Тема VI. Гражданская война: октябрь 1917 - 1922 гг.

ЛЕКЦИЯ 1. НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

На кровавом витке

Гражданская война отличается от обычных тем, что это — война внутри общества, между гражданами одного государства, в ходе которой главным средством решения политических вопросов является сила оружия. Победитель насаждает свой порядок по праву сильного на территории всей страны. Гражданская война возникает тогда, когда возможности для диалога, поиска согласия между разными частями общества либо исчерпаны, либо упущены. Падение самодержавия в феврале 1917 г. не привело к гражданской войне, к расколу общества. Наоборот, страна в едином порыве, за исключением крайне левых и крайне правых сил, стермилась к демократии, к свободе, процветанию. Элементы вооруженной борьбы наблюдались на протяжении всего 1917 г.: февральско-мартовские события, крестьянские выступления, июльские события и т.п. Но это лишь эпизоды. В этих эксцессах не были задействованы большие массы вооруженных людей, они не привели к масштабному разрастанию вооруженной борьбы, оставалось поле для поиска гражданского согласия. Но гражданское согласие в ходе революции на платформе демократии оказалось невозможным. Между разными частями общества назревал раскол, который неизбежно вел к гражданской войне. Провозглашение Советской власти в результате переворота большевиков подтолкнуло общество к открытому вооруженному противостоянию. Октябрь 1917 г. — это начальный рубеж гражданской войны. Борьба была длительной, кровавой и разрушительной, она прошла ряд этапов. Победить в этой войне могли только силы, которые поведут большинство, остановят распад систем жизнеобеспечения, наведут элементарный порядок, обеспечат гражданский мир и создадут хотя бы минимальные условия для жизни. Начавшись с распада государства, гражданская война завершилась в конце 1922 г. его восстановлением в форме СССР.

Начальный этап гражданской войны продолжался с октября 1917 по лето 1918 г. На этом этапе развернулся распад российского государства, разрушение унитарной системы жизнеобеспечения и функционирования огромного общества, сопровождавшееся вооруженными эксцессами между сторонниками национального самоопределения и русскоязычным населением, началась консолидация антисоветских и антибольшевистских сил, назревал раскол в лагере приверженцев власти Советов. Военные действия в это время носили очаговый характер, не было сложившихся фронтов и армий регулярного характера. Главный стержень противостояния — борьба против советского выбора большинства русских и русскоязычных в ходе революции. В национальных районах шла сложная борьба за обретение собственной судьбы, укрепление молодой государственности, там где она возникла. В великорусских регионах произошел раскол на сторонников Советской власти и ее противников. Наблюдался он и в русскоязычных анклавах в национальных районах. Раскол на сторонников и противников Советской власти явился Главной основой для развертывания гражданской войны на первом этапе.

Белая идея

Силы, выступавшие против советского выбора, немногочисленны. Здесь почти не было представителей «низов». Генерал Л. Г. Корнилов, встречая прибывших на Дон противников Советов, с досадой восклицал: «Это все офицеры, а где солдаты?». А солдаты в большинстве поддержали провозглашение Советской власти. Антисоветские силы, представлявшие в основном русских и получившие название белого движения, были малочисленны и разнородны. Какие составляющие можно выделить в белом движении этого времени?

1. Сторонники восстановления российского самодержавия в его классическом виде, консервативно-охранительное направление. Они слабы, плохо организованы, их число сокращалось. Но, тем не менее, — они в рядах яростных противников Советской власти. Здесь тьма оттенков: от оголтелых сторонников самодержавия, которых представлял В.М. Пуришкевич, до лощеного В.В. Шульгина. Для этой части антисоветских сил приоритетом была особая, российская государственность, которую они считали русской. Великорусский национализм, пренебрежительное отношение к другим народам, антисемитизм (социализм приписывался исключительно евреям) — все это буквально бросалось в глаза. Главной целью белого движения они считали борьбу за сохранение российского государства, единой и неделимой державы во главе с православным монархом. Любопытно, что при категорическом неприятии Советов, большевизма консерваторы позднее с одобрением отнеслись к тому, что коммунисты восстановили «единую и неделимую» державу почти в прежних границах. Насколько привержены они были идее особой русской государственности свидетельствует следующий эпизод. В 1917 г. В.В. Шульгин на одном из собраний Государственной Думы бросил социалистам: «Мы предпочитаем быть нищими, но нищими в своей стране. Если вы можете нам сохранить эту страну и спасти ее, раздевайте нас, мы об этом плакать не будем». К слову, В.В. Шульгин, оказавшийся в эмиграции, был арестован в 1944 г. в Югославии Советской Армией, осужден за антикоммунистическую деятельность и просидел во Владимирской тюрьме до 1956 г. Выйдя из тюрьмы, он увидел могучую державу без демократов в почти Прежних пределах, с которой не только считались в мире, но и боялись. Хотя, доживая век в г. Владимире,

В. Шульгин многое понял, и все же признал: «Мы, монархисты, мечтали о сильной России, коммунисты её создали». Но это — в будущем. А тогда консерваторы видели в разрастающейся гражданской войне только анархию, только происки крайних сил. Они считали, что все «государственно мыслящие элементы» должны были объединиться «во имя спасения великой России от засилья Интернационала». Провозглашались верность православным ценностям, сохранение исторически сложившихся границ державы. Приверженность самодержавной монархии была характерной чертой. А.И. Деникин вспоминал: «Для Шульгина и его единомышленников монархизм был не формой государственного строя, а религией». Под лозунгами «Спасение России», «Возрождение Святой Руси» фактически выдвигалась идея реставрации самодержавия. Это были силы, обращенные в прошлое, которые не хотели считаться с реальностью.

2. Офицерский корпус армии. В условиях мировой войны офицерский состав армии насчитывал около 300 тысяч человек. Он значительно обновился, особенно его низший и средний составы. Если в высших рангах преобладали по-прежнему дворяне, то среднее и низшее офицерство значительно демократизировалось. Там были широко представлены мещане, крестьяне, рабочие и т.д. Офицерство активно участвовало в гражданской войне с обеих сторон. Высшее офицерство и среднее — в стане противников Советской власти, за исключением единиц. Часть среднего офицерства и низшего — преимущественно на стороне Советской власти. Считается, что около 80 тыс. генералов и офицеров добровольно перешли на сторону Советов. В целом, по оценкам А. С. Федюкина: более 1/3 офицерского корпуса воевало на стороне белых; менее 1/3 — на стороне красных; остальные (около 1/3) растворились в массе населения и в гражданской войне не участвовали. Ни один общественный слой не был в такой степени задействован в активных военных действиях. Но это понятно: 1) то были профессиональные военные; 2) армия — важнейший элемент системы власти, которая во время ломки власти неизбежно оказывается вовлеченной в борьбу.

Офицерство составляло ядро антисоветских сил. Они не только выполняли командные функции, а часто шли в бой в качестве рядовых и могли противостоять во много раз превосходившим численно силам красных. В ноябре—декабре 1917 г. на Дону началось формирование Добровольческой армии. В Новочеркасске собрались представители российского генералитета; Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, М.В. Алексеев, А.С. Лукомский и др. Сюда съезжались офицеры. Взгляды военных были неоднозначны. Одни выступали за Учредительное собрание, другие — за восстановление на престоле Романовых, третьи — за военную диктатуру. Либерально настроены были некоторые представители высшего генералитета (А.И. Деникин, А. В. Колчак). Но преобладали монархические настроения, в основном, консервативного толка. «Громадное большинство командного состава и офицерства было монархистами», — писал А.И. Деникин Верховный руководитель Добровольческой армии генерал М.В. Алексеев высказался определенно о целях участия белого офицерства в гражданской войне: «...Руководящие деятели армии сознают, что нормальным ходом событий Россия должна подойти к восстановлению монархии, конечно, с теми поправками, кои необходимы для облегчения гигантской работы по управлению одного лица... Никакая другая форма правления не может обеспечить целостность, единство, величие государства, объединить в одно целое разные народы, населяющие его территорию. Так думают почти все офицерские элементы».

В целом офицерство дистанцировалось от политических, группировок и политических лидеров. Но именно от него во многом зависела судьба антисоветских сил, поскольку это были военные профессионалы. Офицерство на первом этапе гражданской войны явилось наиболее стойкой и босспособ,ной силой.

3. Казачество. Оно веками формировалось как одна из важных опор общественного устройства. Казалось, его принципы незыблемы: приоритет российской государственности; автономное, общинное существование казачества как одной из основных опор власти. Однако все оказалось иначе.

В 1917 г. в России было 13 казачьих войсковых объединений, территории которых тянулись цепочкой от Украины до Приморья. Численность казаков составляла 4,5 млн. человек. Община в этих областях была прочной, она вписалась в рыночные отношения. Казачеству принадлежало 65 млн. десятин земли. Причем только 5,2% этого количества находилось в частном наследственном владении, остальное — в общественном. 67% земли принадлежало непосредственно станицам, 27,8% земли составлял войсковой запас, который использовался на нужды всего войска. Дифференциация внутри казачьей общины была, но неярко выраженная. Для примера можно привести данные по оренбургскому казачеству за 1905 г., которые дают яркое представление об общей тенденции. Хозяйств, владевших участком» от 40 до 50 десятин земли, было 13,7, от 50 до 100 десятин — 68,1%, свыше 100 десятин — 8,5%. Обратите внимание: какая мощная средняя прослойка — более двух третей. Причем «бедная» группа хозяйств имела столько земли, что выглядела кулацкой по отношению к крестьянам центрального района России. В этом был секрет устойчивости казачьей общины. Частных собственников среди казаков было мало, в основном это высшие войсковые чины, которым земля была пожалована за заслуги перед Отечеством. Казачество было привержено общественным формам собственности на землю. В целом оно было зажиточным, отток в город из этих областей был ничтожен. Фабрично-заводские рабочие среди казаков составляли 0,4%. Казачество оставалось приверженным общинным традициям, военной демократии, коллективизму. Хотя казаки традиционно были против купли-продажи земли, ее рыночного оборота, община была в значительной степени капитализирована. Она вела рыночное хозяйство, широко использовала наемный труд (иногородних). Можно сказать, казачья община демонстрировала российский вариант коллективного рыночного хозяйства.

Первая мировая война тяжело сказалась на казачестве. Кровопролитная и малоуспешная, она истощала казачьи области, их людской и экономический потенциал. Монархическая идея для казачества поблекла. В момент падения самодержавия оно оказалось на стороне народа. В политических коллизиях 1917 г. казаки стремились к самостоятельному, автономному существованию на принципах казачьей общины. Однако ни Дон, ни Кубань, ни Урал Советской власти не признали. Область войска Донского после получения телеграммы о свержении Временного правительства, была объявлена под властью донского казачьего правительства. То же — Кубанское, Терское, Оренбургское казачество, создавшие свои войсковые правительства. Однако рабочий класс промышленных центров, неказачье население на этих территориях, выступали за власть Советов. Они составляли опору Совета Народных Комиссаров в этих областях. Это означало неизбежность борьбы с оружием в руках, так как население было вооружено. Ситуация развивалась стремительно. Обратимся к событиям на Дону, как типичным для казачьих областей.

В ноябре 1917 г. донской атаман генерал А.М. Каледин, донское правительство во главе с А.П. Богаевским отказались признать Советскую власть. Но уже в феврале 1918 г. было провозглашено установление Советской власти, хотя и при ограниченной поддержке, в основном иногородних (неказаков). Просуществовала она недолго. В мае 1918 г. произошло свержение Советской власти. Создано Временное правительство. Донским атаманом стал генерал П.Н. Краснов. Он писал позднее об этом времени: «К 15 августа 1918 года» ко времени созыва полного Войскового Круга, большевиков не было на донской земле, и не вмешайся в дела Войска генерал Деникин и союзники, может быть сейчас Войско Донское существовало бы на тех же основаниях, как существует

Эстония, Финляндия, Грузия, — существовало отдельно от Советской России». Однако удержаться в условиях разгорающейся гражданской войны между двух огней — белым и красным, было невозможно. В начале 1919 г. донское казачество объединилось с А. И. Деникиным, согласившись на обещание автономии. Подтолкнула к этому секретная директива Оргбюро ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г., в которой опорой Советской власти объявлялись иногородние (неказаки), и содержалась программа репрессивных мер по расказачиванию. Аналогично, с вариациями развивались события в других казачьих областях. Они примкнули к белому движению.

Казалось бы, советский выбор, выбор общинной демократии должен быть казакам близок по духу. Почему же казаки, безусловные сторонники общины, коллективизма, не признали Советскую власть? Дело в том, что большая часть требований, выдвигавшихся под лозунгом Советской власти, для казаков была давно реальностью. Землею они распоряжались сами, обеспеченность земельными ресурсами была гораздо выше, по крайней мере в четыре—пять раз, чем в крестьянской общине Центральной России (официальный размер надела на одного казака-мужчину составлял 30 десятин). Коллективистская демократия была для казачьих станиц повседневностью. Единственное, что поддерживалось и привлекало часть казаков под знамена Советской власти, это — лозунг мира, обеспечение выхода России из войны. Для бедного и даже среднего казачества, истощенного войной, это было важно. Но несмотря на это Советская власть в целом для казачества была непривлекательна.

Казачество, будучи в составе белого движения, не сливалось с другими силами, отстаивало свои интересы. Особенно ярко это проявилось у донского казачества. А.И. Деникин чисал: «Обе стороны (Донское казачество и Добровольческая армия — Л. С.), понимая непреложные законы борьбы, считали необходимым объединение вооруженных сил, и обе не могли принести в жертву свои убеждения или предубеждения. На этой почве началась длительная внутренняя борьба...»

Казачество на первом этапе гражданской войны представляло собой единственную массовую силу в антисоветском лагере.

4. Сторонники перехода России на западный тип развития. В эту часть белых сил входили представители кадетов, других буржуазных партий и организаций, предприниматели, финансисты, прозападнонастроенная интеллигенция. Здесь — М.В. Родзянко и П.Н. Милюков, Г.Е. Львов и П.Б. Струве. Это, собственно, и есть то, что раньше называлось «буржуазная контрреволюция». Для них идеал: правовое демократическое государство с парламентом и разделением властей, рыночная экономика, равные гражданские права.

Многие из них считали, что судьбу России после разгрома большевиков должно решить свободно избранное Учредительное собрание. Но Учредительное собрание, созванное большевиками в январе 1918 г., они не признали: выборы прошли под давлением большевиков. Там была представлена не вся Россия, а только социалистические партии. При всей западности идеалов этой части белых сил характерной чертой являлась ярко выраженная великодержавность. Тон в этом секторе белого движения задавала либеральная интеллигенция. Создавались различного рода политические центры, формировались правительства, составлялись программы выхода из общенационального кризиса, велась пропагандистская работа (издавались газеты, журналы, другая литература). Взгляды на будущее российское устройство были разные. Высказывалась идея восстановления Российского государства под флагом парламентской демократии. М.В. Родзянко совместно с проживающими в Ростове-на-Дону и Новочеркасске общественными деятелями усиленно проводили идею созыва Верховного Совета из членов всех четырех дум и организации государственной власти под его эгидой. Однако среди руководителей Добровольческой армии эта идея поддержки не нашла. Большинство было настроено, как известно, монархически и идеи парламентской демократии мало кого привлекали. Значительная часть либералов склонялась в сторону конституционной монархии (сравните; в 1917 г. преобладали республиканские настроения). П.Н. Милюков сообщал в ЦК кадетской партии в Москве, что вступил в сношения с генералом М.В. Алексеевым по поводу установления в России конституционной монархии. При этом обсуждалось около десятка имен претендентов на престол. Среди них и Николай II, и великий князь Николай Николаевич, и даже греческий принц. Идея Учредительного собрания отодвинулась на второй план. Князь Г. Трубецкой назвал ее «поблекшей побрякушкой».

Либерально настроенная профессура в высших учебных заведениях в большинстве либо примкнула к антисоветским силам, либо приветствовала военных, которые взялись за оружие. Совет Киевского университета избрал А. И. Деникина почетным членом, такой же чести удостоился А.В. Колчак в Томском универститете.

Вот, собственно, все силы, входившие в белое движение на первом этапе гражданской войны. Тогда же оно получило название «белое». Белая идея сформировалась зимой 1917— 1918 гг. Почему белое? Белый цвет— это цвет аристократии: белые тоги римских патрициев, «белая кость», так говорят об аристократах. К тому же в России белый цвет символизировал государственность. Личный царский штандарт был белым с золотом: на белом фоне золотой двухглавый орел. В. Шульгин писал: «Ведь, в сущности, вся белая идея была основана на том, что «аристократическая» часть нации удержится среди кабацкого моря, удержится именно белой, несокрушимой силой. Удержится и победит своей белизной». Философ И. Ильин, один из идеологов белого движения, писал более возвышенно о его побудительных мотивах: «Священная традиция России — выступать в час опасности и беды добровольцем, отдающим свое достояние и жизнь за дело Божие, всенародное и отечественное... И в этом ныне — наша белая идея».

Действительно, начиналось белое движение как русское движение за спасение России, ее государственности, ее православных ценностей. Однако — насилие, кровь, много пролитой крови. Все это скрыло белый цвет. В. Шульгин писал;

«Белое движение было начато почти что святыми, а кончили его почти что разбойники».

Программа белого движения на первом этапе гражданской войны была сформулирована в документах Добровольческой армии. Ее главные цели: объединить разрозненные элементы белых и привлечь низы (крестьян, рабочих), чтобы обеспечить выход из гражданской войны и восстановление государства. Эта программа представляла собой альтернативу платформе Советской власти, провозглашенной осенью 1917 г. Что же включала политическая программа белого движения?

1. Уничтожение большевистской анархии и водворение в стране правового порядка.

2. Восстановление могущественной единой и неделимой России.

3. Созыв Народного собрания на основах всеобщего избирательного права.

4. Проведение децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления.

5. Гарантии полной гражданской свободы и свободы вероисповедания.

6. Немедленный приступ к земельной реформе для устранения земельной нужды трудящегося населения.

7. Немедленное проведение рабочего законодательства защищающего трудящиеся классы от эксплуатации их государством и капиталом.

Как видно, программа носила общий, декларативный характер, поскольку слишком разные интересы надо было учесть. Отсюда вытекало главное: она не устраивала никого Обратите внимание на неопределенность постановки вопро са о власти. Что подразумевалось под «народным собранием»? Учредительное собрание (парламент) или Земский собор, который выберет нового царя? Такая неопределенность не случайна. А.И. Деникин писал: «Дав волю тогдашним офицерским пожеланиям, мы... рисковали полным разрывом с народом, в частности, с казачеством, тогда не только не склонному к принятию монархической идеи, но даже прямое враждебным ей». «Непредрешение государственного строя» вызывало недовольство той части белого движения, которая не представляла Россию без монархии, и, одновременно, не устраивало тех, кто придерживался иных взглядов. Увлечь такими лозунгами массы, испытывающие симпатии к советской демократии, тем более было невозможно. Отражены были важные для масс вопросы: аграрный и рабочий. Однако постановка этих вопросов слишком общая для того, чтобы привлечь массы на сторону белых. Она не могла соперничать, например, с Декретом о земле. Ничего не говорилось о ликвидации, или других формах мобилизации помещичьей собственности на землю. Следовательно, крестьянство не могло пойти за такой программой. Провозглашение лозунга «Единой и Неделимой России» отпугивало призраком великорусского шовинизма и «тюрьмы народов». Однако это положение было ключевым в программе. А.И. Деникин писал; «Великая, Единая и Неделимая Россия» — говорило уму и сердцу каждого отчетливо и ясно». Таким образом, ставка делалась на русский патриотизм. Но в условиях многонациональной России это не могло остановить развал, а наоборот его усиливало, разжигало антирусские настроения.

Белое движение, которое ориентировалось либо на прошлое, либо на чисто западный выбор, не могло длительно противостоять идеалам Советской власти, которые имели массовую поддержку, не могло стать базой для консолидации и восстановления России. Большинство населения отвергало как прошлое с его нищетой, неграмотностью, деспотизмом, так и чисто западный выбор. Белое движение было обречено с самого начала, поскольку не хотело всерьез считаться с интересами большинства. Вопрос был только во времени. Сколько его будет у белых зависело от положения в советском лагере. Там шли свои сложные процессы.

Советской власти никогда не было!

Детонатором распада России была идея Советской власти, которая в реальности никогда не существовала и существовать не может. Что же могло последовать за распадом? Исторический опыт дает нам лишь пример традиционных Обществ Востока: общины (разного рода: клановые, кастовые, родовые и др.) Объединялись мощным деспотическим государством, которое контролировало все стороны общественной жизни (политическую, экономическую, культурную, духовную), являлось собственником средств производства и т.д. Россия объединяла в своем составе районы, тяготевшие к чисто европейскому варианту развития, а также районы, развивающиеся в традициях Востока, и районы промежуточного характера. Перевести такой сложный конгломерат на восточный тип развития было невозможно. Но, используя насилие, и коллективистские традиции, привить соответствующие формы общественной организации для сохранения общества от окончательного распада, за которым нет возрождения, как показало будущее, реально.

В условиях обвального распада, когда казалось, ничего уже не соединить, начала оформляться система власти, в корне отличная от того идеала, который поддержало большинство народа в ходе революции. Эту систему власти принято было именовать диктатурой пролетариата. Поскольку марксизм-ленинизм был единственной теоретической основой, в категориях которой разрешалось отражать действительность, другого обозначения и быть не могло. Ведь выбор был невелик: либо диктатура буржуазии, либо диктатура пролетариата. Однако диктатуры пролетариата в действительности никогда не было. Более того, это вообще лишь теоретический феномен, который существует в рамках умозрительной кабинетной конструкции классиков марксизма, не имеющий отношения к реальной действительности.

Новая система власти являлась жестко централизованной, антидемократической, с широким применением диктаторских методов. Она носила ярко выраженный антизапад-ный, антирыночный (антикапиталистический) характер. Эта система не была классовой. Наоборот, она была направлена против классов, частной собственности, рынка, всех форм демократии, включая советскую. Становление жесткой организации общества происходило на базе аппарата партии большевиков, имевшей всероссийский характер. Он стал становым хребтом системы власти, собирающей рассыпавшееся общество. Почему именно большевистский аппарат?. Отнюдь не потому, что большевики сформировали правительство в октябре 1917 г. Мало ли их было после поражения революции! Дело в другом.

1. В условиях развала партия большевиков сохранила всероссийскую организацию: ячейки на фабриках, заводах, на селе, в массовых организациях (профсоюзы. Советы и т. д.). Благодаря тому, что партия имела свои организации на фабриках, заводах, в полках, районах и городах, она выступила готовой основой для формирования структур власти.

1 Партия была воспитана в традициях жесткой дисциплины, имела централизованный характер управления, сохранила работоспособные партийные структуры на всех уровнях: ЦК, областное бюро, губернские, городские комитеты.

3. Партия большевиков имела в своем распоряжении отряды вооруженных людей — Красная гвардия, революционные солдаты и матросы. Имела аппарат управления и организации вооруженных сил — военные организации большевиков в армии.

Совокупность этих условий позволила партии большевиков превратиться в несущую конструкцию для властных структур. Она перестала быть элементом гражданского общества, политической организацией. Не случайно, в марте 1918 г. она сменила название. Вместо РСДРП(б) появилась РКП(б) - Российская Коммунистическая партия (большевиков). Хотя она по-прежнему называлась партией, но это уже не партия, а ядро системы власти.

Власть по форме оставалась советской. Советы продолжали функционировать. Однако власть уже не соответствовала идеалам революции. Выборные советские органы потеряли всякое значение и превратились в ширму, контролируемую большевиками. Возросла роль исполнительных органов. ВЦИК — высший орган власти между съездами Советов, не играл никакой реальной роли. Первую скрипку играл Совет Народных Комиссаров, который был исполнительным органом. Именно СНК определял политику. Важнейшие законы (декреты) первых послереволюционных лет были приняты СНК или вообще вышли из-под пера одного человека — В.И. Ленина, главы правительства, лидера коммунистической партии. Съезды Советов собирались лишь для освящения тех или иных решений, для их легитимации. Происходило сращивание партийного (большевистского) и советского аппаратов. Прерогатива принятия решений очень скоро перешла к партийным органам. Классический пример: январско-мартовская эпопея 1918 г. вокруг Брестского мира. Все решения принимались первоначально в ЦК большевиков, а затем выносились на обсуждение партии и проводились через советские органы. По вопросу о Брестском мире был созван VII экстренный съезд партии, который фактически решал вопрос о его ратификации. И лишь затем IV Всероссийский (Чрезвычайный) съезд Советов легитимизировал партийное решение, ратифицировал Брестский мир.

Советы стали управляемым придатком партийного аппарата. В 1920 г. В.И. Ленин писал: «Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии».

В районах, где была провозглашена власть Советов, фактически устанавливалась диктатура большевистской партии, вылившаяся в диктатуру ее вождей. Советская демократия почти сразу же превратилась в миф, который упорно поддерживался десятилетиями силами партийной пропаганды. Это случилось не в силу злокозненности большевиков, а в силу объективных причин. Общество не может управляться по принципу общинной демократии. Она не жизнеспособна. Советская власть, провозглашенная сначала «от Москвы до самых до окраин» сохранилась лишь там, где структуры большевистской партии смогли овладеть ситуацией и поставить Советы под жесткий контроль.

Партия большевиков, ее лидеры, придя к власти, не в состоянии были адекватно оценить ситуацию, часто неосознанно, ощупью шли за событиями, пытаясь во что бы то ни стало удержаться у власти. Искали теоретическое обоснование диктатуре и находили. В.И. Ленин писал: «Советский социалистический демократизм единоличию и диктатуре нисколько не противоречит... Волю класса иногда осуществляет диктатор, который иногда один более сделает и часто более необходим». Ленин был предельно откровенен: «Когда нас упрекают в диктатуре одной партии, мы говорим: «Да, диктатура одной партии! Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем». Сохранение лозунга Советской власти позволяло скрывать истинный характер власти, легитимизировать ее.

Идеалы советской демократии, глубоко укорененные в общественном сознании масс, были использованы для ликвидации форм демократии западного типа: многопартийности, элементов парламентаризма и разделения властей, основ гражданского общества. В.И. Ленин прямо писал об этом:

«Историческое призвание Советов быть могильщиком, наследником, преемником буржуазного парламентаризма, буржуазной демократии вообще». Разогнано Учредительное собрание, а также органы местного самоуправления, избранные на основе всеобщего избирательного права, была разрушена вся система управления государством, в том числе правоохранительная. Все заменила партия большевиков и указания ее вождей. Почему большевики не подчинили себе старую систему? Они были несовместимы. Значительно европеизированная в начале XX в. российская общественная система была не совместима с той системой власти, которая складывалась на базе партии большевиков.

Особенно ярко процесс разрушения виден на примере ликвидации многопартийности, важнейшего достижения в демократизации России, создании гражданского общества с середины XIX в. Уничтожение многопартийности началось сразу же, после прихода большевиков к власти. Разгрому подверглись прежде всего сторонники западного выбора — партия кадетов и те, кто ее поддерживал. Уже 27 октября 1917 г. кадеты были объявлены партией врагов народа, то есть фактически поставлены вне закона. Запрет касался не только собственно партии, но и либеральных идей в целом. Определение «кадетская», к чему бы это не относилось, влекло применение жестких мер со стороны большевиков. Та часть общества, которая выступала за развитие по европейскому образцу, была лишена лидеров, возможностей для выражения своей точки зрения. Под удар попала значительная часть интеллигенции. В ответ на письмо М. Горького, обеспокоенного преследованиями интеллигенции, В.И. Ленин призывал не беспокоиться «...по поводу того, что несколько десятков или хотя бы даже сотен кадетских и околокадетских господчиков посидит несколько дней в тюрьме для предупреждения заговоров».

Но большевики на этом не остановились. Весной 1918 г., после смерти Г. В. Плеханова, была разгромлена Всероссийская социал-демократическая организация «Единство», резко осуждавшая большевиков. Накануне Учредительного собрания грозили аресты Ф. Дану, И. Г. Церетели, другим социал-демократам. Они были вынуждены скрываться.

Судьба партий меньшевиков и эсеров резко пошла под уклон с разгоном Учредительного собрания. Уже с весны 1918 г. в советской печати (например, в статье Ю. Стеклова в газете «Известия») в отношении меньшевиков использовался термин «социал-предатели», они обвинялись в прямом пособничестве внутренней контрреволюции и интервенции. На самом деле меньшевики стремились занять позицию средней силы, осуждали интервенцию как вмешательство во внутренние дела России. Эсеры и меньшевики еще пытались работать в Советах, принимали участие в заседаниях III и IV съездов Советов, выступали с резкой критикой большевистской политики. 14 июня 1918 г. был принят декрет об исключении из ВЦИК и Советов всех уровней представителей меньшевиков и эсеров как контрреволюционных партий. Это означало, что эти партии объявлены вне закона. Большевики этим запретом решительно разрывали с социалистическими партиями.

Ю. Мартов писал о положении меньшевиков (эта партия называлась теперь просто РСДРП, фракционное название было снято) в октябре 1918 г.: «Положение партии было невыносимым. С внешней стороны все ее проявления в Советской России сведены на-нет; все уничтожено: пресса, организации и т.д. В отличие от царистских времен, нельзя даже «уйти в подполье» для столько-нибудь плодотворной работы».

Большевики, строя систему власти, опирались на левых эсеров, которые поддержали их в момент взятия власти, имели влияние во ВЦИК и Советах, входили в правительство. Сотрудничество левых эсеров с большевиками проходило не без трений. Наиболее остро и открыто разногласия между ними проявились по поводу Брестского мира: ПЛСР (левые эсеры), как и «левые коммунисты» в партии большевиков, настаивала на введении революционной войны. После ратификации IV Чрезвычайным съездом Советов мирного договора с Германией левые эсеры вышли из состава правительства. Так закончилось недолгое сотрудничество левых эсеров с большевиками в правительстве. Ситуация усугубилась весной и особенно летом 1918 г., когда большевики, вопреки протестам левых эсеров, провели через ВЦИК декреты о продовольственной диктатуре и о комитетах бедноты.

Стало очевидным и для большевиков, и для левых эсеров, что дальнейшая совместная работа невозможна. Блок двух Партий распался в июле 1918 г., после убийства в Москве германского посла графа Мирбаха и так называемого «мятежа левых эсеров». В советской историографии вопрос о «мятеже» считался давно изученным. Многочисленные авторы расходясь лишь в деталях, всегда соглашались в главном: ПЛСР совершила убийство Мирбаха и подняла антибольшевистский мятеж с целью сорвать Брестский мир и свергнуть советскую власть. Надо отметить, что зарубежная историография за редкими исключениями (Д. Катков и некоторые др.) шла в этом же русле. Однако в настоящее время высказываются сомнения в правильности этих оценок. Непредвзятый анализ документов дает основание усомниться во многом. Очевидно, левые эсеры были далеки от намерения свергать власть или каким-то образом изменять ее характер. Кроме того, до сих пор не обнаружено ни одного свидетельства того, что они готовили заговор и намеревались вести какое-либо военное наступление. Сам ЦК ПЛСР назвал события в июле 1918 г. актом «борьбы против настоящей политики Совета Народных Комиссаров и, ни в коем случае, как борьбу против большевиков». Многое еще предстоит исследовать. Высказывается мнение, что никакого «мятежа» не было,, убийство германского посла было подготовлено чекистами и использовано для разгрома партии левых эсеров, союз с которой стал для большевиков обременительным.

Фракция левых эсеров на V Всероссийском съезде Советов, включавшая партийные верхи, была арестована во время заседания в Большом театре. Уже 7 июля начались массовые аресты левых эсеров. Представители этой партии исключались из местных Советов. Сразу после 6 июля большевики формально не отказались от совместной работы с левыми эсерами. Однако условия, которые ими при этом выдвигались (осуждение курса своего ЦК, личная подписка о лояльности и т.п.) были неприемлемы для многих, не утративших, понятия о партийной чести. К концу июля ПЛСР потеряла все свои позиции в управлении страной. Последняя крупная партия сходила с политической арены.

В этих условиях развернулся распад пар