинственные силы и в общение с ними. Явления окружающей действительности даются ему в едином связанном комплексе представлений о тайных силах, магических свойствах окружающего мира, а не в аналитической форме, характерной для современно­го человека. Аналитическая форма освоения мира про­является, прежде всего, в том, что современный чело­век воспринимает мир в виде отдельных сущностей, частей, элементов окружающей жизни.

Результаты исследований Л. Леви-Брюля критико­вали многие исследователи, в частности, английский психолог Ф. Бартлет, американский этнолог Ф. Боас. Тем не менее, исследования Л. Леви-Брюля дали мощ­ный импульс для дальнейшего исследования разнооб­разия человеческого мышления в культурах. Мышле­ние при этом рассматривается не только как аналити­ческая способность человека, но и как совокупность способов и приемов познания и объяснения окружаю­щего мира.

Важной познавательной категорией когнитивной антропологии выступает понятие «ментальность», или менталитет. Леви-Брюль определяет его как «относи­тельно целостную совокупность мыслей, верований, навыков духа, которая создает картину мира и скреп­ляет единство культурной традиции или какого-нибудь сообщества»1. (Сравните это определение с характе­ристикой «когнитивной модели», приведенной в работе Э.А. Орловой). Это понятие отражает, прежде всего, особенности конкретных типов культур и их специфи­ку в понимании и объяснении окружающего мира, отражает совокупность основных ценностных ориен­тации данной культуры. Менталитет выражается так­же в особенностях эмоциональной оценки тех или иных

событий.

В настоящее время актуальным является изучение культурного менталитета («когнитивных моделей») от­дельных народов, специфических типов культурной традиции. При этом в ряде случаев возрождается не­равноправное отношение к культурам, что проявляет­ся в их характеристике как цивилизованных и нециви­лизованных, диких, примитивных и др. Констатация различия в способе, направленности мышления у пред­ставителей различных культур не вызывает споров. Научная проблема заключается в выяснении вопроса о том, в чем же состоят такие различия и в чем конк­ретно заключаются причины их разнообразия.

Таким образом, изучение исторических стилей мышления выступает в качестве важнейшей состав­ной части предмета исследования когнитивной антропологии.