Октября одна часть шведского войска направилась в новгород, а другая часть — к нарве. 17 октября уехал из лагеря и король, тем самым признав свое поражение, заставившее начать переговоры о мире.

Война Швеции с Данией 1611–1613 гг. закончилась тяжелым для шведов миром, следствием которого было господство датчан на Балтике. Поражение под Псковом явилось второй «военной школой» Густава Адольфа, известного впоследствии полководца в Европе.

«Новейшие шведские историки признают, что именно поражение под Псковом послужило для молодого короля толчком к реформе военного дела. Это мнение представляется более близким к истине»{240}.

В течение двух с половиной месяцев псковичи успешно отражали попытки врага овладеть городом. Высокий моральный дух, сплоченность гарнизона и населения — все это определило стойкость оборонявшихся.

Активность гарнизона крепости, успешные вылазки укрепляли моральное состояние войск и населения. Важное значение имела связь воевод Пскова с Москвой, поддержку которой псковичи ощущали постоянно.

Наконец, следует отметить роль крестьянских партизанских отрядов, воздействовавших на коммуникации шведского войска. Например, для поездки в Порхов требовался конвой из пяти взводов конницы и трех рот пехоты. Партизаны нападали и на фуражиров, затрудняя снабжение войска интервентов продовольствием и фуражом.

Обращает на себя внимание поспешность короля в организации штурмов, следствием чего являлась их неподготовленность [204] и плохая обеспеченность. Укрепления штурмовались в одном пункте, что позволяло оборонявшимся сосредоточивать необходимые силы для контратак.

Осадная артиллерия шведов разрушила участок крепостной стены и башни, но пехота не сумела этим воспользоваться, а псковичи быстро восстанавливали разрушенное. Как видно, Густаву Адольфу недоставало сил, средств и умения.

* * *

Оценивая стратегию и тактику русского войска начала XVII в., авторы крупного труда «Русская военная сила» писали: «Образ и характер ведения войны, вообще, был самый неправильный, беспорядочный, не изобличающий никакого искусства и, притом, по грубости и жестокости нравов времени, соединенный с истинно-варварским грабежом и разорением городов и селений, — сопровождался избиением и пленением жителей, сожжением городов, их предместий и посадов»{241}. Как примеры мужества, твердости, храбрости и преданности Родине авторы отмечают героическую оборону Троице-Сергиева монастыря, Смоленска и Пскова, а к доблестным и искусным воеводам причисляют Шеина, Скопина и Пожарского.

Во-первых, нельзя говорить о неправильном или правильном, беспорядочном или регламентированном «образе и характере» ведения войны. Означенные термины неприемлемы к военному искусству. Требование «правильных» и «небеспорядочных» способов ведения войны и боя в стратегии и тактике насаждает шаблон, исключает творчество военачальников.

Во-вторых, идеологи самодержавия, конечно, не могли «изобличить» военное искусство в деятельности народных масс, каковое считали неизменной принадлежностью господствующего класса. На самом же деле в народных войнах народ выдвигает талантливых известных и безызвестных военачальников и создает необходимые условия для развертывания их военных талантов. Военачальников-патриотов из среды господствующего класса народ поддерживает. Однако правящая верхушка господствующего класса, как правило, ущемляла права таких военачальников, а многих и просто уничтожала. Скопина отравили, Шеину решением правительства Михаила Романова отрубили голову, Пожарского третировали. Военачальники, угодные правящей группе господствующего класса, не несли ответственности даже и тогда, когда они наносили явный ущерб интересам государства (например, воеводы Шуйские). [205]

Организационный и боевой опыт народной войны С интервентами, безусловно, являлся важной ступенью в развитии военного искусства вооруженной организации Русского государства.

Прежде всего следует отметить опыт организации народных ополчений. Положительную роль в этом отношении сыграла ясная формулировка (в воззваниях) справедливой цели борьбы, способствовавшая собиранию и сплочению сил и отсеиванию всякого рода авантюристов. Степень прочности организации народного ополчения определялась также материальной его базой и политикой руководителей. Требовалось время для организационного сколачивания и обучения войск, отчего зависела их боеспособность. Это хорошо понимали Пожарский и Минин, задерживаясь на длительный срок в Ярославле.

В ходе войны наемничество выявило свои отрицательные стороны и в дальнейшем не получило развития в системе вооруженной организации Русского государства. Дорого оплаченный отрицательный опыт сыграл положительную роль в дальнейшем военном строительстве.

Стихийно развертывавшаяся партизанская народная война оказывала существенное влияние на ход вооруженной борьбы. Она заставляла врага распылять свои силы, срывала снабжение и пополнение его войск, подрывала их моральный дух. Деятельность партизан оказывала положительное влияние на ход обороны крепостей (Троице-Сергиева монастыря, Смоленска, Пскова). Партизанские отряды очень часто выполняли разведывательные функции и являлись одним из источников пополнения народного ополчения. Скопин пытался организационно помогать партизанам, вероятно рассчитывая на взаимодействие их с ополчением.

Весьма поучительно политическое и стратегическое обеспечение похода второго ополчения с целью освобождения Москвы от интервентов. Последовательно намечались стратегические объекты и проявлялась особая забота в отношении расширения и закрепления базы похода.

Народная война особенно наглядно показывает зависимость моральной стойкости войск (гарнизона крепости, полевой рати) от отношения к вооруженной борьбе населения города или данной территории. Где войска ощущали моральную и материальную поддержку населения и тем более где они вместе с ним сражались, там проявлялась стойкость и высочайший героизм.

По мнению авторов «Русской военной силы», тактические неудачи русских войск были следствием немощи «в военном искусстве воевод, за исключением весьма немногих, сравнительно с воеводами иноземными, в особенности шведскими, и вообще — полного незнакомства русских войск этой эпохи [206] с основами военного дела»{242}, Такая оценка является, по существу, преклонением перед иностранными военными специалистами и искажает исторические факты.

Делагарди — один из крупных военачальников шведского войска, но он не проявил воинских талантов. В войске Скопина этот начальник отряда наемников, по сути дела, выполнял функцию тормозящего усилия. В Клушинском бою Делагарди растерялся, не сумел организовать взаимодействие войск, упустил возможность нанести поражение противнику и в решающий момент оказался изменником. Еще меньше воинских талантов проявил шведский король Густав Адольф при осаде Пскова.

Совершенно неверно и второе утверждение о полном незнании русскими войсками этой эпохи основ военного дела. Изгнание польских и шведских интервентов, якобы знавших основы военного дела, уже опровергает это измышление. Исход войны свидетельствует об уровне развития военного дела у сражавшихся.

Превосходство стратегии вооруженных сил Русского государства определялось прежде всего характером целей народной освободительной борьбы, участием в ней народа и наличием талантливых политических и военных руководителей.

Не зная основ военного дела, русские гарнизоны не могли бы в течение длительных сроков оборонять крепости, заставляя противника в большинстве случаев снимать осаду. Знание военного дела русскими военачальниками позволяло успешно вести сложную контрминную борьбу, срывать осадные мероприятия противника и противодействовать разрушительной силе его артиллерии.

Героическая и искусная оборона таких русских крепостей, как Смоленск, Псков, Троицкий монастырь, показывает высокий уровень военно-инженерного искусства в России в начале XVII в. Этот вывод не дает основания утверждать, что русские войска того времени были сильны в обороне и слабы в осадах и в полевых боях. Русские войска владели осадным искусством и современным тактическим искусством полевого боя.

В полевой обстановке русская пехота успешно противостояла хорошо вооруженной коннице противника, научившись быстро возводить острожки (шанцы), т. е. своего рода земляные редуты, и окружать ими врага. Такой способ широко применял Скопин. Гетман Жолкевский очень опасался оказаться окруженным русскими острожками.

Русская рать искусно пользовалась обозом в различных условиях обстановки. При этом характерно отсутствие шаблона при его применении. Следует отметить и частокол как [207] зарождение полевых препятствий из подручных материалов. Эти препятствия повышали боеспособность пехоты, вооруженной ручным огнестрельным оружием.

Наконец, подвижные баррикады в уличных боях также заслуживают взимания при изучении искусства вооруженного восстания народных масс. Поучительны приемы борьбы за опорные пункты в Замоскворечье в бою на подступах к Кремлю и фланговые контратаки по инициативе частных начальников. [208]

Глава четвертая.