Что сказать за оставшиеся 15 минут (Часть 3 – Приводнение)

(Из «2-го эпилога Дж.Д. Флоры», запись №291)

(Перев. А. Поданев)

Нос аэроплана был направлен на роскошное круизное судно в океане под нами.

Я почувствовал неудобство, будто бы было что-то, чего не должно быть, и бросил взгляд на приборы.

Указатель скорости ещё не достиг «красной черты», но когда я взглянул на индикатор вертикальной скорости, моя рука рефлекторно дернулась к рычагу управления двигателем, прежде чем я вспомнил, что двигатель был без горючего, а пропеллер вращался свободно.

С каким-то неуместным облегчением я понял, что странное ощущение вины, которое меня обволокло на мгновение, было вызвано риском резкого охлаждения двигателя при таком крутом спуске.

Я усмехнулся своей собственной глупости, ведь этому самолету всё равно лежать на дне Андаманского моря. И бессмысленно волноваться о состоянии двигателя.

«Вы взяли свои паспорт и бумаги?» – крикнул я Сипу через постоянно возрастающий шум воздуха, поскольку мы спускались всё быстрее и быстрее.

Сип рылся по карманам своей лётной куртки и паковал бумаги. Удерживая впереди штурвал левой рукой, я запустил пальцы в свою лётную сумку за сиденьем и удачно нащупал полиэтиленовый пакет с застежкой, который и искал. Я бросил пакет Сипу, который запихнул в него документы и несколько банкнот.

Я нашел свои собственные паспорт и бумажник, Сип также затолкалл их в полиэтиленовый пакет и очень тщательно его застегнул.

Он выглядел бледными избегал смотреть на меня. Высотомер проходил через 3000 футов.

Без предупреждения Сип внезапно воскликнул: «Если мы выживем, я обрею голову!»

Я рассмеялся: «Я и сам думал об этом на прошлой неделе! Вообще-то, как Вы знаете, сейчас в Лос-Анджелесе весьма прохладно. Это хипово и радикально, как говорится, хе-хе!»

«Нет, Нет! – вопил он, обеспокоенный. – Я стану монахом, вот что я имею в виду!»

«Эй, пижон, никогда не давай зарок в стрессовых обстоятельствах! Думай об этом, когда твой ум ясен и спокоен... не сейчас, парень!» – прокричал я в ответ.

Мы быстро спускались, проходя высоту 2000 футов. Я мог уже различить довольно большое скопление людей, высыпавших на палубы развлекательного судна «Клаб Мед» под нами. Странно, я всегда думал, что эти ребята гудят всю ночь, а затем спят. Сейчас ещё не было и 6 утра.

«Готовься! Пошевеливайся!» – крикнул я.

«Как пошевеливаться?» – прокричал он в ответ, очень дезориентированный и упавший духом.

«Сейчас не время думать о более глубоких аспектах жизни, парень. Не теряй бдительности!»

Я согнулся вперед, придавил штурвал грудью и пришел в движение, расстёгивая ремень безопасности левой рукой, а правой отщелкивая верхние и нижние запоры дверцы со стороны второго пилота.

Он получил картинку и сам пришел в движение.

«Не пытайся выпрыгнуть перед первым ударом о волны! Отдача может бросить тебя вперед, и штурвал сломает тебе грудь» – напомнил я ему и внезапно почувствовал, что сильно о нем беспокоюсь.

Одно дело, когда заботишься о собственном спасении, и совсем другое – заботиться о ком-то ещё.

Конечно, я мог бы попробовать помочь ему покинуть самолет и после удара. Однако осталось бы очень немного времени, чтобы вылезти самому.

А если бы я повредился сам, помогая ему покинуть самолет, то не был бы способен помочь ему впоследствии. С другой стороны, если бы я благополучно оказался вне самолета, я мог бы вытянуть его с внешней стороны, прежде чем самолет погрузится в море.

В противном случае, возможно, мы оба сыграем в ящик.

Да и его путь ухода может быть отличен от моего собственного индивидуального пути... все люди различны, в конце концов.

Может быть, есть что-то, что он и так сделал бы прекрасно сам для себя, если бы я не вмешивался. И может, я буду ему только мешать, желая помочь.

Или я могу его отвлечь, переведя внимание на что-то, с чем он никогда раньше не имел проблем с самого начала, и заставив пропустить то, на чём он действительно должен сконцентрироваться в своей нынешней ситуации?

В течение нескольких секунд я совсем потерял фокусировку на текущих задачах. Мысли скакали в моей голове.

Насколько разноплановой стала эта ситуация из-за попытки помочь кому-то найти себя!

«Я никогда не был кем-то наподобие проповедника» – заверил я себя.

«Но ведь я написал кучу материала о религии и поведении. Даже Сип спросил меня об этом» – продолжались мои мысли.

«А не лучше ли было бы позволять людям находить свой очень индивидуальный путь самим? Действительно ли есть достаточно поводов для того, чтобы я повторял снова и снова, что каждый должен найти свой собственный подход к этой вещи, называемой духовной свободой? Или лучше было бы не говорить об этом вообще?»

Задумавшись, яослабил давление на штурвал, и самолет слегка выровнялся. Сип смотрел на меня со стороны, не понимая, что я делаю.

При таком угле мы коснулись бы волн почти в четверти мили позади корабля. Я снова быстро со всей силы отжал штурвал вперед и начал давить на педаль, чтобы направить самолет прямо к заднему борту судна.

«Если ты просто удержишь нос самолета точно перед бортом теплохода, то ты сделаешь это» – сказал я про себя.

Затеммысли вернулись. Я не был способен избавиться от них, и это обстоятельство казалось более раздражающим, чем сами мысли.

«Возможно, я должен просто замолчать. Пусть люди оценивают это для себя сами, – думал я. – Сейчас уже есть немного ребят, которые весьма хороши и, вероятно, намного лучше, чем я, объясняют штуки, подобные этой...»

К тому же «так или иначе, большинство людей хотело бы бежать только вместе с толпой. Объединившись в Церковь или культ, без разницы».

«Да, в будущем я заткнусь! – решил я. – Таким путем я не смогу никому сказать что-либо ложное. Верно!?»

Прежде, чем мысль была закончена, я остановил себя, сурово напомнив: «Никаких долгосрочных решений в критической ситуации!»

«Эй, в чем дело?» – завопил мне Сип.

Теперь самолет отклонился слишком вправо. Нескольких секунд, в течение которых я опять унесся в свои мысли, было достаточно, чтобы потерять надежное управление самолетом.

«Небольшая оплошность, перед тем как мы будем скользить (Alil'slipbeforewe'llslip), Сип!» – выкрикнул я и захихикал своей глупой игре слов. (Здесь многозначное слово 'slip' – это и «ошибка», и «скользить», и в прямом и переносном смысле «освобождаться»; а в обороте 'slip off the hooks' – «отдать концы, умереть». – Прим. ред.)

Со всей силы я надавил на противоположную педаль. Сопротивление оказалось намного значительней, чем я ожидал.

Придется потрудиться, чтобы перевести самолет в левое планирование.

«Максимум лобового сопротивления!» – завопил я, необъяснимо наслаждаясь парением.

Самолет скользил вниз и вбок, проходя 1000 футов, 700 футов…

Пришло время побеспокоиться о том, чтобы подлететь поближе к судну. Близко, но не слишком.

Последний взгляд на Сипа. Он улыбнулся. Я восстановил свою уверенность в нем.

300 футов. Теперь борт судна был менее чем в 200 ярдах слева от нас (около 180 м – прим. ред.).

Я посмотрел вниз на волны. Они казались спокойными. «Вид сверху может быть предательским» – напомнил я себе. Солнце отбрасывало тень самолета на океан.

И тень чего-то еще, что, должно быть, находилось непосредственно позади нас.

Дыхание на мгновение спёрло, и я почти потерял хладнокровие в течение последних секунд перед посадкой.

«Что это, черт возьми?» – сказал я, но затем вновь сконцентрировался на самолете.

«Готов?» – крикнул я Сипу.

Его рука была на замке ремня безопасности.

Я отвел штурвал, чтобы вывести самолет из скольжения вперёд, и сделал это. Задний борт круизного судна был теперь приблизительно в сотне футов слева от нас.

20-30 футов над поверхностью; я тянул нос, чтобы добиться полной остановки.

Это сработало – самолет камнем упал прямо вниз.

Первое воздействие было суровым, но терпимым. Самолет подпрыгнул, но не перевернулся. Хорошо!

Второй удар, как и следовало ожидать, был менее сильным, чем первый.

Я завопил: «Давай!» – и отпустил штурвал, чтобы отстегнуть ремень безопасности и открыть верхний замок двери.

Когда ударило в третий раз, я достиг самой нижней ручки и распахнул дверь.

Я посмотрел налево. К моему удивлению, Сип уже вылезал из кабины самолета, держа в руках полиэтиленовый пакет с нашими бумагами.

Заметив, что забыл снять свои ботинки, я выругался и вытащил себя наружу за дверцу.

Самолет качнулся последний раз, а затем удивительно мирно поплыл по поверхности океана.

«Закройте дверь и снимите куртку!» – закричал Сип.

Он был, конечно, прав: самолет будет плавать немного дольше с плотно закрытыми дверцами, а куртка потащила бы меня вниз, если я поплыву.

Удивляясь и поразительному хладнокровию Сипа, и тому, почему я сам нуждался в таких напоминаниях, я глянул на теплоход и увидел несколько оранжевых резиновых лодок, направляющихся к нам.

Они достигли нас прямо перед тем, как самолет начал погружаться носом в море.

Я запрыгнул в лодку, которая поравнялась с правым крылом. Секундой позже я уже наблюдал себя сидящим в спасательной лодке, с дефицитом подвига и лёгким океанским спрэем на лице.

Радостные лица окружали меня, но я не мог почувствовать в сердце никаких эмоций.

Над нами ревел вертолет, и внезапно я вспомнил о второй тени на волнах.

Взглянув на небо, я увидел громадный черный вертолет, уже начинающий отворачивать от нас. Я следил за ним, пока он быстро набирал высоту. Он не имел ни хвостовых номеров, ни других опознавательных знаков. Совершенно черный, с двумя сероватыми ракетами по бокам своего огромного брюха. С каждой секундой он становился всё меньше и меньше.

«Так, оказывается, в действительности для любой данной проблемы всегда есть больше одного решения» – сказал я себе, и безмятежность, наконец, заполнила мои душу и сердце.

Сип махал мне руками с одной из оранжевых спасательных лодок.

Спрэй Андаманского моря окутал мое лицо, скрывая слезы.

[Конец записи №291]