Отцовство — вершина мужской зрелости

Мужчина обретает зрелость, когда его мужское начало достигает одного из важнейших духовных пиков развития — сознания отца. Архетип Отца поднимает мужское сознание на высокую ступень ответственности и созидания, что еще больше преобразует природу мужских энергий, сообщая им не только защищающую, но и творящую функцию. Недаром одним из могучих символов дающего жизнь отцовского начала является образ солнца. В ходе созревания реальной женщины при формировании ее мужского защищающего начала фундаментальную роль играет именно отцовский аспект ее Внутреннего Мужчины.

К сожалению, многие современные мужчины страдают от дефицита прежде всего отцовского, а не мужского компонента мужественности. Что касается женщин, то они переживают дефицит женского, а не материнского аспекта женственности. Мы уже отмечали, что неженственная мать — превращается в Мачеху, а если сгустить краски этого персонажа — в Ведьму. Мужчина же, лишенный отцовского отношения к миру, невольно становится Злодеем.

Незрелыймужчинавоспринимает любую женщину как ребенок: он ожидает от нее большой отдачи, самопожертвования и дающего потока, избегает ответственности, ведом в сфере отношений, что естественно в отношениях матери с маленьким сыном.

В то же время реальный мир воспринимает любого мужчину как Правителя. И когда мужчина оказывается несостоятелен как Правитель, то есть, будучи взрослым на вид, внутренне остается маленьким и испуганным мальчиком, — мир, оставшись без управления, начинает вокруг него разрушаться — возникают анархия и хаос.

 

Женщина рождается с заложенным в ее природу материнским инстинктом, и, созревая духовно, развивает свою женственность. Мужчина же от рождения имеет инстинкт оплодотворения женщины, но не имеет развитого отцовского начала. Созревая, он движется в обратном женскому духовном направлении: если женщина поднимается от материнского к вершинам женственности, то мужчина — от мужественности к отцовству. Мужественность, как воля и сила, также даны мужчине от природы, как материнский инстинкт дан от природы женщине.

. К отцовству же как к своей высшей духовной ипостаси, мужчина поднимается, воспходит по ступеням зрелости.

Земное отцовство являетсяодной из важнейших вершин на пути к божественному творчеству Духа. Только достигнув уровня зрелого земного отцовства, можно разглядеть еще более высокие и прекрасные пики и ландшафты Великой мужской защиты как божественной силы. Образы Добрых Волшебников, Мудрецов, Духовных Учителей символически олицетворяют созидающую силу Великого Отца. Поэтому в инициационной терапии такие архетипические темы как "Добрый Волшебник", "Духовный Учитель" и т. п.. стали одной из ведущих тем, используемых на продвинутых этапах инициационной работы, формирующей в личности фигуру зрелого Внутреннего Отца. Теме возрождения, восстановления и исцеления внутренней отцовской фигуры в инициационной терапии посвящается целый курс "отцовских" инициаций.

Выращивать фигуру Внутреннего Отца нередко следует, используя наиболее архаичные образы, символизирующие отцовскую защиту, адресованную детскому слою личности. Тема "Слон", которую предлагает символдраматическая техника Ханскарла Лейнера [11], способствует установлению контакта с позитивной, оберегающей стороной отцовского начала. Интегрировать естественную природную агрессию отцовской фигуры помогает используемая в символдраматической технике тема "Бык". Для дальнейшего строительства внутренней отцовской фигуры целесообразна работа с наиболее близким детскому слою личности образом защищающего и творящего отца в облике Доброго Гнома. Для этого используется архетипическая тема "В гостях у Гнома". Инициация "В гостях у Деда Мороза" и "В гостях у Доброго Волшебника" или "Добрый Волшебник" также служат важным архетипическим материалом для формирования внутренней отцовской фигуры.

Мы уже говорили о том, что, становясь истинным отцом, мужчина обретает творящую мужскую волю, а также — глубинную потребность быть отцом не только по отношению к своим близким, но — и к миру в целом. С появлением потребности оберегать и воссоздавать мир вокруг себя, мужчина достигает подлинной зрелости. То же относится к Внутреннему Мужчине реальной женщины. Когда Внутренний Мужчина не только по-мужски, но и по-отцовски (по-царски) возглавляет личность женщины, ее женственность, наконец, расцветает и источает ароматы всех своих прекрасных качеств. Царить в здоровой личности любого пола — это естественная природная функция мужского начала. Выражение "без царя в голове", возможно, означает не только "без ума", но и — "без правящего мужского начала — без внутреннего царя".

Самая женственная, милая и хрупкая на первый взгляд женщина является такой именно потому, что очень надежно защищена ее зрелым Внутренним Мужчиной. Со второго взгляда не трудно заметить и почувствовать в ней ту глубинную силу, то внутреннее спокойствие и вдохновение, которые рождают у окружающих мужчин желание оберегать ее, делать для нее что-либо хорошее, служить ей в самом светлом смысле слова. Мужчины неосознанно подражают Внутреннему Рыцарю зрелой женщины, им хочется походить на него. Другими словами, зрелый Внутренний Мужчина любой женщины может незримо инициировать реальных мужчин, окружающих ее. Незрелые же мужчины испытывают одновременно большое воодушевление и большой дискомфорт, оказавшись рядом со зрелой женщиной, так как не выдерживают столь серьезной конкуренции в лице ее могучего внутреннего Защитника. Незрелый мужчина чувствует себя рядом со зрелой женщиной проигравшим.

Дед Мороз и Санта Клаус — символы чистоты мужской духовной зрелости, восходящей у этих персонажей до уровня созидательной волшебной силы, которая чаще всего проявляется в дарении. Они заботятся о детях и взрослых, спасают попавших в беду, дарят подарки, радуя своих подопечных. Мужское волшебство как символ высшей отцовской силы и функция дарения в образах Санта Клауса и Деда Мороза выделены коллективным сознанием для того, чтобы можно было не только осознавать и использовать, но и инициировать, интроецировать (помещать) в личность этот высокий мужской духовный потенциал, бесконечно к нему стремясь.

Образ Санта Клауса отражает больше мужское дарение, а деда Мороза — отцовское. Дед Мороз дважды отец, так как является дедом. Роль деда — самая духовная из семейных ролей. Синяя шуба Деда Мороза указывает на его силу во внутреннем мире, а красная шуба — на силу в мире внешнем.

Деда Мороза сопровождает внучка Снегурочка - нарождающаяся женственность, перенимающая у него созидательную науку дарить людям радость. Снежная чистота и холодность (асексуальность) отражают чистоту и высоту духовных задач этих архетипических персонажей. Они свободны от земных страстей и человеческих слабостей.

 

Обратимся теперь от реалий коллективной Души, "мира между мирами", как называет ее К. П. Эстес, — к социальной реальности, в которой развивается отцовская функция.

Доктор психологических наук, профессор В. Н. Дружинин пишет: "При социализме у мужчин отсутствовал естественный опыт отцовства. Социализм это крушение семьи: масса матерей-одиночек, в армии власть кулака, нереализованность супругов в сексе и в общении. Массовая пропаганда высмеивала женщин, которые направлены на воспитание детей, на семью. Женщины устремились в профессиональную карьеру. Результатом явилось разрушение эмоциональных связей между ребенком, матерью и отцом.

Каким же должен быть… идеальный отец? Его функции состоят в том, чтобы охранять и передавать историческую память (все мы носим фамилии отцов) и быть первым образцом правителя… (курсив наш) " [5].

"Передавать историческую память" означает, что отец предстает носителем родового сознания. Отец — связующее звено поколений. Именно ему культурой отведена роль воспитателя родового сознания — важнейшего составляющего аспекта защищенности. Родовое сознание — буквально это осознание принадлежности к своему роду, знание его особенностей и информация обо всех членах рода — позволяет человеку не только осознать свое место в мире, но и является необходимым стартовым условием для формирования здоровой идентичности, целостности и личностной силы человека. Имея здоровое родовое сознание, дети через принадлежность к своему роду естественным образом ощущают свою значимость, а мальчики — осваивают ответственность за судьбу родной земли, за благополучие своего рода и нации. И исходить это обучение должно, прежде всего, от отца.

 

Что же произошло с отцовской функцией в советском и постсоветском пространствах?

Убийство последнего русского царя (для русского народа царь - всегда отец) и его семьи стало последней каплей в чреде российских цареубийств (отцеубийств) и привело к катастрофическому низложению роли отца в коллективном сознании русской нации. Дальнейшим проявлением этого кризиса явился распад семьи как таковой на духовном, психологическом и социальном уровнях.

Специалист в области истории, теории и практики психоанализа, доктор философских наук В. М. Лейбин в своей книге "Эдипов комплекс: инцест и отцеубийство" [10] пишет: "Основанная на симбиозе соборности и самобытности российская святость породила своеобразное явление, уходящее глубокими корнями в коллективное бессознательное и представляющее собой то, что может быть названо социальным Эдипом…

…В дореволюционной России неоднократно предпринимались попытки по убиению социального отца (царя) во имя любви к родине-матери… Эдипов комплекс приобретал социальное звучание, блокируя сознание индивидов, бессознательно отстраняющихся от внутриличностных конфликтов, сопряженных с кровнородственными отношениями… Предательство по отношению к собственному отцу не воспринималось в качестве трагедии, не вызывало внутриличностных переживаний, поскольку ответственность за содеянное со стороны сына брал на себя социальный отец. Вытесненный из индивидуального сознания Эдипов комплекс превращался в своего рода добродетель, следование которой отождествлялось с долгом сына перед родиной-матерью. Социальный Эдип порождал не Эдипов комплекс в его психоаналитическом значении, а образ героя, с которого следовало брать пример и которому следовало подражать.

В постсталинской России социальные отцы сменяли один другого. В отличие от предшествующих периодов истории, главы государства хотя и претендовали на роль социальных отцов, тем не менее, часто воспринимались россиянами в качестве шутов и придурков, ради жизни и процветания которых никто не собирался жертвовать своим биологическим отцом. Пришло осознание того, что, обладая властью, очередной социальный отец не пользуется авторитетом у сыновей… Сегодня социальный Эдип в России оказывает свое воздействие не столько на поведение, сколько на мышление значительной части россиян, бессознательно отвергающих возможность проявления Эдипова комплекса в их жизни".

В. Н. Дружинин так видит роль отца: "…Связь времен" — тонкая нить, связывающая поколения. Связующий — всегда мужчина… Если мужчина несет ответственность за себя и семью, ее настоящее и будущее, — семью можно считать "нормальной".

Социальная структура советского общества, по Дружинину,привела к трагедии отцовства: "…Наиболее ярким проявлением краха нормальной семьи является семья в СССР… Лишение мужчины социальных и экономических возможностей обеспечивать семью и нести за нее ответственность, а также воспитывать детей, привело к краху семьи как социального института. Тоталитарное государство взяло на себя весь груз ответственности и заменило отца собой". Внутри же семьи ответственность легла на плечи работающей матери.

Сегодня можно наблюдать признаки восстановления статуса отцовства: растет численность обеспеченных слоев общества, где кормильцем в семье чаще всего становится мужчина, а материальный вклад женщины в бюджет семьи постепенно перестает быть обязательным. Растущая социальная ответственность мужской фигуры все более придает ей очертания отцовской, и выводит ее в иерархической структуре семьи на первый план.

В то же время в современных прозападных семьях в той или иной степени пока еще остается доминирующим тип отношений супругов "женщина- мать - мужчина- сын ". Это самый незрелый вид супружеских отношений. В таких семьях происходит дозревание мужчины-мальчика, что сопровождается процессом его сепарации (отделения) теперь уже не от родительской семьи, а от жены- матери. Проявляется это отделение в изменах со стороны мужа, в протестном игнорировании мужчиной своей ответственности мужа и отца. Мужчина выражает это в форме подростковой борьбы за "свободу", но не столько со своими родителями, сколько — с женой и даже детьми.

Реже встречаются семьи с другим инфантильным типом супружеских отношений: женщина- дочь и мужчина- отец. Функция мужчины является здесь больше гипер отцовской, чем отцовской.

 

Гиперотец

 

На первый взгляд, тип супружеских отношений "жена-дочь — муж-отец" производит впечатление крепкой семьи, так как кажется, что в основе таких отношений лежит фундаментальная мужская защита: мужчина- гипер отец либо сверхзаботлив и предельно внимателен, часто берет на себя многие функции жены, контролирует все уровни жизни семьи, либо — деспотичен и уверенно царствует в семье, создавая режим явной или тайной тирании.

Можно предположить, что в основе гипер отцовской ответственности лежит мужская зрелость. Браки, основанные на системе отношений "жена-дочь - муж-отец", в течение многих лет могут выглядеть вполне надежными.

Однако мужчина- гипер отец только кажется зрелым. С точти зрения архетипического строения личности, гиперотцовская позиция — результат слияния Я (центральной области личности) реального мужчины с его внутренней гипер материнской защитной структурой, а также — с той областью мужского начала, которая принимает на себя наиболее сильное давление гипер материнской защиты, то есть с областью внутреннего Кощея. Как уже упоминалось, в этой наиболее сдавленной области мужского начала образуется огромное напряжение, сходное с гипер материнским (рис. 10). Эта мужская область (Кощей) вытеснена глубоко в бессознательное и обладает той же защитной стратегией захвата и удерживания развивающихся мужских и женских аспектов личности, что и гипер мать. Подобно сказочному Кощею, гипер отец пленяет женское и держит его взаперти, в изоляции, в тайне — как некое сокровище. Истинным же, растущим мужским силам личности внутренний гипер отец противостоит так же, как и сказочный Кощей противостоит Ивану-царевичу, стремясь победить и уничтожить его в ходе соперничества за Василису (см. раздел "Для чего нужны битвы?" — "Битва с Кощеем").

Рис. 10. Гипер отцовский феномен с точки зрения