Технический прогресс и общество

Когда вчитываешься в документы недавнего прошлого, поражает не только масштаб насилия, но и своеобразная искусственность системы, которая возникла и существовала, казалось, не для людей, не в их интересах, а преследовала какие-то иные «нечеловеческие» цели. Причина в том, что индустриальная эпоха для нашей страны обернулась прежде всего своей бесчеловечной, крайне разрушительной стороной. Индустриальная система в любом месте, где бы она не существовала, заключается в том, чтобы максимально увеличить производительность, перерабатывая сырье в определенные продукты и вовлекая в этот механически организованный коллективный процесс большое число людей. Человек: оказывается в рамках заданной технологии: конвейеры, технологические стыки, разделение операций и т.д. Он подчинен производству, его ритму, превращается в придаток машины, в часть технологии.

Технический прогресс способствует широкому распространению грамотности, естественнонаучных и технических знаний, бурному развитию науки. Рационализация сознания, материальное восприятие мира ведут к разрушению духовной сферы, атеизм становится массовым явлением. Гуманистические ценности выглядят эфемерными предрассудками перед неумолимой поступью технического прогресса. Происходит машинизация представлений о человеке и обществе, более того, индустриальная эпоха порождает тоталитаризм. Технический прогресс позволил применять насилие в невиданных прежде масштабах, привел к появлению чудовищной техники и технологий для массового уничтожения людей. Технократизм нанес мощный и разрушительный удар по гуманитарной сфере на Западе, который первым вошел в индустриальную стадию. Но все же на Западе технократизму противостояли исторически сложившиеся формы демократии, система защиты прав личности, веками формировавшаяся гуманистическая культура.

Индустриальная эпоха принесла плановость. Технологический процесс требует определения заранее, кто, сколько, к какому сроку должен сделать. План — это установка на то, что максимально можно сделать в рамках данного технологического процесса на данном оборудовании. Эта эпоха насаждала производственную корпоративность. Фирма, завод, кампания выступали как корпоративные объединения, имеющие свои интересы и отстаивающие их. Индустриальный труд является коллективным и способствует утверждению коллективистской психологии. Технологии, предусматривающие разбивку сложного и длительного производственного процесса на относительно простые, но тесно связанные между собой операции соединяли механически людей в единое целое. Марксистский рабочий социализм мог возникнуть и распространиться на стадии фабрично-заводского производства, поскольку отражал реалии того времени. В работах некоторых последователей К. Маркса это проявилось очень ярко. А. Богданов считал, что работа на конвейере дает положительный эффект, является основой для возникновения у рабочих психологического чувства единства, подпитывает коллективизм. Именно коллективный характер труда рабочих создает основу для классовой солидарности, для выступлений за перенос коллективистских принципов на все общество.

В России индустриальная культура только складывалась, но она находила питательную среду в традиционных для нее корпоративности, коллективизме. Характерно, что недоверие и враждебность к интеллигенции со стороны средних и низших слоев общества в некоторой степени объяснялись ее индивидуализмом, нежеланием вписаться в усредненную коллективистскую среду. Любопытно также то, что общинная традиция, развитая духовная культура, незавершенность индустриализации в дореволюционной России смягчали разрушительное действие технократизма. Выходящая из распада и гражданской войны огромная страна СССР обрубила исторические якоря, отринула европеизированную культуру прошлого, отреклась от многообразия духовных ценностей и превратилась в игрушку технократических сил. Уже говорилось, что духовная сфера общества строилась на основе социалистической идеи в марксистском варианте. Главный упор был сделан на производство и распределение, индустриальный прогресс.

Само понятие социализма (коммунизма) технократизировалось до крайней степени. Вспомним знаменитое ленинское: «Коммунизм — это Советская власть плюс электрификация всей страны». Социализм именно «строили» как завод, фабрику, здание. Движение к нему выражалось в тоннах, километрах, киловаттах и т.п. Главная задача, которая решалась, — поднять советское общество на технико-технологическую ступень, соответствующую западной цивилизации того времени. Проблемы, связанные с человеком, решались лишь в той мере, которая позволяла людям выполнять производственные функции. «Если исходить из имеющихся у нас заводов — социализма нам никогда не создать. И количественно, и качественно они для этой цели не годятся», — таково представление о социализме Ф. Дзержинского.

Новая система власти призвала к управлению страной новую элиту, которая в большинстве не имела образования, навыков в управлении. Парамонов И.В., работавший в 1920 г. в Донсовнархозе, вспоминал: «Мы, советские хозяйственники, в подавляющем большинстве в то время еще не доросли до теоретического понимания своих задач. Действовали больше по здравому пролетарскому смыслу». Эта элита была буквально загипнотизирована открывшимися возможностями применения производственной технологии к общественным процессам. Культурная основа общества создавалась на базе технократизма. Тейлоризм, идеи о научной организации труда были вынесены за рамки производственных процессов и перенесены на общество в целом. Можно согласиться с интересной мыслью американской исследовательницы 3. Сочор: «Задача, стоявшая перед движением за научную организацию труда, была одновременно более элементарной и более амбициозной нежели типичная задача добиваться большей эффективности, характерная для индустриальных обществ: она заключалась в необходимости создания культурной инфраструктуры, обеспечивающей развитие. Более того, советские тейлористы видели в НОТе черты «новой культуры», характерной для переходного периода к социализму».

Идеи технологизации общества сверху донизу находили отражение в работах В. И. Ленина и Л.Д Троцкого, Ф.Э. Дзержинского и М. П. Томского, Г.Е. Зиновьева и Н.И. Бухарина, многих других руководителей. Вот как на XVI съезде ВКП(б) И.В. Сталин говорил о проблемах, которые приходилось решать: «На сколько пунктов продвинуться вперед к какому сроку, на сколько процентов выработать больше продуктов, на сколько миллионов гектаров засеять больше, на сколько месяцев раньше построить завод, фабрику, железную дорогу, — вот какие вопросы имеют у нас в виду, когда говорят о трудностях». А где же люди? Общество рассматривалось как огромный завод, жизнь — как производственный процесс, человек превращался в винтик огромного производственного механизма.

Принципы НОТ уже в 20-е гг. стали применяться в гораздо более широкой области, чем были предназначены, ко всем сферам производства, к технологии, к труду, к управлению, то есть к организации не только вещей, но и людей. Затем эти элементарные принципы, возникшие с целью рационализации труда рабочего в условиях непосредственного производства, стали применяться во всех областях, независимо от того, школа это или государственное управление. Красная Армия или колхоз. Все общество регулировалось по принципам производственной организации труда, было ориентировано на производственный процесс и подчинено производству. Нормативный порядок, основанный на технической рациональности, и функциональный производственный коллективизм стали «китами» общественного устройства. Произошла машинизация представлений о человеке, он рассматривался как биологическая машина. Созданный в 1921 г. Центральный институт труда (ЦИТ) приступил к изучению «отдельных механизмов (человеческой машины — Л.С.) в действии». Как рассказывал один из посетителей ЦИТ, «...любой, входящий в этот институт через парадный вход нормальным живым существом, выходит через задний ход, пройдя через бесчисленный ряд лабораторий, как полностью усовершенствованная, работающая машина». Не имевшая квалификации, едва грамотная рабочая масса, хлынувшая в города из деревни в период индустриализации, воспринимала эту идеологизированную технократическую псевдокультуру и составляла ее базу.

Так называемый ленинский план строительства социализма, сформулированный сталинским руководством, являлся, по сути, планом модернизации России, превращения ее в индустриальную. Он предусматривал внедрение в нерыночную, жестко централизованную общественную систему организационно-технологических и производственных структур индустриального общества. Эти структуры, при отсутствии механизмов саморазвития, привносились и функционировали при широком применении насилия. Это коснулось не только промышленности, а всех сторон жизни общества. При отсутствии механизмов саморазвития плановость приобрела тотальный характер. Планировалось все: от иголок до космических кораблей, от удоев молока до количества студентов в ВУЗах. Плановая модернизация предусматривала быстрое сокращение разрыва в уровне экономического развития между СССР и западными странами, закладывались крайне форсированные темпы создания индустриального потенциала. Известны слова И.В. Сталина:» «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет», форсированные темпы при отсутствии рынка могли достигаться только за счет насилия. Страстно боровшийся за ускорение развития страны В. Куйбышев, который в 1926—1935 гг. возглавлял ВСНХ и Госплан, доказывал: «Не дано нам историей тише идти!».