Оценка способности к принятию решения о согласии

Лечебный процесс всегда предполагает со­глашение (контракт) между больным (по­требителем медицинских услуг) и практи­ческим врачом (поставщиком медицинских услуг). Любое соглашение предполагает, что больной способен и готов принять ре­шение о согласии. Практическому врачу каж­дый раз приходится решать вопрос о дее­способности больного (непосредственно или косвенно) в ситуациях госпитализации, прове­дения хирургического вмешательства или на­значении лекарственной терапии [2]. Это ка­тегорически постулируется в законе, который гласит, что предварительным условием любого клинического решения о лечебных мероприя­тиях, за некоторыми исключениями, является валидное согласие больного. Здесь напрашива­ется аналогия с проблемой — дееспособность больного и психическое расстройство. Клини­цисты часто не могут прийти к единому мне­нию по поводу термина "психическое расстрой­ство", но это понятие всегда имело практиче­ское значение. Дееспособность человека при­ходиться оценивать в случае психического за­болевания, которое значительно нарушает спо­собность к суждениям. Человек может отвечать или не отвечать за свои действия в связи с на­личием у него того или иного психического расстройства. Психиатры с большим трудом и с существенными оговорками разработали кри­терии распознавания и категоризации этих рас­стройств. Эта система критериев достаточно согласована, хотя и не принята единогласно.

С психически больными амбулаторного профиля, которые обладают всеми легальными правами, проблема согласия достаточно ясна. Такие больные могут просто отказываться от своих назначений и/или обратится к другому врачу, и при этом ни у кого не возникает сомнений в том, что эти больные поступали рассуди­тельно и по своей воле. Что касается стационар­ных больных (в особенности в государствен­ных больницах), то среди них определенное число пациентов находится в больнице не доб­ровольно и решение правовых вопросов по от­ношению к ним является очень важным. Боль­ные, находящиеся в стационаре против своей воли, часто не имеют такого права выбора, как больные, поступившие на лечение по собствен­ной воле.

В вопросах взаимоотношения врач—боль­ной мы склонны ориентироваться на "потре­бителя". Так, лечащий врач должен в большей степени брать на себя функции советчика и просветителя, чем просто диктовать свои назна­чения. Больной должен играть активную роль в принятии всех решений, касающихся его ле­чения, поскольку именно ему приходится сосу­ществовать как со своей болезнью, так и с пред­писанными ему назначениями. В идеале прак­тический врач предлагает свои рекомендации после рассмотрения возможных различных ва­риантов терапии. Обычно в амбулаторной прак­тике две стороны приходят к единому мнению по поводу оценки болезненного состояния и плана лечения, и при этом последнее слово все­гда остается за больным. При наличии разно­гласий всегда необходимо искать компромисс­ное решение, которое бы удовлетворяло обе стороны. При невозможности компромисса возникает третий вариант. В большинстве слу­чаев, когда лечащий врач принципиально не соглашается с тем способом лечения, который не отвечает его профессиональным представ­лениям и/или на котором настаивает пациент, больной обращается за помощью в другие уч­реждения или к другим специалистам. Приме­рами этому могут быть: а) параноидный боль­ной, отказывающийся от лечения по бредовым мотивам, который по своему состоянию не под­лежит недобровольной госпитализации; б) боль­ной, добивающийся назначения тех лекарств, которые врач по этическим соображениям вы­писать не может.

Единственным исключением может быть ситуация, когда больной в силу психического расстройства не в состоянии самостоятельно прийти к взвешенному решению и/или пред­ставляет непосредственную опасность. В подоб­ном случае правовые и медицинские нормати­вы предписывают оградить больного от по­следствий его поступков. Законы в большинстве штатов позволяют принудительно госпитализи­ровать больного, который в силу психического расстройства представляет опасность для себя и/или для окружающих. В настоящее время бла­годаря возможностям высокоэффективной ле­карственной терапии подобная госпитализа­ция, как правило, длится не более нескольких недель. Таким образом, решение медико-право­вых вопросов подобных больных должно быть направлено на организацию лечебного процес­са, при котором принуждение позволяет соблю­дать адекватность терапии.

Авторы предлагают определенные меро­приятия по клинической оценке способности к принятию больным согласия на лечение, а также возможные действия врача, логически вы­текающие из подобной оценки [3] (см. рис. 2.1).

Оценка психического статуса

Качество контакта

Решающим моментом при определении способности больного давать согласие на лечение является оценка психического статуса с обязательной оценкой возмож­ности общения с больным (см. разд. "Диаг­ностическая оценка" гл. 1). Такие психомотор­ные расстройства, как мутизм или кататония (вариант с проявлениями негативизма), могут резко нарушать способность личности демон­стрировать понимание любых обстоятельств и отношение к ним. Даже в случае, когда больной фактически может понимать, сохранять в памя­ти текущие события и быть формально ориен­тированным, он признается неспособным к принятию решения о согласии на лечение, если он не может это проявить.

Память

Следующим шагом после определения способ­ности к контакту является оценка мнестичес-ких функций. Чаще всего страдает память на недавние события, но в острых состояниях (например, интоксикационный делирий) может также нарушаться немедленная память. Часто подобные нарушения памяти на ближайшие и на текущие события наблюдаются на фоне при­знаков длительно существующих органических состояний, сочетаясь с нарушениями памяти на отдаленные события. Выраженность этих нару­шений определяет утрату возможности пра­вильного запоминания, хранения и воспроиз­ведения информации, необходимой для приня­тия согласия на лечение. Наиболее важным в этом аспекте компонентом памяти является па­мять на недавние и текущие события. Явные расстройства этой функции памяти обычно выявляются при стандартной оценке психичес­кого статуса. Отсутствие нарушения памяти на ближайшие и текущие события также является обязательной предпосылкой ос­ведомленного согласия на лечение.

Качество ориентировки

При острых экзогенно-органических расстрой­ствах, таких как отравление фенилциклидином или электролитный дисбаланс, может возни­кать нарушение всех видов ориентировки — в собственной личности, месте, времени и ситу­ации, а также чувстве пространственного рас­положения окружающих предметов. Резкая дез­ориентировка личности в ситуации ведет к ут­рате возможности понимать суть происходящего. При нарушении других видов ориентировки личность может сохранять способность к рас­судительному согласию. Практический врач должен определить наличие и степень наруше­ния в каждом из видов ориентировки. При су­щественном нарушении как памяти, так и ори­ентировки дееспособность больного должна считаться как минимум ограниченной или же полностью утраченной. Для получения досто­верного заключения необходимо периодически проводить повторную оценку состояния боль­ного, поскольку выраженность подобных рас­стройств может колебаться с перемежающими­ся ухудшениями и улучшениями. В целом за­ключение о том, что больной в состоянии дать согласие на лечение, предполагает относительную сохранность памяти и ка­чества ориентировки.

 

Рис. 2.1. Оценка способности к принятию больным согласия на лечение. Адаптированный вариант Janicak PG, Bonavich PR. The borderland of autonomy: medical-legal criteria for capacity to consent. J Psychiatry & Law 1980; 8: 379

Интеллектуальные функции

Необходимо также проводить качественную оценку интеллектуальных способностей в контексте индивидуального уровня образова­ния и полученного социально-культурного опыта. Больной должен как минимум уметь вы­ражать понимание проблемы, сопоставимое с большинством людей с обычным интеллекту­альным уровнем. Познавательные процессы можно оценить, предлагая больному обобщить и по-новому сформулировать и высказать суж­дение, проблему или ситуацию, изложенные ис­следователем. Для этого требуется клинический подход как в выборе задания, на которое будет отвечать больной, так и в оценке интеллекту­ального уровня, проявленного в его ответах. Ве­роятность клинического субъективизма будет тем выше, чем сложнее исследуемый познава­тельный процесс. В этом смысле врач в состоя­нии оценить ответ больного только исходя из собственного представления об образце "разум­ного" суждения. Точкой отсчета адекватности интеллектуального функционирования яв­ляется ответ, который демонстрирует со­хранность последовательности мышления и способности к абстрактному мышлению.