Та рота хорошо устроена, в которой капитан заботится о своих солдатах, поручик мудр и разумен, а прапорщик весел и смел.

Затем подробно рассмотрено вооружение мушкетера и пикинера и регламентированы действия оружием. Огромная сложность применения мушкета в бою видна из количества ружейных приемов, которым обучали солдата.

Мушкетер должен был изучить 143 ружейных приема (изготовиться для положения стоя (19), изготовиться к стрельбе (80), стоять на карауле (9), стоя стрелять на карауле (14), стоя на карауле изготовиться (21){347}. Копейщик изучал 21 прием владения копьем.

За обучением владению оружием следовала строевая подготовка, начинавшаяся с объяснения, «что шеренги и ряды есть», после чего проводилось шереножное учение, включавшее 48 перестроений. Затем шло обучение стрельбе шеренгами и рядами.

Наибольшую сложность представляли ротные и полковые учения пехоты, включавшие сложнейшие построения и перестроения, имевшие основной целью обеспечить взаимодействие [282] мушкетеров и копейщиков (в роте — 180 мушкетеров и 120 копейщиков).

Тактические вопросы сведены к организации похода, расположению в стане в различной обстановке и охранению сторожами. Подготовка и ведение боя как такового, по существу, в Уставе не рассматриваются.

Следует сказать об очень четкой наглядной иллюстрации, которая помогала даже неграмотным усвоить основное содержание Устава (приемы действий оружием и перестроения роты и полка). Чертежи продавались отдельно от книги.

Надо полагать, что регламентация одиночной подготовки воина имела практическое значение. Строевая же «немецкая мудрость» в значительной части оставалась на бумаге.

Устав «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» показал военачальникам русского войска четкую воинскую организацию и систему обучения: одиночную подготовку для действий оружием и строевую подготовку подразделения (роты) и части (полка). Организационная структура войсковой части и подразделения, а также регламентация действий ратных людей в их составе наглядно выражают некоторые особенности военного искусства мануфактурного периода войны. Это есть мануфактурная организация der Мenschenabschlachtungindustrie (человекоубойной промышленности).

Значение Устава для русского войска заключалось в том, что он знакомил военачальников с опытом организации и обучения в западноевропейских армиях, а также выявлял некоторые общие положения военного искусства. В конце XVII в. на Кожуховских маневрах, организованных Петром I, высказывались такие положения без ссылки на источник.

В течение почти 50 лет этот Устав являлся единственным руководством для обучения русского войска. Излишняя «мудрость» на практике, конечно, не применялась.

В XVII в. зарождались некоторые элементы русской военно-морской науки. Так, на корабле «Орел» были составлены «Письма корабельного строя», или «Артикульные статьи», в которых излагались основные правила корабельной службы, начиная с прав и обязанностей экипажа корабля.

Развитие русской военно-теоретической мысли в XVII в. показывает начало процесса становления военной науки в Русском государстве.

* * *

Русские дореволюционные военные историки обычно рассматривают XVII в. как период военной немощи в Русском государстве и засилья иностранщины, время упадка боеспособности русского войска и низкого уровня военного [284] искусства. Так, например, авторы «Русской военной силы» пишут: «Войска наши как по способу образования их, так и по управлению ими, подготовке, вооружению и проч. не соответствовали своему назначению и не могли с успехом бороться с западными соседними государствами»{348}.

Далее в труде правильно отмечено, что помехой в развитии русской вооруженной организации являлась поместная система. К этому следует еще добавить систему местничества, а после ее формальной отмены существование в течение довольно длительного времени пережитков таковой. Но исторические факты опровергают утверждение о том, что в отношении русских ратных людей «не могло быть и речи о сколько-нибудь сносном обучении и подготовке их, а равно о развитии среди них воинского духа и дисциплины, этих основных условий существования всякого благоустроенного войска, без которых немыслим никакой успех на войне»{349}.

XVIII в. современники представляли как период создания на пустом месте регулярной русской армии и постоянного военно-морского флота, отрицая все то, что было сделано в предшествующее время. Они полагали, что настоящая история начинается с их деятельности, а все предшественники лишь тормозили развитие вооруженной организации Русского государства. Так возникло понятие «эпоха Петра I». При этом историки отрицали процесс становления русской армии, который сохраняет положительное содержание всего добытого ранее в военном строительстве и боевой практике.

Нельзя согласиться также и с утверждениями некоторых советских военных и гражданских историков, пытающихся обосновывать тезис о создании постоянной и даже регулярной русской армии в XVII в. и об абсолютных преимуществах вооруженной организации Русского государства того времени перед военными системами государств Западной Европы. Такая постановка вопроса ведет к огульному отрицанию практики военного строительства других народов, к своего рода великодержавному шовинизму, который был чужд многим нашим предкам, умевшим подмечать у других достижения в военном деле и пользоваться всем положительным и приемлемым для данной конкретной обстановки.

Марксистско-ленинская теория требует изучать военные явления исторически, в процессе их становления, развития и уничтожения, изучать во всем многообраз-ии и взаимодействии различных внутренних и внешних факторов, что особенно важно для правильного понимания исторического процесса развития вооруженной организации и военного искусства, [285] XVII в. — это период накапливания организационного и боевого отечественного опыта, изучения военной практики западноевропейских государств, особенно передового в то время государства — Нидерландов, и развития новых элементов военной системы Русского государства, которое происходило не только в их внутреннем взаимодействии, но и во взаимодействии с военными системами других государств. К тому же это был процесс становления постоянной регулярной русской армии (далеко не завершившийся в XVII в.), в котором новое боролось со старым и борьба носила затяжной характер.

Старая военная система себя исчерпала. Назревал коренной переворот в области военного дела, определявшийся социальными, политическими, экономическими и военно-техническими факторами (упрочение крепостничества, процесс утверждения абсолютизма, внешнеполитические задачи, усовершенствование оружия).

Количественный ростковых элементов русской военной системы (XVII в.) подготовил ее коренную реорганизацию, т. е. качественный скачок (XVIII в.), который произошел в конце XVII в. (Азовские походы 1695–1696 гг.) и в начале XVIII в. (русско-шведская война 1700–1721 гг.).

Таково значение и историческая роль военного строительства в Русском государстве в XVII в., подготовившего необходимые условия для завершения формирования регулярной армии и создания постоянного военно-морского флота.

В количественном и качественном отношении русская вооруженная организация XVII в. в основном находилась на уровне современных требований, действительной проверкой чего являлись многочисленные войны этого века, преследовавшие крупные политические цели воссоединения русских, белорусских и украинских территорий, возвращение выходов к морям и обеспечение безопасности и независимости государства.

Вооруженная борьба Русского государства в XVII в. происходила в сложной и очень часто в невыгодной для него внешнеполитической обстановке. Однако следует отметить достижение многих стратегических целей и важных политических результатов. Именно поэтому начиная с середины XVII в. Россия играет настолько крупную роль в политической жизни Восточной Европы, что ни одна международная проблема уже не может быть разрешена без участия Москвы»{350}.

В войнах XVII в. весьма поучительна диалектическая взаимосвязь политических, стратегических и тактических результатов борьбы. Так, например, в русско-шведской войне тактические успехи не обеспечили достижения стратегических целей, от которых русской дипломатии пришлось временно отказаться. [286] Решающее влияние оказала внешнеполитическая обстановка, а не результаты военных действий. Тактические же неудачи крымских походов не исключили их положительной стратегической роли.

Русское войско в основном успешно решало стоявшие перед ним задачи. Результаты же вооруженной борьбы являются показателем качества военной организации, которая подвергается практической проверке в ходе войн.

В расширявшемся Русском многонациональном государстве преобладающую и ведущую роль играла русская нация, являвшаяся главной силой в борьбе за самостоятельность и независимость. В XVII в. шел процесс формирования русской нации на основах территориальной целостности (которую удалось отстоять в упорной вооруженной борьбе), экономической сплоченности русского народа, развития национального языка и психической общности, проявляющейся в общности культуры.

Формирование русской нации определило особенность становления регулярной армии Русского государства как армии национальной, являвшейся мощным орудием внутренней и внешней политики в руках утверждавшейся самодержавной власти. Вследствие этого идеологическими основами русской национальной армии были патриотизм, самодержавие и православная религия.

На основе централизации государственной власти складывалось и совершенствовалось централизованное высшее военное руководство. Однако в XVII в. элементы децентрализации в военном строительстве еще не были преодолены. Вследствие этого русское войско не имело четких, устойчивых форм организации высших соединений, а разряды и воеводские полки не отвечали данным требованиям. Лучше дело обстояло с вопросом организации частей (полков) и подразделений (рот), хотя и здесь еще не было достигнуто единство.

В развитии военного искусства в XVII в. большое значение имело совершенствование огнестрельного оружия, повышение его тактико-технических свойств, а также количественное увеличение производства мушкетов и орудий. «Огненный бой» начинал преобладать над «лучным» боем. Солдатские, рейтарские, драгунские, гусарские и стрелецкие полки, а также донские, терские и яицкие казаки «бились огненным боем», дворяне, дети боярские и запорожские черкасы — «лучным и огненным боем», «низовая сила» (казанская, астраханская, сибирская), татары, башкиры и калмыки «бились конным лучным боем»{351}.

Возникшая и развивавшаяся новая линейная тактика требовала дальнейшего усовершенствования оружия. В бою невозможно [287] было осуществлять 80 приемов для заряжания и производства выстрела из фитильной пищали (аркебуза). Новый ударный замок повысил скорострельность и надежность ручного огнестрельного оружия, что в свою очередь требовало совершенствования линейного строя. Так взаимодействовали тактика и техника.

Усовершенствование полевой артиллерии и ее количественный рост позволили орудийным огнем отражать атаки конницы. При этом наряд и мушкетеры стали широко пользоваться испанскими рогатками, что способствовало росту оборонительных тенденций в действиях пехоты.

Развивалось искусство обороны и осады крепостей, особенно же взаимодействие их гарнизонов с полевыми войсками. Исход крепостной войны, как правило, решался в боях на подступах к крепости (Смоленск, Чигирин, Перекоп и др.). Совершенствовалась полевая фортификация.