Образцовый контраст религиозного народовластия

Некоторые критики теории религиозного народовластия полагают, что демократия зиждется на особых гносеологических и антропологических основах, противоречащих гносеологическим принципам, на необходимость которых настаивает ислам и Коран. Поэтому сочетание ислама с демократией и формирование правления, которое одновременно с приверженности шариату и исламскому учению отличается еще и приверженностью власти народа, является парадоксальным тезисом и образцовым контрастом. На этой основе, защитники религиозного народовластия, с одной стороны, проявляют равнодушие к сущности ислама и его гносеологических и антропологических основ, а, с другой – демонстрируют невнимательность по отношению к средствам и основам, которые управляют демократией.[630]

При доказательстве данного утверждения, представляется, что демократия по своей сущности зиждется на принципиальные основы, в частности, на «гносеологический плюрализм» и «абсолютную свободу мысли и слова». На основе гносеологического плюрализма, невозможно отличить истину от лживого; и никто, никакая группа лиц или школа не могут претендовать на достижение истины. Следовательно, нет другого пути, кроме как оставлять людей свободными в своих склонностях, мыслях, религиях и в средствах их выбора, и никакие выборы, мысли или склонности не должны быть под предлогом их ложности опровергнуты. А с другой стороны, соблюдение права беспрепятственного и безусловного выбора приводит к признанию абсолютной свободы мыслей и слова. Ибо без наличия подобной всесторонней свободы невозможно защитить права людей на свободные выборы. Следовательно, гносеологический плюрализм находится в полном соответствии с абсолютным правом выбора и правом на неограниченную свободу мысли и слова. И эти два важных фактора демократии в исламе не пользуются никаким положением. Один из защитников тезиса о природном несоответствии религиозного народовластия и демократии говорит: «В принципе, нет никакой возможности для сочетания ислама и демократии, кроме как полной секуляризации самого ислама. Одним из теоретических принципов демократии считается признание возможности совершения ошибок со стороны человека. Данный принцип в свою очередь основан на другом принципе, согласно которому человек является самостоятельным и свободным в своем выборе существом. Важнейшим объектом проявления свободы выбора человека является мир его мыслей и убеждений. Человек при свободе столкновения с различными мыслями, мнениями и убеждениями, должен располагать возможностью свободного выбора, он свободен в выборе «одной из религий», или «никакой религии». В связи непрозрачности истины и трудности его распространения среди всего человечества всякий выбор состоит из истины и из того, что отличается от нее. Если какая-либо идейная школа или религия считает себя последней инстанцией истины и справедливости, а других религий и учений – проявлением неверия, язычества и заблуждений, то данная религия не может быть совместима с демократическим правлением. А ислам, ссылаясь на айаты Корана, считает себя единственной истинной религией. Нижеследующие айаты явно находятся в противоречии с демократией: «Что [может быть] помимо Истины, если не заблуждение?»[631]; «Если же изберет кто веру иную, кроме единобожия, то не будет одобрено поведение такое».[632] Начальные айаты суры «Покаяние»[633] также относятся к тем утверждениям, которые противоречат принципу свободы выбора человека».[634]

По мнению автора этих строк, упомянутое воззрение на демократию является слишком узкой и ни в коем случае не может быть выразителем различных существующих моделей демократии, как теоретически, так и на практике. Подобный анализ демократии, основанный на игнорирование всяких принципов, ценностей и особой философии, фактически является специальным толкованием демократии, смешанным с экстремистским либерализмом. Эта плюралистическая демократия стремится изображать нейтральную и недееспособную систему, которая формируется в многоликом обществе, и при этом государство не привержено никаким определенным школам, ценностям и идеологиям; оно, соблюдая полный нейтралитет, составляет и осуществляет свои программы и политическую линию на основе воли большинства и свободы выбора индивидов. И, как было указано, данная модель – лишь одна из трактовок и вообразимых моделей демократии и нельзя ее преподнести в качестве абсолютной демократии и популяризовать как единственно приемлемый политический режим, а также нельзя основной принцип этого отдельного взятого взгляда считать общей гносеологической основой для всех форм демократии.

Вторая проблема, связанная анализом данного воззрения, состоит в том, что оно, как и все другие теории, основанные на полном гносеологическом скептицизме, сталкивается с проблемами саморазрушения (Self defeating). Ибо, одновременно с подчеркиванием необходимости плюрализма, избеганием абсолютных утверждений и догматизма, а также отрицанием возможности достижения истины, данная теория настаивает на достижение абсолютных ценностей, таких как широкая и неограниченная свобода мысли и слова и всесторонней выборности. Кроме того, данная теория, одновременно с сомнением в истинности всех суждений, допускает несомненную приемлемость отдельно взятых тезисов, таких как: «истину невозможно доказать», «никто и никакая школа не может претендовать на достижение истины», «всякий выбор представляет собой структуру, состоящую из правды и неправды». Каким образом можно говорить о гносеологическом плюрализме и сомневаться в истинности всех без исключения суждений, и в тоже время решительно и уверенно настаивать на истинность вышеупомянутых гносеологических тезисов?

Третьим моим критическим замечанием относительно данному анализу заключается в том, что данное представление о демократии является чрезмерно субъективным и утопическим. Чистая демократия (Pure democracy), которая, игнорируя рамки ценности, идеологии и философии, основывается только на свободный выбор индивидов с различными склонностями и идейными школами, а на уровне своей политической практики не придерживается никаким ценностным и моральным системам, является незащищенной и неосуществимой. Именно поэтому в ходе истории демократических систем и, особенно, в современных демократических системах мы всегда встречаемся не с «чистыми», а с «обузданными» («ограниченными») демократиями (Limited democracy). Это демократии, которые обузданы (ограничены), например, в рамках ценностных систем и идейных школ либерализма и социализма, и над этими демократиями постоянно господствовали некоторые фундаментальные принципы и ценности, установленные не на основе голосования и свободного волеизъявления. Именно поэтому некоторые критики нейтралитета либерального государства упоминают о том, что нейтральность государства и отсутствие его приверженности конкретным ценностным и идеологическим системам, в основном, представляются невозможными и практически противоречивыми. Либеральное государство в лучшем случае своего нейтралитета обязательно в ходе принятия решений по таким вопросам, как организация развлекательных мероприятий, выделение пособий или взимание налогов, прямо или косвенно учтет ценностные аспекты, конечные целы и основ либерализма и не может равнодушно взирать на вопросы, касающиеся расцвета или падения либеральной культуры.[635]

Рассмотрим демократию в качестве конкретного политического направления, которое зиждется на трех конкретных основах, то есть на роли народа в процессе достижения власти отдельными индивидами; участие народа в процессе принятия политических решений прямо или посредством своих представителей; а также информированность народа о действиях руководителей и организация надлежащего контроля над ними. Тогда никаких преград на пути выбора этого направления в рамках ценностей и различных фундаментальных принципов не остается. Другими словами, если либерализму удалось в рамках уважительного отношения к своим принципам и ценностям обуздать народовластие, то нет никаких преград и для того, чтобы другая школа и ценностная система (например, ислам или какая-либо другая идеология) таким же образом воспользовалась этим направлением. Поэтому не следует недальновидным взглядом на сущность демократии трактовать ее в рамках одной идеологии, враждебной всем другим школам и идеологиям, чтобы всякий компромисс и мягкое отношение к демократии не были опровергнуты и осуждены под видом логического парадокса.