Включенное бесструктурное наблюдение

Этот вид наблюдения сегодня в социологии рассматривается в двух значениях: широком и узком. В широком смысле включенное наблюдение отождествляется либо с качественной методологией вообще, либо с одной из качественных исследовательских практик — этнографическим подходом. В узком смысле включенное наблюдение рассматривается как метод сбора социологической информации. Второе значение является наиболее распространенным.

Основное принципиальное отличие включенного наблюдения от невключенного состоит в том, что оно в наибольшей степени выражает методологические посылки качественной социологии, хотя, как мы говорили ранее, может использоваться и в классическом социологическом исследовании на разведывательном этапе. В этом случае включенное наблюдение используется как эвристическая процедура, позволяющая уточнить проблему [92], сформировать теоретическую гипотезу, которая потом на основном этапе исследования будет проверяться уже с помощью других, «жестких» методов.

Использование включенного наблюдения в качественном исследовании означает, что социолог стремится понять точку зрения тех, кого исследует, реконструировать субъективный смысл, который люди вкладывают в свои поступки.

Важнейший вопрос, неизменно встающий перед исследователем, «изнутри» включенным в ситуацию, — что наблюдать, что фиксировать из потока впечатлений, событий, слов, в который он сознательно погружается? Мы помним, что в качественном исследовании в отличие от классического исследователь может не иметь четких гипотез относительно изучаемого явления: они могут возникнуть и в процессе сбора и анализа информации. Тем не менее отсутствие гипотез «до того» не означает, что исследователь наблюдает «вслепую»: как в любом исследовании, лучом, высвечивающим направление поиска, здесь выступают исследовательские вопросы. Именно в них, как правило, закладывается «образ результата» исследования, хотя и довольно смутный, неясный. Сама постановка таких вопросов предполагает, и мы об этом уже говорили ранее, некоторое понимание изучаемой ситуации или, точнее, определенное предпонимание.

В помощь наблюдателю сегодня делаются попытки как-то структурировать контекст наблюдаемой ситуации, накрепко «спаянный» с теми смыслами, которые социолог пытается уловить. Фиксация элементов этого контекста в нолевых заметках, как правило, помогает исследователю лучше понять наблюдаемое явление. Один из вариантов такого структурирования предложен американским исследователем Дж. Спрэдли. По его мнению, социолог должен фиксировать:

— пространство: физическое местоположение;

— людей — участников ситуации: их социально-демографические характеристики, содержание деятельности; официальный статус в группе; неофициальное положение в группе (дружеские связи, авторитет, неформальное лидерство);

— действия людей в изучаемой ситуации: их интенсивность, практические результаты;

— цель действий: то, что люди стремятся достичь; одобряемые и неодобряемые цели, согласованность целей участников или их конфликт;

— время: временное упорядочивание происходящего;

— чувства: ощущаемые и выражаемые эмоции. Включенное наблюдение в отличие от невключенного,

преимущественно визуального, предполагает прямую регистрацию событий с помощью разных источников информации. Наблюдатель «явно и неявно соучаствует в повседневной жизни людей в течение достаточно продолжительного времени, наблюдая за происходящим, прислушиваясь к сказанному, задавая вопросы. В сущности, он собирает любые доступны--данные, которые могут пролить свет на интересующие вопросы».

Документом такого вида наблюдения выступает Дневник наблюдения, в котором в свободной форме исследователь записывает наблюдаемые события, реплики, обрывки разговоров, фрагменты интервью, а также свои впечатления, размышления, аналитические пометки.

Мы уже говорили ранее, что результат качественного исследования в большинстве своем — всегда исследовательская интерпретация повседневных интерпретаций изучаемых людей, всегда попытка на равных «увязать» эти два вида интерпретаций в конечном продукте исследования; исключение составляют лишь собственно постмодернистское (или арт-) и гуманистическое направления (см. Тему 4, Часть I). Применительно к нашему разговору это означает, что, с одной стороны, Дневник должен сохранять «естественный словарь» участников, т.е. реальный ситуативно-привязанный язык, которым участники наблюдаемой ситуации пользуются: это дает возможность исследователю понять, как изучаемые люди определяют, «категоризируют» социальную реальность, какие они используют «ярлыки», классификации, конструируя ее. С другой стороны, записывая фрагменты услышанного, исследователь всегда осуществляет отбор (это может происходить и неосознанно), всегда «подправляет», «подчищает» их, т.е. так или иначе подвергает их интерпретации. Даже транскрибируя тексты, записанные на диктофон, социолог вольно или невольно неизбежно интерпретирует их.

Фактически интерпретация социолога, его конструирование наблюдаемой ситуации всегда так или иначе присутствует в полевых заметках, фиксируемых в Дневнике. Вместе с тем глубина понимания изучаемой ситуации, видимо, может быть большей, если в Дневнике наблюдения социолог будет стремиться четче отделить первичный «естественный» текст и свои интерпретации. Для этой цели пространство Дневника должно быть так организовано, чтобы эти два вида интерпретации не накладывались друг на друга, не поглощались одна другой.

При ведении полевых заметок (Дневника наблюдения) важную роль играет фиксация невербального поведения: мимики, жестов, позы. Зачастую именно такие формы лучше говорят о намерениях участников, смыслах их поступков, чем слова. Кроме того, в Дневнике наблюдения может фиксироваться пространственное расположение как участников наблюдаемой ситуации, так и отдельных «вещественных» ее элементов: рабочих зон и зон рекреации, например в организации пространства цеха или приемной начальника; отдельных табличек, портретов, картин на стенах коридоров и кабинетов руководителей.

Все эти «немые участники» ситуации порой могут рассказать больше о мотивах и предпочтениях людей, чем они сами с помощью слов и жестов.

Включенное наблюдение, может быть, единственный из социологических методов, «в полную мощь» поставивший проблему этики социолога. В самом деле, корректно ли в «чужой маске» проникать в ту или иную социальную общность, становиться в ней «своим» только для того, чтобы изучать ее? Ответ на этот вопрос не так прост. Установление дружеских отношений, порой «привязывание» к себе некоторых из участников группы только с корыстной познавательной целью, может быть, не самое благородное дело. В конце концов, как говорил Маленький Принц Антуана-де-Сент Экзюпери, «мы в ответе за тех, кого приручили». В то же время, если полученное таким образом знание не используется против изучаемых людей, не способствует усилению контроля над ними, уменьшению их свободы, не ухудшает их социального самочувствия в целом — в этом случае, видимо, использование включенного наблюдения вполне оправданно.

В западной и отечественной социологии есть немало примеров использования включенного наблюдения. Например, знаменитое исследование У.Ф.Уайта, описавшего структуры взаимодействия, а также неписаные правила, организующие повседневную жизнь бедного итальянского района одного из крупных американских городов.

С конца 1950-х годов в знаменитом институте демоскопии Алленсбах, который возглавляет Элизабет Ноэль-Нойман, включенное наблюдение стало использоваться в маркетинговых исследованиях. Здесь социологи становились покупателями и в этой роли общались с продавцами, записывая потом свои наблюдения и ответы продавцов на вопросы.

В отечественной социологии в последние годы можно выделить крестьяноведческий проект под руководством Т.Шанина, о котором мы уже упоминали. Вот как говорит об этом один из участников проекта В.Г.Виноградский: «В один прекрасный момент я заметил за собой и своими коллегами, что мы, основательно вработавшись в деревенскую повседневность, вдруг превратились в неких роботов с полностью включенными механизмами и приборами тотального наблюдения за реальностью. Мы стремились фиксировать каждый наблюдаемый нами элемент реальности на диктофон, на видеоленту, в дневник, который мы называли "бортовым журналом". Для нас не было неких незначимых или второстепенных фактов. Из этого тотального отслеживания вдруг как-то самопроизвольно начинают появляться некие обобщения». Главным открытием этой исследовательской группы, более двух лет работавшей на Кубани, было обнаружение микросхем повседневного взаимодействия людей, которые на языке науки называются неформальной экономикой. Именно благодаря таким отношениям, не отражаемым в официальной отчетности и не фиксируемым в формальных контрактах, и осуществляется рутина повседневной жизни, обеспечивается «полнота органического существования».

Речь идет о межсемейной выручке (дать деньги в долг, одолжить инструмент для работы, помочь построить дом), а также о тех неформальных, но взаимовыгодных связях, когда происходит специализация семейного производства и обмен продуктами этого производства. Исследователи установили, что внедрение рыночных отношений, элементов «расчетливой» экономики не разорвали сеть межсемейной поддержки и обменов, не сузили круг общения людей, разделив их на богатых и бедных, а скорее наоборот — сделали ее более разветвленной: «объективно проходящая сейчас в деревне стратификация стихийно ремонтируется и нейтрализуется сетями межсемейных обменов, которые идут сквозь стратификационную решетку. Это инстинктивное желание людей не потерять связи, которые были прежде.

 

Тема 5 Метод анализа документов в качественной и количественной парадигмах

Ключевые понятия: Документ, виды документов, традиционный анализ, контент-анализ, информативно-целевой анализ, смысловая единица анализа, единица счета, классификатор, коэффициент информативности, «человеческие документы», аналитическая индукция, пересмотр гипотезы, аналитическое сравнение, поступательная аппроксимация, анализ доменов

 

Книги — это всегда книги жизни, или книги выживания и переживания.

Ж. Дерида. Письмо и различие

1. Понятие документ в социологии

В повседневной жизни понятие «документ» фигурирует в своем узком значении — как официальная бумага. Такой документ должен обладать видимыми признаками официального статуса: печатями, штампами организации и т.д. Документами в этом смысле можно назвать паспорт, официальное письмо, историю болезни и т.д.

В социологии термин «документ» используется в предельно широком значении — как любой носитель информации о социальных явлениях и процессах. Кроме того, любой документ — всегда и репрезентация самого автора (или авторов), выраженная в содержании документа, его стиле и средствах выражения. Отсюда и определенная вторичность этого метода: здесь исследователь не имеет прямого контакта с той реальностью, которую изучает, как это имеет место при наблюдении, опросе.

Любой документ — всегда кодированная информация, вбирающая цели и намерения коммуникатора, его видение, интерпретацию реальности.

Все разнообразие документов, используемых в социологическом исследовании, может быть «уложено» в классификации, построенные по различным основаниям.

По критерию «статус документа» могут быть выделены документы:

— официальные;

— неофициальные.

К официальным относятся законы, постановления, протоколы собраний, материалы статистической отчетности, архивы и т.д.

К неофициальным — личные письма, дневники, материалы вторичного анализа, сделанные исследователем, любительские видеофильмы и т.д.

По критерию «степень персонификации документа» можно выделить документы:

— личные;

— безличные.

Личными считаются авторские документы: очерк в газете, автобиография, дневник, письма, а также документы, относящиеся к конкретному человеку: читательский формуляр в библиотеке, деловая характеристика, история болезни и т.д.

Безличные документы, напротив, не имеют конкретных авторов и не относятся к тому или иному человеку: статистические материалы, протоколы собраний, законы, финансовая отчетность и т.д.

По критерию «ситуация создания документа» можно выделить:

— спровоцированные социологом документы;

— неспровоцированные (естественные).

К спровоцированным относятся такие документы, которые создаются специально для целей исследования по просьбе социолога. Это могут быть школьные сочинения, автобиографии, мемуары.

Неспровоцированные — это все другие виды документов, естественным образом существующие в социуме, «обслуживающие» нашу повседневную жизнь.

Широко распространена в литературе и классификация по видам материальных носителей. Здесь выделяются документы:

— письменные (все виды печатной и рукописной продукции);

— иконографические (видео-, кино-, фотодокументы, картины, гравюры и т.п.);

— фонетические (радио- и магнитофонные записи, грампластинки и т.п.).

Метод анализа документов практически так же универсален, как и опросные методы. С его помощью можно получить информацию о прошлом, настоящем и будущем: реконструировать давно ушедшие, но значимые для живущих сегодня людей социальные явления и процессы; описать образы будущего страны, поколения, отдельной социальной группы.

Кроме того, документы содержат информацию о поведении и результатах деятельности людей, так же как и об их сознании: оценках, мотивах, жизненных планах, ценностных ориентациях. Этот метод дает возможность не только реконструировать событие, социальное явление, но еще и понять образ мыслей, ожидания, надежды и разочарования тех или иных социальных общностей. С его помощью можно понять, какие «большие нарративы» (культурные модели) были в ходу в стране на конкретном витке ее истории, какие нормы, «правила игры» тогда существовали, как они принимались и одновременно конструировались людьми.

В частности, анализ аттестационных характеристик рядовых инженеров-проектировщиков, осуществленный в рамках известного в отечественной социологии исследовательского проекта «Социально-психологический портрет инженера», проведенного в 1970-х годах под руководством В.А. Ядова, позволил сделать вывод о нормах, действовавших тогда в проектных организациях: более всего здесь ценились (конечно, наряду со знанием и опытом) исполнительность и добросовестность, и менее всего оказались востребованными инициатива и творчество, умение самостоятельно мыслить.

Метод анализа документов дает возможность изучить явление не только в его статике, «точечно», но и в его динамике, изменении. В самом деле, даже довольно поверхностный «импрессионистский» анализ[93] двух официальных документов: Закона о государственном предприятии от 1987 г. и Закона о предприятии от 1991 г. дает возможность оценить судьбу производственной демократии в постсоветской России. Первый закон вводил в действие новые демократические социальные институты в организациях: Совет трудового коллектива (СТК) как коллегиальный орган, призванный ограничить единоличную власть руководителя; выборность руководителя. Второй закон их фактически отменял.

Еще один пример из российской ситуации. Анализируя письма «простых людей» в прессу в первые перестроечные годы (1987-1991), выстраивая их во временной последовательности, Н.Н.Козлова смогла увидеть крушение «революции надежд» для части россиян: проследить переход от чувства оптимизма, радости по поводу расставания с ужасами прошлого к чувству разочарования, к ощущению распада мира и одиночества².