Билет 37. Истина и заблуждение. Вера и знание.

Познавая, человек не просто занимается формированием знания, но и дает ему оценку: приемлемое ли оно, является ли важным или актуальным. Но главным видом оценивания выступает оценивание с двух позиций -- истинности и ложности. Поэтому истина в философии представляет собой не конкретные явления или вещи, а знания об этих явлениях и вещах.Ключевые положения теории истины в философииЦелью всех видов познания является истина. Но, следует отметить, истина и заблуждение в философии всегда существуют вместе, являясь неизменными спутниками. Поэтому они занимают ведущее место в теории познания. Под заблуждением следует понимать знание, которое не соответствует своему предмету и не совпадает с ним. Истина в философии, наоборот, согласована со своим предметом и соответствует ему.Следует отметить, что теория истины в философии имеет два подхода -- классический и неоклассический.Классический подход включает в себя следующие концепции:- корреспондентскую (предусматривает, что мысль и действительность соответствуют друг другу, а представление совпадает с реальностью);- авторитарную (представляет собой глубокие убеждения или абсолютное доверие авторитету);- семантическую (в связи с тем, что часто результатом высказывания о высказывании является семантический парадокс, введен запрет на определение истины в теории);- теория истины в философии как очевидности (истина является ярким и четким представлением);- теория истины в качестве опыта, который имеет подтверждение.Неоклассический подход предусматривает такие концепции:- прагматическую теорию (состоит в эффективности и полезности знания);- конвенциональную (истина является следствием соглашения);- когерентную теорию (истина выступает в качестве согласованных знаний).Тождество и различия истины и заблужденияИстина представляет собой адекватную информацию об объекте. Ее получают путем постижения -- интеллектуального или чувственного -- либо через сообщение об этом постижении. Характеризуется такая истина в философии с позиции ее достоверности. Поэтому можно утверждать, что истина представляет собой субъективную реальность.Но без крайностей и заблуждений человечеству только в очень редких случаях удается постичь истину. Заблуждение – это знание, которое не соответствует реальности и не может быть принято как истинное. Источник заблуждений реальный, он отображает объективную действительность.В любом научном познании происходит столкновение между различными мнениями и убеждениями. Они могут быть и ошибочными, и достоверными. Научные познания, как правило, относительны. Ведь истина в философии исторична: объект познания никогда не исчерпывается. Он имеет свойство изменяться, приобретать разные качества и бесконечное число взаимосвязей со всем тем, что его окружает.Таким образом, истина и заблуждение в философии тождественны и в то же время различны.Их сходство заключается в том, что они, как и любые другие антагонисты не могут существовать один без другого. Истина -- адекватный, правильный путь движения мышления; заблуждение представляет собой искаженное отражение этого пути.Также можно утверждать, что истина и заблуждение различны, ведь в тождестве заключено и различие, а различие предусматривает и тождество. Заблуждение представляет собой высокого порядка абстракцию -- абсолютизацию -- момента познания, который оторван от предмета познания.Поэтому вопрос о том, как соотносятся истина и заблуждение, имеет тесную взаимосвязь с истиной – как абсолютной, так и относительной.Заблуждение необходимо отличать от лжи. Ложь представляет собой искажение истины, сделанное умышленно, преднамеренно, с целью ввести в обман. Научные заблуждения со временем преодолеваются и порождают истинные знания.Проблема взаимоотношений знания и веры имеет дав­нюю историю. Она активно обсуждалась в средневековой схоластической философии. Так, уже Тертуллиан откры­то выступал против разума, провозглашал парадоксальныйтезис: «Верую, потому что абсурдно». Августин Блаженный утверждал, что задача богословия — познать в свете разума то, что уже принято верой. Ансельм Кентерберийский за­менил изречение Тертуллиана своей компромиссной фор­мулой: «Верю и понимаю». Фома Аквинский говорил о гар­монии между верой и знанием при приоритете веры.Ф. Бэкон, выдвинув лозунг «Знание — сила», указывал, что истину надо искать в данных опыта и наблюдений, а не в потемках схоластики и в цитатах из священных книг. Уже в начале XX в. католическая церковь выдвигала по­ложение о том, что вера не должна быть слепым движе­нием души и что не может быть никакого действительно­го расхождения веры и знания, разума, так как все знания произошли от бога. Например, папа Пий XII неоднократ­но выступал с заявлениями о том, что «церковь — друг науки», отмечая, однако, что церкви приходится вмеши­ваться в науку, чтобы предостеречь ее от ошибок против веры.Проблема соединения веры и знания, богословия и науки занимает важное место в одном из влиятельных направлений современной философии — неотомизме, представители которого стремились в едином синтезе объединить веру и разум. Основная задача философии ус­матривается в рациональном раскрытии и оправдывании истин теологии. При этом она должна ориентироваться на собственные критерии рациональности и направляться в конечном счете «светом веры».Целостность человеческого знания предстает в гносе­ологии неотомизма как обладающая иерархическим стро­ением и отнюдь не противоречащая откровению веры. Так, Ж. Маритен, доказывая необходимость гармонии ра­зума и веры, считал плодотворным главенство теологии и метафизики над конкретными областями теоретического разума, ратовал за возрождение религиозно ориентирован­ной философии природы.

Французский ученый, философ и теолог Тейяр де Шарден пытался создать «научную феноменологию», которая синтезировала бы данные науки и религиозного опыта для раскрытия содержания эволюции Вселенной, приведшей к появлению человека. Этот процесс подчинен, с его точ­ки зрения, своему регулятору и своей конечной цели —«точке Омега», воплощением которой является Христос. Идею единения науки и мистики он считал панацеей от всех бед современного человечества. Важнейшее условие реализации этой идеи — технический прогресс и развитие экономики. Но решающую роль, по мнению Тейяра, дол­жен сыграть духовный фактор— ясная и сознательная вера в наивысшую ценность эволюции.Оригинальные идеи о соотношении знания (истины) и веры высказывал Б. Рассел. Он понимал веру как совокуп­ность связанных между собой состояний организма, пол­ностью или частично имеющих отношение к чему-то внешнему. Среди различных видов веры британский фи­лософ выделял воспоминание, ожидание, веру нерефлек­торную и проистекающую из сознательного вывода и др. Истина же есть свойство веры и как производное — свой­ство предложений, выражающих веру. Всякая вера, по мнению Рассела, «имеет изобразительную природу», со­единенную с чувством одобрения или неодобрения. В слу­чае одобрения она «истинна», если есть факт, имеющий с изображением, в которое верят, такое же сходство, какое имеет прототип с образом. В случае неодобрения она «ис­тинна», если такого факта нет. Вера, не являющаяся ис­тинной, называется ложной.Вопрос о вере, о ее соотношении с разумом (знанием) занимал большое место в русской религиозной филосо­фии, одно из важнейших понятий которой — «цельное знание». Идеал цельного познания как органического все­объемлющего всеединства привлек многих русских мыс­лителей, начиная с А. С. Хомякова и Вл. Соловьева. Они считали, что цельная истина раскрывается только цельно­му человеку. Только собрав в единое целое все свои духов­ные силы — чувственный опыт, рациональное мышление, эстетический и нравственный опыт, а также — что очень важно — религиозное созерцание, человек начинает по­нимать истинное бытие мира и постигает сверхрациональные истины о боге.Русские философы исходили из того что вера — важ­нейший феномен внутреннего, духовного мира человека, непосредственное принятие сознанием смысложизненных положений как высших истин, норм и ценностей. Она основывается на авторитете, на внутреннем чувстве (ин­туиции), на уважении к чужому опыту и традиции. Вера в объективное значение абсолютных ценностей есть рели­гия (С. Л. Франк). Но и в атеистическом гуманистическом сознании вера как убежденность в справедливости, пра­воте целей и реальности их достижения является необхо­димым условием и могучим стимулом творчества, прогрес­са. Такая вера (в отличие от слепой веры, или фанатизма) не только не противостоит и не противоречит разуму, но и открывает простор для активной деятельности сознания:Соотнося веру с разумом, со знанием, русские мысли­тели понимали последнее как целостное всеединство, ко­торое образуется как синтез эмпирического познания (опытные науки), отвлеченного мышления (философия) и веры (теология). Оно не может носить только теорети­ческий характер, а должно отвечать всем потребностям духа, удовлетворять высшим стремлениям человека в воле, разуме и чувстве.Развивая идею о всестороннем синтезе теологии, фи­лософии и науки, Вл. Соловьев обращает внимание на то, что этот «великий синтез» не есть чья-то субъективная личная потребность, а имеет определенные объективные основания. Они обусловлены, по его мнению, как недо­статочностью эмпирической науки и бесплодностью чис­то отвлеченной философии, так и невозможностью возврата к теологической системе в ее прежней исключи­тельности. Необходимость данного синтеза диктует сам реальный жизненный процесс, осмысленный человече­ским разумом.

И. А. Ильин подчеркивал, что знание и вера совсем не исключают друг друга. С одной стороны, потому что по­ложительная наука, если она стоит на высоте, не преуве­личивает ни своего объема, ни своей достоверности и со­всем не пытается судить о предметах веры (к примеру — «Бог есть» или наоборот «Бога нет»). Ее граница — чув­ственный опыт, ее метод — объяснить все явления есте­ственными законами и стараться доказать каждое свое суждение. Она, согласно И. А. Ильину, держится за этот опыт и за этот метод, отнюдь не утверждая, что они все­объемлющи и неисчерпываемы, и отнюдь не отрицая того,что можно достигнуть истины в другой области при по­мощи другого опыта и другого метода.С иной стороны, как отмечает русский мыслитель, на­стоящая вера вырастает именно из этого другого опыта и идет своим особым путем (методом), не вторгаясь в науч­ную область, не вытесняя и не заменяя ее. Тот, кто пола­гает, что вера есть нечто произвольное, несерьезное и бе­зответственное и что веровать можно только без всяких оснований в недостоверное и выдуманное — тот, убежден И. А. Ильин, жестоко ошибается.Рассматривая взаимоотношения веры и знания, Н. А. Бердяев отмечал, что они не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить дру­гую. Русский философ утверждал беспредельность знания и веры, полное отсутствие их взаимного ограничения. Научное знание, как и вера, есть проникновение в реаль­ную действительность, но частичную, ограниченную. На­ука верно учит о законах природы, но она, по мнению Бердяева, некомпетентна в решении вопроса о вере, от­кровении, идее и т. п.Отличая веру, на которой покоится знание, от религи­озной веры, философ указывает, что знание предполагает веру (в обоих аспектах), оказывается формой веры. «В глу­бине» знание и вера одно: знание есть вера, вера есть зна­ние — и то и другое образуют единство, но все же эти два феномена различаются.Поскольку, по Бердяеву, полнота «живого опыта» дана лишь в мистическом восприятии, то без «религиозного питания», без непосредственной интуиции философия чахнет⁴ и превращается в паразита. Она должна питаться и опытом научным и опытом мистическим. Более того, он считает, что и наука и философия должны подчиниться «свету религиозной веры» не для упразднения своих ис­тин, а для просветления этих истин в полноте знания и жизни.Усиление роли религии в современном обществе акти­визировало внимание исследователей к вопросу о соотно­шении науки и религии, знания и веры. Последняя имеет два значения: уверенность (доверие, убежденность) — то, что еще не проверено, не доказано в данный момент, и религиозная вера. Контроверза знания и религиозной веры может вылиться в одну из трех основных позиций:а) абсолютизация знания и полная элиминация веры;б) гипертрофирование последней в ущерб знанию; в) по­пытки совмещения обоих полюсов — в особенности, со­временная философия религии.Ее представители стремятся дать философский анализ религиозных верований, обосновать их эпистемологический статус, определить условия их рациональности и ис­тинности, эксплицировать смысл религиозного языка, охарактеризовать природу и функции религиозного (осо­бенно мистического) опыта, установить возможные «мо­дели веры» и т. д.

Вместе с тем следует иметь в виду что «вера — это не только основное понятие религии, но и важнейший ком­понент внутреннего духовного мира человека, психичес­кий акт и элемент познавательной деятельности. Она об­наруживает себя в непосредственном, не требующем доказательств принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт вера проявляется в состо­янии убежденности и связана с чувством одобрения или неодобрения... Если вера отрывалась от религиозной при­надлежности, то в составе познавательного процесса она обозначала убежденность в правоте научных выводов, уве­ренность в высказанных гипотезах, являлась могучим сти­мулом научного творчества».В размышлениях философов разных направлений и ученых конца XX в. можно встретить рассуждения о том, что научной мысли нужна вера, как правой руке левая, и неумение работать обеими не следует считать особым пре­имуществом. Обосновывается это тем, что в научном и в религиозном познании задействованы в принципе разные структуры человеческого существа. В науке человек дей­ствует как «чистый ум»; совесть, вера, любовь, порядоч­ность — все это «подмога» в работе ума ученого. Но в ре­лигиозно-духовной жизни, напротив, «ум — это только рабочая сила у сердца».В современной, постнеклассической науке все чаще высказываются идеи о необходимости учета многообразного духовного опыта человечества - в том числе и рели­гиозного, Предпринимаются попытки со стороны некоторых зарубежных и отечественных ученых широкого целост­ного мировоззренческого осмысления действительности связав «строгие науки» (математику, теоретическую физи­ку и др.) с философией, психологией, религиоведением и мистикой.