Что такое нарративное интервью?

В нарративном интервью методологические посылки качественной социологии выражены наиболее полно. Термин «нарратив» (narration) переводится с английского как «повествование». Российский исследователь Е.Ярская-Смирнова дает такое определение нарративного интервью: «Разговор, специально организованный вокруг последовательности событий». В этом определении зафиксированы два важных момента:

1 — этот вид интервью, так же как и все другие, специально организован для реализации исследовательских задач, т.е. выступает методом исследования;

2 — последовательность событий означает здесь последовательность событии жизни информанта. В идеале информант начинает свое повествование с детства, с того момента, как он себя помнит, а заканчивает описанием событий своего настоящего.

Немецкий социолог Фриц Шютце, открыватель этого метода, «подсмотрел» «страсть» к рассказам о своей жизни в повседневности: преимущественно таким образом мы общаемся друг с другом. В этом смысле рассказы о событиях жизни, о пережитом, по его мнению, являются «элементарным институтом человеческой коммуникации... повседневной, привычной формой коммуникации».

Цель нарративного интервью — в максимальной представленности жизненного опыта информанта, в представлении событий жизни так, как они были пережиты. Рассказы информантов — не прямое отражение объективных событий. Напротив, это всегда конструирование мира и конструирование человеком самого себя, когда информант выстраивает перед исследователем реальность своей жизни так, как он ее видит на данный момент.

Начиная с 1980 г. этот метод стал активно использоваться в Германии в рамках исследовательской стратегии «история жизни», или в так называемых биографических исследованиях. Здесь объектами изучения выступали безработные, бездомные, пациенты психиатрических клиник, участники Второй мировой войны, представители тех или иных профессий и т.д.

Сегодня этот метод получил признание социологов во всем мире: пришло осознание, что с помощью нарративного интервью с его максимально выраженной субъектностъю исследователь может получить глубокий доступ к субъективному миру информанта, что это — ценнейший источник информации о социальных процессах, в которые «встроена» жизнь каждого человека. Начинается его практическое освоение и в российской социологии.

Специфические черты

Прежде всего нарративное интервью максимально не формализовано. В то же время рассказ о жизни имеет свою внутреннюю структуру и логику: каждый человек в повседневной жизни обладает интуитивной компетентностью относительно правил построения рассказа (неважно, касается он какого-то конкретного случая или целой жизни). Эта компетентность служит гарантом того, что повествование будет понято слушателем. Интуитивная компетентность здесь — имплицитные (внутренние) правила, которые Ф.Шютце называет цуцвангами и в соответствии с которыми человек выстраивает свое повествование. При этом он, как правило, может и не подозревать об их существовании: любой человек стремится сделать свой рассказ доступным пониманию и воспроизводству со стороны других людей, т.к. «в осмысленности, линейности и целостном представлении человеческой жизни равно заинтересованы как авторы автобиографических повествований, так и интервьюеры и исследователи». Эти правила коммуникации, эти ее внутренние требования чаще всего возникают тогда, когда рассказчик не имеет возможности предварительно планировать и подготовить свое повествование, т.е. если его рассказ — экспромт (отсюда вытекает и соответствующее требование к технике интервьюирования).

Само это положение об интуитивной компетентности рассказчика, о выборе схем объяснения, понятных слушателю, базируется на методологических постулатах символического интеракционизма, этнометодологии, феноменологической социологии, объясняющих, как возможно понимание. Речь идет о знаменитом тезисе А.Шюца, называемом «тезисом взаимных перспектив», с помощью которых преодолеваются различия «индивидуальных перспектив». В этнометодологии, как мы уже говорили, эти имплицитные правила называются «фоновыми ожиданиями» и представляют собой образы действий безо всякой рефлексии, существующие в сознании и одинаковые для всех членов общности (см. Тему 3, Часть I).

Ф.Шютце выделяет такие имплицитные правила:

— целостность и законченность. Все важные и существенные для жизненного опыта рассказчика события излагаются в их целостной взаимосвязи, каждый конкретный эпизод получает законченный вид;

— сгущение. Поскольку рассказчик понимает, что в его распоряжении ограниченное количество времени, он вынужден останавливаться только на самых существенных (в его понимании) событиях своей жизни;

— детализация. Детализация здесь рассматривается как частный аспект целостности: вводя новую тему или новые имена, рассказчик чувствует необходимость уточнять, прояснять конкретные обстоятельства.

Еще раз подчеркнем, что эти нарративные правила вытекают из логики нарративного жанра, воспроизводящего жизненный опыт рассказчика (опыт переживания жизненных событий) и всегда рассчитанного на понимание слушателя.

Еще одна значимая черта — нарративное интервью максимально недирективно. Это означает, что оно кардинально снимает эту проблему «заданное», несвободы информанта, предоставляя ему возможность самому в процедуре опроса конструировать реальность своей жизни или ее фрагмента. Интервьюер здесь утрачивает роль ведущего, управляющего процедурой интервьюирования — происходит реверсия (изменение) ролей, и ведущим становится информант.

Образно говоря, в нарративном интервью воплотилась тоска социолога по «живому слову» во всех его красках и оттенках, тоска как результат усталости от часто безуспешных попыток найти слова, которыми говорит народ[81]. В нарративах сам народ заговорил «во весь голос», получив возможность, может быть, впервые в социологическом исследовании говорить на своем языке. Да и слово «народ» здесь уместно употреблять только метафорически. В тексте нарратива в полный рост встает индивидуальное во всей своей неповторимости и уникальности. В этом смысле нарративы — всегда «голоса из хора».

Можно выделить и еще одну особенность — нарративное интервью, пожалуй, единственный метод, позволяющий социологу «схватить» процессуальностъ жизни, обычно ускользающую от исследователя.

Конечно, внутренние изменения в объекте, «встроенные во временные координаты», можно изучать и другими способами: используя стратегию «кейс-стади» или проводя лонгитюдные исследования[82] как особый тип в рамках классической парадигмы.

Вместе с тем в исследовании типа кейс-стади временной интервал, как правило, очень узкий и редко превышает год. Лонгитюдное исследование, хотя и может охватывать значительные по величине «куски» жизни, само по себе является скорее экзотикой в социологии, нежели распространенной исследовательской практикой, что, впрочем, вполне объяснимо: наша нестабильная, калейдоскопическая жизнь слишком плохо оборудована для подобного рода исследований.

Вот эта ориентированность нарративного интервью на «схватывание» процессуальности жизни особенно востребована в эпоху перемен, когда социальное время спрессовывается, уплотняется, делается более насыщенным значимыми событиями. Наш исследовательский опыт использования этого метода для изучения социально-экономической адаптации россиян как процесса поведенческого и субъективного освоения того реального социального пространства, которое сегодня формируется, подтверждает это.

В самом деле, вряд ли можно было бы понять, что происходит с людьми в период «резкого поворота руля», без анализа их собственных повествований об этом. Как, впрочем, едва ли можно было бы без анализа нарративов ответить на столь мучительный для судеб реформирования вопрос: «Почему одни люди успешно вписываются в меняющуюся социальную реальность, осваивая и конструируя новые «правила игры», в то время как другие остаются за бортом этого процесса?»

Стратегия проведения

Одна из особенностей техники нарративного интервью заключается в том, что тема беседы сообщается информанту непосредственно перед началом, а не заранее: рассказ должен быть экспромтом. До интервью в процессе переговоров о его проведении информанту следует сказать лишь несколько общих фраз, например что интервью будет затрагивать самые разнообразные аспекты, что ничего выходящего за рамки его компетенции не будет, а ответы формулируются в свободной форме.

Необходимость получения рассказа-экспромта объясняется двумя моментами:

— считается, что в таком рассказе, как правило, уменьшается вероятность появления пространных рассуждений, оценок вне связи с непосредственным жизненным опытом, с событиями жизни;

— считается, что содержание рассказа-экспромта в меньшей степени определяется особенностью ситуации взаимодействия с интервьюером: неподготовленный к рассказу информант будет меньше стараться произвести впечатление на интервьюера. В этом случае содержание рассказа будет в большей степени соответствовать жизненному опыту рассказчика. Это, конечно, не означает, что влияние контекста, т.е. ситуации общения с конкретным интервьюером, будет полностью устранено. «Я» как результат коммуникации всегда присутствует (вспомним концепцию трех «Я» рассказчика — см. Тему 2, Часть II). Вместе с тем считается, что значимость этого «Я» в рассказе-экспромте несколько уменьшится. Ф.Шютце полагает, что нарративное интервью как процедура, процесс состоит из трех этапов.

• Первый этап — начало интервью и основной рассказ — исследователь кратко формулирует просьбу или общий вопрос. Это называется «нарративным импульсом», цель которого — стимулировать информанта к рассказыванию истории своей жизни. Нарративный импульс не должен затрагивать приватных или неприятных для информанта тем.

После того как начался рассказ, функция интервьюера сводится кроли слушателя и стимулированию продолжения повествования кивками головы и обычными для заинтересованного слушателя репликами «Хм-хм», «Что было дальше?» и т.д. В случае если респондент заканчивает повествование, интервьюер должен попытаться задать новый вопрос. При этом вопрос должен быть задан так, чтобы у рассказчика не было необходимости давать оценки и аргументы. Цель такого вопроса — стимулировать рассказ о периодах жизни, которые либо были недостаточно освещены, либо'вообще остались незатронутыми.

• Второй этап — «фаза нарративных расспросов». Рассказчику задаются вопросы о событиях, упомянутых им ранее в своем повествовании. Опять речь идет не об оценках и аргументации. Интервьюер касается прерванных линий рассказа, малопонятных для него мест и предлагает информанту дополнить или прояснить их.

• Третий этап — заключительная часть. Респондент получает слово как «теоретик», развивая аргументацию, давая объяснения по поводу событий своей жизни. Таким «теоретическим» резюме интервью и завершается.

Нарративное интервью, как правило, записывается на диктофон, а потом транскрибируется.