Схема различных течений теологии освобождения

Существуют различные классификации теологии освобождения. Все они стараются различать и охранять существенные элементы, входящие в настоящее теологическое размышление, необходимое для выработки и проведения в жизнь пастырской деятельности, способной ответить на современные социальные и политические требования.

Другой общий пункт классификации заключается в том, что теологи освобождения обычно вдохновляются единством церкви и ее учения. И, таким образом, можно сказать, что это попытки преодоления отклонений от учения, проявившихся в первых разработках.

Критерий классификации, отличающий их, - это базовое различие с течениями теологии Освобождения, у которых исходным пунктом явля­ется „религиозный опыт” или „опыт священного”, и теми, которые под­черкивают свою начальную мотивировку как „политико-общественную” или как „определение светского”. Последние течения фактически преоб­разовались в эффективный канал распространения марксизма и агитации за него; они были неоднократно осуждены церковными организациями и секторами. Эти течения составляют то, что мы называем „марксистскими вариантами теологии освобождения” (см. среди прочих документов также документ Группы пастырского теологического размышления СЕЛАМ, Бо­гота, ноябрь 1973 г.).

Чтобы систематизировать и кратко охарактеризовать эти течения, мы сделаем в первую очередь попытку поразмыслить о религиозных течениях, которые мы назовем „епископской пастырской деятельностью”, как предло­жил кардинал Лопес Трухильо (колумбиец, бывший генеральный секретарь СЕЛАМ). Затем мы рассмотрим более радикальные позиции, соответствую­щие процессу десакрализации й манипуляций с верой, способствующие утра­те существенной части содержания последней. Среди этих позиций мы разли­чаем более умеренную тенденцию, которая, пытаясь выразить данные рели­гиозного опыта, продолжает устанавливать иерархию социально-политиче­ских факторов и поддерживает марксизм, претендующий на „научность”.

а) Епископское пастырское течение

Его источником был Медельин (1968 г.). Среди его влиятельных пред­ставителей — уже упоминавшийся кардинал Альфонсо Лопес Трухильо и кардинал Эдуардо Пиронио. С целью выделения этого течения среди обще­принятых деноминаций некоторые авторы употребляют такие выражения, как „теология, исходящая из пастырской практики церкви, или теология освобождения культуры”. Эти попытки (с различием оттенков) вписыва­ются в рамки направления учения и подтверждают принцип, по которому всякое размышление должно опираться на религиозный опыт народа, дру­гими словами, они вписываются в теологическую деятельность (практику) доктрины, которая позволит углубить смысл евангелизаторской миссии перед лицом новых требований, не теряя из виду историю и культуру на­родов континента (см. речь Иоанна Павла II при открытии Пуэблы в 1979 г., а также другие епископские документы). Нижеследующие слова кардинала Лопеса Трухильо блестяще резюмируют первостепенную направленность эіого течения: „Акцент сознательно поставлен на религиозном, не забывая о политическом аспекте, но не давая ему приоритета, не делая основным. Это течение многократно отражается в пастырских встречах, статьях, до­кументах епископатов, пастырских письмах и т. д. Оно, - заключает кар­динал, — вдохнуло жизнь в новую и позитивную пастырскую деятельность”.

б) Умеренное марксистское течение

Хотя это течение формально не отрицает общих религиозных основ, оп­ределяющего характера орудий марксистского анализа, которые оно исполь­зует, и предоставления приоритета социально-политическим аспектам на базе этих идеологических формулировок, оно отводит веру на второй план.

Религиозное оказывается, таким образом, если не исключенным совер­шенно, то по меньшей мере неизбежно поглощенным или извращенным антихристианскими положениями, даже если сторонники этого течения пытаются изолировать то, что они считают „научной” поддержкой марксиз­ма, от пастырских теологических разработок, отбрасывая его явный атеизм и догматический материализм, которые вдохновляются марксистской кон­цепцией человека и истории.

Нет никакого сомнения, что эта опасная двойственность доктринальных разработок приводит к постоянной мистификации: это течение претендует; с одной стороны, на отмежевание от задач, свойственных марксистской деятельности, в связи с их очевидным противоречием христианским прин­ципам, и, с другой стороны, оно продолжает употреблять — и все менее кри­тично - категории марксистского анализа.

Такова, например, позиция Густаво Гутьерреса и Энрико Дюсселя, ко­торые различным образом пытаются „компоноваться” с марксизмом в том иллюзорно узком плане, о котором мы говорили. Другие известные теологи, как, например, аргентинец Лусио Хера, предупреждают, что такая „компо­новка” невозможна и нелогична, если не касаться существа теологического размышления.

Несмотря на внутренние противоречия, конкретное применение этих постулатов было характерно для начального формирования различных движе­ний, состоящих из священников, монахов и мирян, таких как „Священники для Латинской Америки” (Колумбия), движение «Священники для „третье­го мира”> (Аргентина), „Христиане за социализм” (Чили), Национальная независимая организация священников (Перу), движение „За размышления священников” (Эквадор), „Священники для народа” (Мексика).

Многие их участники, сознательно или нет, очевидно; поддались навя­занному выбору концептуального инструмента марксизма и потому ради­кализировали пастырскую основу своих начальных позиций (проповеди, труды, письма) в ущерб истине веры и церковному смыслу.

Аргументация и отношения, концентрируемые на социально-полити­ческих данных, перешли к умеренной версии, к утверждению, что необхо­димо настаивать на социальных требованиях в рамках латиноамериканского контекста, прибегая к „теории зависимости”, к отказу от церковных струк­тур, потому что последние идентифицируются с правящими структурами, с экономической зависимостью и с капиталом как с причинами угнетения бедных. И именно исходя из этих идей, самые радикализированные тече­ния оправдывают классовую борьбу. Для них нет больше истины без рево­люционной борьбы за уничтожение правящих классов: на насилие богатых следует ответить революционным контрнасилием бедных.

Красноречивый пример позволит нам увидеть прогрессивную ассими­ляцию проекта международного коммунистического движения и методов его деятельности. Нижеследующая цитата взята из заключительного докумен­та собрания в 1975 году (15 епископов во главе с монсеньором Проаньо в Риобамбе, Эквадор), среди которых отметим монсеньора Мендеса Арсео, титулярного епископа Куэрнаваки (Мексика): „Следует приспособить орудие, которым является марксистский анализ политической власти... продолжать идеологическую борьбу с иерархией, отказаться от антимарк­систских, антикоммунистических позиций; еще больше углубить теологию освобождения (очевидно, на этих условиях); способствовать появлению народной церкви и быть солидарными с епископами, которые ее поддер­живают”.

в) Марксистское течение

Решительное употребление марксистских метода и философии (которые неразделимы), сопровождающееся подрывной практикой как внутри самой религиозной общины, так и в лоне общества, в конце концов открыто ставит некоторых из этих теологов освобождения вне католической церкви.

Характерный представитель этого течения - Уго Ассман, бразилец, док­тор теологии с дипломом социолога, который в свое время был секретарем Института церкви и общества в Латинской Америки (ИЗАЛ). Ассман - ав­тор „Теологии, исходящей из практики освобождения” — публично говорил о своей близости к марксистской идеологии. В данном течении представлены также те, кто своим отношением и образом действий сам себя исключил из серьезных дискуссий теологического характера: Рубен Альвиш - бразиль­ский протестант, отвергнувший пресвитерианство; Пабло Ричард — чилий­ский священник, лишенный сана; чилийские священники Роландо Муньос, Сегундо Галилеа и Серхио Торрес; панамец Игнасио Эльякурия; гватемалец Хосе Эрнандес Пико; теолог Жан Комблен, известный своей книгой „Тео­логия революции”, и др.

Очевидно, что эти позиции не соответствуют больше оригинальному ду­ху обновления и пастырской адаптации Медельина и Пуэблы. Но в конце концов нельзя также сказать, что они являются доктринальными ошибка­ми; они, скорее, добровольное решение о манипуляциях с посланием истин­но освободительного характера - о христианском спасении. И все это во имя задач коммунистической революции.

Отсюда соответствующая реакция Конгрегации доктрины веры с ее дву­мя Инструкциями, которые мы проанализируем далее, и дискуссия, возник­шая в церковных кругах, с тем чтобы подчеркнуть алогичность такого смешения марксистской „науки” с теологией.

В этом отношении здесь интересно напомнить размышления другого теолога-священника — Альберто Метолы Ферре, уругвайца: <Эта компози­ция представляет собой нечто радикальное, извлеченное из Маркса, Энгель­са, Ленина, Грамши и т. д. Трудно представить себе, что такое возможно. И это логически оправдано, потому что всегда возможна непоследователь­ность. По этому поводу Маркс и Ленин разделяли положение доктрины католической церкви: невозможно отделить философию от марксистской науки, метода, содержания... Марксисты не верят в возможность „скомпо­новать” теологию с „марксистским методом”>. И он добавляет: „Однако они аплодируют тем, кто осуществляет или делает возможной такую ком­поновку”. Метола Ферре задает себе вопрос: „Почему так явен алогизм марксистов?” И отвечает: „Это очень просто. Для них „компоновка” — признак „разложения” католической теологии. Это свидетельствует о том, что марксизм проник в церковь. Это признак того, что для марксистов в этой „компоновке” руководящим элементом является „марксистская наука”, а не „теология”, как это и происходит в двух течениях теологии освобождения, которые мы проанализировали”. И он продолжает: „Таким образом, всякая критика „компоновки” для марксистов „реакционна”... И так как они сами претендуют на различие „реакционного” и _ъ,прогрессист­ского”, очевидно, они логичны, когда хвалят „компоновку”, алогичную для некоторых теологов. Теологию освобождения, которая компонуется с марксизмом, открыто превозносит советская пресса. Отсюда же и все­мирная кампания против Ратцингера...”

Ответ церкви

Цёрковь поясняет элементы дискуссии, появившиеся в ее лоне и пере­ориентированные на теологические размышления и пастырскую деятель­ность, связанные с содержанием двух Инструкций, подготовленных, как мы уже говорили, кардиналом Ратцингером и одобренных Его Святейшеством Иоанном Павлом II.

Первая Инструкция

Первая Инструкция Конгрегации доктрины веры от сентября 1984 года была посвящена „некоторым аспектам теологии освобождения”. Как говорит священник Метола Ферре, „ее основной задачей было решить, сочетается ли с католической верой знаменитая „компоновка” с марксизмом”. Инструк­ция рассматривала „некоторые аспекты” и „отдельные формы”, не называя никаких имен.

Документ явился преемником письма „Октогезима адвениенс” (1970 г.), в котором Павел VI размышлял об отношениях между марксизмом и като­лическим христианством.

Основной задачей этой Инструкции было предостережение верующих от доктринальных отклонений, связанных с интерпретацией реальности веры на научной основе и с требованиями социальной практики и предопределен­ной политики, которая ведет к несоответствию специфической миссии пас­тырей церкви. В общем, Инструкция была критична и отрицала попытки компоновки с марксизмом...

Вторая Инструкция

Инструкция о христианской свободе и освобождении, опубликованная в апреле 1986 года, дополнила усилия по переориентации доктрины в этой области. Можно сказать, что вся эта Инструкция целиком представляет собой соединение сущности теологии освобождения с учением церкви и Отвечает логике понтификата Иоанна Павла II.

Второй Инструкции предшествует энциклика „Эвангелии нунцианди” Павла VI, где объединены евангелизация и освобождение. Она больше всего опирается на духовную и интеллектуальную подготовку всей церкви после II Ватиканского собора.

Этот второй документ сделал возможной конвергенцию различных цер­ковных течений в общем лоне церкви. Однако всемирные средства информа­ции, по большей части прямо или косвенно контролируемые марксизмом, практически замалчивают распространение этого доктринального синтеза в отличие от массовых откликов печати на первую Инструкцию, задачей кото­рой было акцентировать внимание на различиях и расслоении внутри цер­кви.

4. В заключение о подобном образе действий

Как нам всем известно, начиная с Медельина применение библейской те­матики освобождения к социальной действительности Латинской Америки и „третьего мира” имело политический резонанс первостепенного значения по причине падения роли церкви в этом районе мира.

Отсюда тот факт, что различные группы... в частности марксизм, в сво­их многочисленных ответвлениях мобилизовались на выявление различий и углубление осуждений и раскола.

С точки зрения церковной жизни (в связи с тем, что это несопоставимая в масштабах временная реальность), хотя церковь и является всемирным уч­реждением, она далека от самоограничения рамками земной реальности.

В принципе речь идет лишь о том, чтобы определить различие между привычной службой епископа (который несет ответственность за чистоту веры, представленную на самом крайнем и возвышенном полюсе папой) и идеологической инструментализацией религии ради интересов, существую­щих в самой церкви и вне ее.

Нет никакого сомнения, что международное коммунистическое движе­ние, сознавая возможность учета фактора власти и источника ценностей, которыми является церковь, делает акцент на противоречиях внутри того, что оно называет „религиозным фронтом”. Дискуссии, намеренно или слу­чайно спровоцированные средствами информации, создали благоприятный климат и открыли дорогу для марксистского проникновения в христиан­ские идеологию и практику. Противоречия подчеркивались в специфиче­ски доктринерской области, постоянно поддерживались столкновения „иерар­хии” и „базы”. Одна из наиболее разработанных тенденций такого рода — так называемая „никарагуанская теология”, которая стала объектом крити­ческих оценок, повторяемых и генеральным секретарем СЕЛАМ, и Его Свя­тейшеством Иоанном Павлом II.

Стратегия Рима перед лицом этого марксистского проникновения, от­вергающего истины веры и искажающего церковные структуры, проявля­ется в твердой пастырской деятельности папы и в двух Инструкциях карди­нала Ратцингера. Можно отметить, что первый маневр Ватикана состоит в осуждении и разрыве компоновки христианства с марксизмом, утонченным образом приписывающей теологии грамшианскую цель образования нового пролетарского сознания путем углубления противоречий и отклонений.

Наконец, во втором маневре на базе исторического опыта и спасения вселенской церкви Вім утвердил все, что мы можем назвать „ядром” тео­логии освобождения.

В свете этого полного разграничения основного содержания доктрины (которое следует воспринять) от превращенного в орудие марксизма (ко­торое необходимо отвергнуть) те, кто пытается объединить и то и другое, сами себя маргинализируют.

Cassanova A. Dominations, liberations et christianisme. Confdrence du rensejgnement des armdes americaines. Strategic du mouvement communiste intemationale en Amerique Latine a travers differents modes d’actions//La Pensee. - P., 1989. - P. 81-89, 91-92.

Жуан Батиста Либанио

ПРОБЛЕМА МАРКСИСТСКОГО АНАЛИЗА ♦