Марксизм и теология освобождения

...Существуют внешние, рабочие отношения между „марксистской идео­логией” и теологией освобождения. Идеология претендует на мобилизацию значительного числа сторонников защищаемого ею дела. Ее не занимают ни истина, ни эпистемиологические отношения, а лишь защищаемые ею интере­сы. Однако даже в наиболее христианских районах мобилизационная сила веры ослаблена. И теология освобождения уже разработала элементы этой веры в аспектах, более или менее связанных с марксистской идеологией. Поэтому и марксистская идеология может принять элементы теологии освобождения и успешно включить их в мобилизационный теоретический комплекс. Но это означает не внутреннюю совместимость марксистской идеологии и теологии освобождения, а просто ббльшую или меньшую воз­можность использования теологии освобождения марксистской идеоло­гией...

Имеется реальная близость теологии освобождения и марксистской иде­ологии в области прагматизма и семантики³⁰, в меньшей степени - в систе­матизации и структуре.

Действительно есть сходство между основными положениями теоло­гии освобождения и марксистской идеологией. Я говорю о сходстве, а не о тождестве, материальном или формальном. Марксистская идеология ис­ходит из интересов пролетарских классов, представляющих существенную часть мира бедняков, за которых выступает теология освобождения. Мир бедных теологии освобождения более широк, но отчасти отстает от проле­тарского мира марксистской идеологии... Существует сходство — пролета­рии тоже являются бедняками, — но нет тождества, потому что бедные — это не просто пролетарии и их освобождение предполагает трансцендент­ные элементы.

В области семантики речь снова идет о сходстве, а не о тождестве, пото­му что освобождение и устранение политико-экономических противоречий капиталистической системы важны и для теологии, и для марксизма. Разли­чие появляется, когда марксистская идеология рассматривает политико-эко­номическое освобождение как конечную цель и отрицает религиозное осво­бождение, лишая его основной социальной базы существования - угнетения, народной нищеты, отчуждения капиталистической системы. Тут полнейшая семантическая несовместимость. Марксистское освобождение превращается в условие невозможности христианского освобождения, потому что отрица­ет его сущность, социальные условия его бытия.

Правила систематизации, выработанные этими теологией и идеологией, почти не имеют точек соприкосновения. В этой области теология освобожде­ния не приближается к марксистской идеологии, а следует собственной доро­гой. Возможно, у обеих общие эпистемиологические правила отношений с практикой и фактический отход от идеалистической герменевтики. Для обеих теоретические и практические отношения с практикой оказываются решающими...

Однако проблему отношений между теологией освобождения и маркси­стской идеологией следует трактовать с осторожностью, чтобы не сыграть на руку идеологии капиталистической системы, чтобы теология освобожде­ния „поневоле” не стала обильной пищей идеологии господствующей систе­мы через „полезных дураков”.

Несомненно, марксистская философия придала теологии освобождения отдельные собственные элементы. В области теории познания теология осво­бождения гораздо ближе к марксистам, чем к идеалистам, потому что отдает приоритет практике и социальным аспектам познания. Даже сознавая, что конечным источником истины является Откровение (а значит, им не может стать никакая человеческая практика), теология освобождения устанавли­вает теоретические и практические связи с реальностью...

В области антропологии дистанция совершенно ясна: для марксизма основополагающим является постулат о том, что человек самостоятельно создал себя для труда. Теология освобождения, как любая христианская теология, понимает человека, только исходя из его создания во Христе; потому основное отчуждение также связано с отношениями человека с Создателем.

На вторичном и производном уровне (понимаемом как следствие гре­ха и основополагающее отчуждение), как и марксистская философия, тео­логия освобождения признает значение отчуждения, вызываемого капитали­стической системой. Однако эта теология предпочитает рассматривать такое отчуждение в виде идолов. Теология освобождения показывает, насколько капиталистическая система чужда эксплуатируемому, подчиняя его трем идолам (удовольствий, власти и денег), на алтарь которых человек при­носит в жертву собственных братьев.

Различия между теологией освобождения и марксистской онтологией очевидны и непреодолимы, так как в центре марксистской онтологии ле­жит материя. Личность в конечном счете материальна, а все, что существу­ет, объясняется движением материи. Этот материалистический монизм аб­солютно неприемлем для теологии освобождения, потому что она исходит из Загробной жизни, Духа, Бога. Бог - начало и конец. Он - Дух. А мате­рия относится к созданному.

Встреча теологии освобождения с марксистским анализом - типичный случай междисциплинарных связей, когда имеются и автономия, и зависи­мость. Единство конкретной реальности позволяет сопоставить теологию с социальным анализом. Взаимная критика, в свою очередь, обусловливается тем, что в любую теологию включены некоторые социологические фраг­менты, а к любому социальному анализу неизбежно добавляются опреде­ленные, не очень явные теологические элементы.

Теология имеет право критиковать или не критиковать возникновение этих теологических фрагментов, сопровождающих социальный анализ в ви­де предположений, выбора конечных целей, радикального направления, об­щего мировоззрения. И теология, со своей стороны, неизбежно включает со­циологические данные, которые можно критиковать с социально-аналитиче­ских позиций. Проще говоря, теология освобождения критикует в маркси­стском анализе то, что там есть теологического, даже не осознавая этого. А марксистская идеология критикует в теологии то социологическое, что имеется в последней, хоть и не всегда это понимает...

Очевидно, встреча с марксизмом осуществляется не на уровне теологи­ческой специфики. Ведь марксизм в принципе не поможет нам понять Бога, серьезную теологическую тематику, Откровение, но претендует на освеще­ние социальной реальности нашего капиталистического общества, а это бу­дет способствовать лучшему выявлению в последнем отпечатков Божьих трудов. Как теология освобождения спрашивает себя, каким образом со­здать Бога внутри общества рабства и освобождения, так и марксистский анализ компетентно определяет механизм, порождающий рабство. Наконец, полностью прояснив сложившуюся ситуацию, можно лучше понять освобо­дительный проект Бога до конца — до Царства Божьего. Встреча с марксиз­мом дает интерпретацию реальности, а не интерпретацию Откровения...

Речь идет в первую очередь о теологической, а не об идеологической проблеме, потому что под вопросом оказывается уважение к Откровению Бога — первостепенному объекту теологии...