Проблема истины в социальном познании. Истина и идеология.

 

Сложнейшей гносеологической проблемой социально-гуманитарных наук является вопрос о возможности достижения ис­тинного знания в этих науках. Если взять, к примеру, историю, то достиже­ние исторической истины осложняется тремя обстоятельствами: 1) неполно­той информации о прошлом, 2)невозможностью экпериментально-практичес­кого взаимодействия с прошлым, 3) тесной связью исторического позна­ния с идеологией. Последнее обстоятельство выражается прежде всего в том, что прошлые события рассматриваются с точки зрения настоящего, субъект поз­нания заинтересованно относится к прошлому. В конечном счете это связано с тем, что практика является не только основой познания, но и его целью. Заинтересованность в итоговых результатах исторического исследования ставит под сомнение возможность постижения объективной истины в исторической науке. Проблема эта касается не только истории, но и всего комплекса социально-гуманитарных наук и обусловлена она ценностной нагруженностью социального знания, что конкретно выражено во влиянии идеологии на социально-познавательный процесс.

Проблема отношения объективной истины и идеологии требует серьез­ного рассмотрения. Термин «идеология» впервые появился во французской просветительской литературе в конце 18 века и обозначал в самом широком смысле учение об идеях. К. Мангейм, один из ведущих исследователей идеологии как явления считал, что своим вторым рождением это понятие обязано Наполеону, который так презрительно называл своих идейных противников и критиков из среды французской буржуазной интеллигенции. В научный оборот это понятие введено К. Марксом и Ф. Энгельсом.

Имеется несколько трактовок понятия идеология у К. Маркса. Так, в ранних работах идеология часто отождествлялась с историческим идеализ­мом, дающим ложную картину общественного бытия, т. е. отождествлялась с ложным сознанием. Но позднее Маркс стал различать идеологии классов, которые противостоят в обществе. В этом случае идеологии разных классов формировали различные классовые позиции. Именно поэтому Маркс перестал отождествлять идеологию с негативным явлением. За идеологией стали замечать и положи­тельные функции и более того, обнаружилось, что она постоянно сопровождает су­ществование классов. Так, например, установки, способствующие консолидации класса или социальной группы, выработка позитивных идеалов, политической программы, этической позиции и др. задачи обеспечивались наличием идеологии. Без них любая социальная группа не может достигнуть самосознания. В этом смысле идеология может рассматриваться как средство стабилизации, самоопределения и самоутверждения соответствующего класса. А поскольку классовая структура общества имеет исторический характер и меняется с течением времени, то и идеология подвержена изменениям. Поэтому с момента появления классов и по настоящее время социальное познание и идеология оказываются неотделимыми друг от друга. Тесно переплетаясь друг с другом, они оказывают друг на друга взаимное то стимулирующее, то тормозящее влияние.

К. Мангейм полагал, что сущность идеологии заключается в следующем. Мышление социальных групп, господствующих в обществе, не в состоянии увидеть ряд негативных фактов, которые могли бы подорвать их уверенность в своем господстве. Поэтому идеология этих классов, с его точки зрения, есть в сущности «коллективное бессознательное», посредством которого данная группа или класс скрывает реальное положение дел не только от своих противников, но и от себя. Эксплуатируемые классы, согласно Мангейму, свою духовную позицию выражают в утопии. Они стремятся к преобразованию общества и в силу этого фиксируют лишь его отрицательные стороны и следовательно тоже не в состоянии без искажений отражать социальную реальность. Из рассуждений Мангейма следует, что истина в социальном познании недосягаема, поскольку исследователь заражен идеологией своего класса и не способен видеть реальное положение вещей.

Однако, если вновь обратиться в качестве примера к истории, то в исторических текстах наряду с намеренными и ненамеренными искажениями всегда присутствует несомненно истинное знание. Современные исследова­тели латинских хроник, служащих источником информации о крестовых походах, показали, что они содержат не только вымысел и предвзятые идеологические оценки, но и зерна бесспорной объективной истины. Более того, критический метод, соединенный с материалистическим пониманием истории, позволили саму идеологию, политические пристрастия и личные взгляды хронистов объяснить и оценить с позиции исторической истины. Задача, следовательно, состоит в том, чтобы выяснить, каким образом в одном и том же виде познавательной деятельности уживаются, совмещаются и взаимодействуют ориентации на познание истины и идеология.

В западной философии и социологии утвердилась дилемма: истина или идеология, причем «или» носит жесткий характер. Однако эта дилемма может быть решена трояким образом:

1.Всякая идеология ложна, ибо интересы любой социальной группы, любого класса преходящи. Стремясь увековечить себя и свои интересы, классы и группы создают отчужденное, ложное сознание – идеологию, претендующую на монопольное владение истиной и вследствие этого уничтожающее ее. Представитель младшего поколения франкфуртской школы Ю. Хабермас (род. 1929) утверждает, что всякая идеология – мистификация. Если у нее и были когда-то какие-то позитивные функции, то в современном мире они отошли к науке и технике.

2.Истина есть достояние науки и в этом смысле она несовместима с идеологией. Как выражение социальных интересов, идеология всегда приводит к сознательному или бессознательному искажению истины. Поэтому поиски истины автоматически ведут к разрушению идеологии.

3.В области наук об обществе нельзя отделить идеологию от истины, от научного познания, поскольку анализ ведется с позиций определенных идеалов, и более того, сама ценность полученных результатов в области социально-гуманитарных наук зависит от характера занимаемой позиции. Это составляет специфику социального познания.

Последняя позиция разделяется как марксизмом, так и рядом западных философских учений. Коренное различие между ними состоит в том, что социальная философия марксизма решительно настаивает на не равноценности, на историческом неравноправии различных идеологий в различных обществах на различных стадиях и этапах их развития. Что касается западных философов, то они подходят к этому вопросу с релятивистских позиций. При этом проводится аналогия с релятивистской физикой.

Известно, что первый постулат специальное теории относительности провозглашает равноценность систем отсчета и отсутствие привилегированных систем. Именно это утверждение наряду с постулатом о конечности скорости света позволило построить релятивистскую физику. Но одно дело физический релятивизм, а другое – гносеологический, состоящий в отрицании объективности истины. Признание равноценности и равноправности всех идеологий является предпосылкой и главным условием гносеологического релятивизма в социальном познании.

Объективной истина может быть только в том случае, если ее содержание не зависит как от отдельного человека, так и от человечества в целом. Те или иные события, исторические эпохи, массовые движения и отдельные персонажи в ракурсе различных идеологий выглядят и оцениваются по-разному. Однако получаемые знания не равноценны с точки зрения их приближенности к объективной истине. Социальные группы и классы, заинтересованные в силу своего социально-экономического положения в поступательном движении истории, более склонны к ее адекватному познанию, чем те, которым предстоит покинуть ее авансцену. Такой подход позволяет не только зафиксировать подлинное противоречие между идеологическими и познавательными компонентами социального познания, но и увидеть механизм их взаимодействия, их единство и взаимопроникновение. Однако этот подход тоже небезупречен, так как содержит в себе скрытый фатализм, поскольку декларирует наличие заинтересованных классов в поступательном движении истории. Более того, субъективно каждый класс рассматривает себя в качестве исторического лидера, так по какому критерию отбирать этого лидера? Так может быть правы те мыслители, которые считают, что истина в социальном познании недостижимый идеал или в принципе невозможна? Но, если это так, то социальной науки не существует как таковой, поскольку весь смысл научной деятельности состоит в открытии истины. Как видим, проблема исключительно сложна и требует дальнейшей разработки. И все же, сохраняя гносеологический оптимизм, признаем, что объективное содержание в относительных истинах в социальном познании достижимо, и это подтверждается социальной практикой.